Пигалица
Шрифт:
Оба замираем. Она смотрит на меня укоризненно, значит поняла, что я ее звал и не вышла ко мне осознанно.
– Познакомилась с твоей девушкой, - говорит тихо, - она сама ко мне подошла.
Молчу как дурак. Сказать нечего.
– Она приятная.
Киваю. Жадно упиваюсь ее голосом и запахом.
Элька тоже замолкает. Так и стоим, молча пожирая друг друга глазами. Трогать-то нельзя.
Нельзя, но безумно хочется. Не выдержав пытки, запускаю руку в ее распущенные волосы и обхватываю пальцами затылок.
Ее зрачки расширяются, тело
Не дается, зараза. Отворачивается в последнюю секунду, подставляя мне щеку.
Я не теряюсь. Отказываться от поцелуя все равно не собираюсь. Прижимаюсь губами к гладкой коже, задыхаясь от эмоций, целую лицо, свободной рукой обнимаю за плечи.
– Пусти, - просит жалобно.
– Нет.
– Ден, перестань, пожалуйста. Что ты творишь?!
– Я скучаю… хреново мне…
Она крутит головой, пытается меня отодвинуть. А я как с катушек слетел, дорвался до запретного, трясусь рядом с ней, как нарик перед дозой.
– С ума сошел?! – шипит бешено, - хочешь все испортить? И себе и мне?
Толкает со злостью в грудь. Трет щеку, которую я только что целовал, в глазах ярость полыхает.
– Ты о Марине своей подумал? Или из-за мимолетной прихоти выкинешь ее из своей жизни, как меня когда-то?! Ты вообще, кроме себя, способен о ком-то думать?!
– О тебе.
– Обо мне?! – усмехается горько, - эта блажь временная. Я тебе не верю, Ден.
Глава 33.1
Выпроводив Егора, что приперся с утра пораньше за палочкой секса, иду к Матвею, прихватив с собой жаркое. И пусть он с недавних пор в официальных отношениях, от моей еды не отказывается никогда.
Вероника девушка хорошая, достойная моего идеального брата, но, насколько я успела понять, домашней кухней его не балует. Не умеет готовить, как она сама шепнула мне по секрету. В доме ее родителей это специально обученный человек делает.
Ну, и ладно. Опыт твердит, что кулебяки и запеканки еще ни одни отношения не спасли.
Позавчера Матвей с парнями уехали на лыжную базу, сегодня к обеду должен был вернуться. Ден ездил с ним. Но я вовсе не поэтому спешу сейчас к брату, хотя Тюменцев последнюю неделю не желает уходить из моей головы.
Случай в ресторане не дает мне покоя. Он пробудил мои обиды, всколыхнул то, что я пыталась забыть.
Не забыла. И обиду не отпустила.
Машу ручкой консьержу и поднимаюсь на Мотин этаж. Жму на кнопку звонка, запоздало опасаясь, что могу помешать им с Вероникой кое-чем заниматься.
Никто не открывает.
Спит с дороги или к Веронике уехал?
Жалея, что не взяла с собой ключи и телефон, жму еще пару раз и, не солоно хлебавши, возвращаюсь домой.
Набираю его – вызовы идут, трубку не берет. Странно, не припомню такого раньше.
В груди отчего-то начинает противно ныть. Недолго думая, звоню Веронике.
– Привет, Мотя у тебя?
–
Нет… Эля, Матвей в больнице.У меня в глазах темнеет. Сжимая в руке телефон, падаю на стул.
– Что с ним?! Авария? Он жив?
– Я не знаю, - хнычет она, - он упал, кажется, когда на лыжах катался… что-то с плечом… я не поняла…
– В какой он больнице?
– Я не знаю! Я не в городе сейчас. Позвони Денису, он с ним.
Отключаюсь и сразу набираю Дена.
– Что с Матвеем? – выпаливаю в трубку.
– Он на обследовании сейчас, - отвечает он спокойно, - сделают снимки, тогда будет ясно.
– Что произошло?
– Неудачно упал.
Я сглатываю. На глаза слезы наворачиваются. Все, что касается брата, всегда воспринимается мной очень близко к сердцу.
– В какой вы сейчас больнице?
– В пятой Кировской… Ты хочешь приехать?
– Конечно, я приеду.
– Позвони, как подъедешь, я тебя встречу.
Смахивая слезы, быстро переодеваюсь и еду в больницу. С трудом припарковавшись на переполненной стоянке, набираю Дену.
– Эль, его на операцию повезли.
– Что?!
– Перелом ключицы со смещением. Надо все поправить.
Умываясь слезами, поднимаюсь на второй этаж и вижу идущего мне навстречу Дена. В белом халате поверх спортивного костюма. Пристально вглядываясь в мое лицо, идет прямо на меня.
– Покатались?! – шиплю гневно, - я же говорила, снег еще сырой…
– Успокойся.
– Это ты виноват! – толкаю кулаком в грудь, - ты его туда потащил!
– Тшш… не кричи, мы в больнице.
– Ден, из-за тебя мой брат сейчас страдает!..
– Он под наркозом, ему не больно.
Под наркозом! Представляю Мотю в холодной операционной под огромной круглой лампой и, закрыв лицо руками, начинаю реветь.
– Ну, ты чего? – чувствую, как меня обнимают его руки, прижимают к крепкой груди, успокаивая, гладят волосы.
Я сдаюсь. Продолжая рыдать, прижимаюсь к Дену всем телом, загребаю пальцами кофту, трусь о твердую грудь щекой, наполняю легкие его запахом.
В какой-то момент все неуловимо меняется. Руки, меня обнимающие становятся требовательными, скользят по спине, сжимают талию. Я затихаю, ожидая, чем это все может закончится.
Ден целует мои волосы. Глубоко затягиваясь, зарывается в них носом.
– Эля, давай поговорим.
– О чем?
– О нас.
– Говори.
– Не здесь. Разговор будет долгим.
Я заинтригована, потому что Денис и «долгий разговор» - это слова антонимы.
– Хорошо.
Усадив меня на пластиковый стул, идет за кофе. Пьем молча, не осмеливаясь смотреть друг другу в глаза.
Операция длится чуть менее двух часов. Врач говорит, что она прошла успешно, и завтра утром Мотю переведут в палату.
Я немного успокаиваюсь. Прикидываю в голове примерный список того, что завтра нужно будет привезти брату. Буду навещать его каждый день до самой выписки. А после, если понадобиться, к нему перееду, чтобы ухаживать.