"Пигля": Отчет о психоаналитическом лечении маленькой девочки

Из телефонного разговора с матерью

"На какое-то время состояние Пигли улучшилось. Но затем она опять впала в депрессию и апатию, не спит по ночам и озабочена концепцией смерти. Ей приснился сон: "Не взошли семена, а если и взошли, то очень немного, из-за того, что у них внутри было что-то плохое".

Последующий комментарий матери

"Связана ли тема смерти с той частью ее самой, которую надо "убрать", т.е. умертвить? Например, алчной, завистливой частью?

Мне интересно, сколько раз она убирает доктора Винникотта, оставляя его в одной комнате, уходя в другую, приемную, и закрывая дверь*.

Шестая консультация

7 июля 1964 года

Теперь моей пациентке уже два года и десять месяцев. Я встретил ее на пороге словами: "Привет, Габриела!" На этот раз я знал, что должен говорить "Габриела", а не "Пигля". Она сразу направилась к игрушкам.

Я: Габриела снова ко мне приехала.

Габриела: Да.

Она уложила двух больших плюшевых зверюшек вместе и сказала: "Они вместе и нравятся друг другу". Кроме того, она сцепляла два вагончика поезда.

Я: А они делают детей.

Габриела: Нет, они дружат.

Она продолжала соединять вместе части поездов, а я сказал: "Ты могла бы соединить вместе все те разные случаи, когда ты ко мне приезжала". Она ответила: "Да".

Очевидно, что соединение отдельных частей поездов поддается множеству интерпретаций, и его можно толковать, как считается наиболее подходящим в данный момент или в соответствии со своими собственными чувствами. Я напомнил Габриеле о своей интерпретации во время последнего приема насчет вьющихся волос, связанных с тем, что Пигля хочет иметь своего собственного ребенка.

Габриела: Об этом я и думаю.

При этом она (так или иначе, но совершенно ясно) провела различие между тем, когда о чем-то говорят и когда это показывают (что напоминает мне песню из "Моей прекрасной леди" — "Покажи мне!").

Я: Ты имеешь в виду, что показать мне лучше, чем рассказывать о чем-то.

Габриела взяла бутылочку и издала звук, похожий на шум льющейся воды. "Если сильно брызгать, получается большой круг". Она шепелявила и порой было трудно разобрать, что она говорит: "У меня во дворе (имеется в виду в саду) маленький бассейн и две теплицы. Там наш большой дом и еще мой маленький домик".

Я: Маленький — это ты сама.

Габриела: Просто ты. [Она повторила это три раза, а потом добавила:] Просто Габриела. Просто Винникотт.

Она соединила вместе два вагончика.

Я: Габриела и Винникотт дружат, но все-таки Габриела — это Габриела, а Винникотт — это Винникотт.

Габриела: Мы не можем найти нашего кота, но одного я видела, когда он вышел погулять. Я видела еще одного, который бегал вокруг. Что его тащило?

Я помог ей, а она сказала: "У Винникотта цепкие руки".

Далее последовало нечто похожее на установление идентификаций. Я сказал что-то насчет Габриелы и ее отношений с несколькими людьми: с Винникоттом, папой, мамой и Деткой-Сузи. Габриела подняла свойственный ей шум и сказала: "Детка-Сузи делает ва-ва-ва", а потом она издала другой шум, закрыв ладонью рот.

Ей нравилось это эстрадное представление, когда она то и дело закрывала ладонью рот. Как раз перед этим она пукнула, и я сказал: "Наверно, это габриелин шум". Затем она стала говорить в своей характерной манере, а я сказал: "Это связано с папой". Были и другие случаи, когда она говорила в этой особой манере, сильно идентифицируясь с отцом.

Габриела: Не говори так [но мы говорили о папе]. Детка-Сузи еще мала, чтобы разговаривать. Что это за смешная штучка?

Она держала ручку, к которой была привязана какая-то веревочка. Габриела хотела, чтобы я прицепил ее к паровозику, чтобы она могла возить его по комнате. Она была довольна. Я сказал что-то насчет того, что это — малышка Габриела, о которой она вспоминала, и она сказала: "Нет, это маленькая сестренка", а потом неожиданно: "Посмотри на эту красивую картинку" (это был портрет очень серьезной девочки шести или семи лет, довольно старомодный, который я храню в своей комнате). "Эта девочка старше меня. Она старше меня, так же как я старше Детки-Сузи. Она (Сусанна) уже может ходить, ни за что не держась". (Габриела продемонстрировала, как она ходит и бегает, и опять ходит, потом падает). "И она может встать" (это она тоже продемонстрировала).

Я: Так что ей мама нужна уже не все время.

Габриела: Нет. Скоро она еще больше подрастет и обойдется без мамы или папы, и Габриела сможет обходиться без Винникотта и вообще без кого бы то ни было. Кто-нибудь скажет: "Что ты делаешь?" Это мое место. Я хочу на твое место. Уходи отсюда.

Она показывала нечто вроде игры в Короля замка*, в которой Габриела утверждала свою собственную личность и при этом ожидала отпора. Сейчас она взяла два вагончика и потерла их один о другой колесами.

Я: Они делают детей?

Габриела: Да. Иногда я лежу на спине, ножками кверху, когда нет солнца. Детей не делаю. У меня сарафанчик и белые штанишки.

Она продемонстрировала, как лежит, задрав ноги, подставляя их солнцу.

Габриела: У меня новые туфли. [Не те, которые были в этот момент на ней].

Она развязывала одну из туфель и стаскивала носки. То снимала, то опять надевала. Она хотела, чтобы я это видел, глядела на носок, выставляя свою большую, толстую пятку.

Я: Ты показываешь мне большие груди.

Габриела: Как ноги.

Она развязала вторую туфлю и показала другую пятку. Из всего этого она устроила потеху, как будто одна ее нога пропала в какой-то игре, которую сама выдумала.

Габриела: Это все не на той ноге [это была шутка].

Она поменяла носки и отправилась к корзинке с игрушками. Я сказал: "Габриела все поедает и ест она слишком много" (но в это время корзинка не была переполнена). Габриела ответила: "Ее не тошнит".