Пик затмения

Джо и Брин и вовсе не проявили никакого энтузиазма, но Мара была слишком рада, чтобы дуться.

– Слушайте! – она села поудобнее и понизила голос. – Вот тут. Называется «Подарок Фо».

– Фу? – поморщился Нанду.

– Не сейчас! Фо. Фо – верхновное божество. Ну мы же проходили в прошлом… – Мара взглянула на друзей и поняла, что распинаться бессмысленно. – Короче. По некоторым источникам Фо – это и есть Солнце.

– Точнее, его антропоморфный образ, – Брин поджала губы.

– Неважно! Слушайте.

Далеко-далеко за буйными реками, которые вгрызаются в сушу, в горы и пустоши водяными драконами, за соляными болотами, где нет ни жизни, ни смерти, на вершине отвесной скалы, на которую не взобраться ни одному смертному, высятся золотые врата. Четыре нефритовых столпа обращены на четыре стороны света, и на каждом из них виден лик великого духа. Там, за стеной, которую невозможно измерить и пересечь, в садах благоухающих лотосов восседает великий Фо.

Безмятежен его сон, и всевидящ взгляд. Сердце, бескрайнее, как мировой океан, наполнено отцовской любовью к детям. Подобно зернам риса рассеяны они по земле, и каждый дает росток мудрости и света, чтобы согреть человечество. Глазами своих детей смотрит на людей великий Фо, но люди глухи к зову великого духа. Черствы их сердца, глухи их уши, язык не способен познать всю сладость меда бессмертных пчел.

– Какие на фиг пчелы? – перебил Нанду.

– Откуда я знаю? Здесь так написано. Да подожди, вот еще чуть-чуть… – Мара провела пальцем по выцветшим строчкам. – А, вот. Короче, он разозлился и решил лишить людей мудрости своих детей. Когда от зависти и жестокости людей на землю упала первая капля священной крови, разгневался великий Фо и решил наказать неблагодарный народ. Призвал он богиню молнии Дянь-Му и бога грома Лэй-Гуна. Засверкали волшебные зеркала Дянь-Му, Лэй-Гун ударил молотом в свой каменный барабан, и это его ударов не устояла ни одна скала, ни один утес. Треснули нефритовые столпы вокруг золотого сада, и великий Фо вдохнул в них жизнь. Четыре исполина, напоенные божественным гневом, распростерли руки и сошли вниз с вершины горы Кунь-Лунь. Перешагивая через соляные болота и пенистые реки, через холмы и степи, двинулись великаны к песчаным пустыням, туда, где свет Фо ярок, и нет места для тени. Разбила Дянь-Му священное зеркало, и из осколков его вспыхнуло пламя. Соединили руки четыре великана, и великий Фо вышел из своего сада, скрывая лицо маской, чтобы не опалить землю. И забрал великий Фо свой подарок, лишил своих детей мудрости и света, обрекая человечество на невежество и мрак. Навеки решил скрыть великий Фо сыновей и дочерей от людской зависти. Взмахнул левой рукой – и половину наследников наградил умением превращаться…

– Это все понятно, – отмахнулся Нанду. – Все, как в главной легенде. Иноликие, звероликие, бла-бла-бла.

– Еще раз влезешь, и я… – Мара возмущенно засопела, прожигая приятеля взглядом. Тот миролюбиво поднял руки, и она продолжила. – Но пожалел своих детей великий Фо. И сказал, что в тот день, когда Цзинь-чи-Няо обнимет своими крыльями то, что было расколото, вновь поднимутся из праха нефритовые исполины, вновь разгорится пламя. И тогда великий Фо вновь спустится с престола из лотосов, примет у сыновей и дочерей жертву в знак их единения, и свет его божественной мудрости снизойдет на землю. И тогда север соединится с югом, а восток с западом, белое сольется с черным в круге вечной гармонии.

Мара замолчала, торжествующе улыбаясь. Однако никто почему-то не разделял ее радости. Брин равнодушно дернула плечом, Джо хмурился, а Нанду вращал карандаш между пальцами.

– Да ладно! – Мара снова ткнула в книгу. – Здесь же все написано! Четыре столпа – это Союз Четырех. Маска – это затмение. То есть прошлый ритуал прошел тоже вовремя затмения. Они должны собраться на том же месте. Непонятно, правда, где именно, но судя по всеобщей движухе, где-то в Африке. Вот, написано: «к песчаным пустыням, туда, где свет Фо ярок, и нет места для тени». Ну, в Африке ведь жарко, да? Сахара, Аравийская пустыня… Где там взяться тени?

– Возможно, речь про линию экватора, – нехотя подала голос Брин и с видом величайшего одолжения подвинула к себе книгу. Мара спрятала довольную улыбку: лед тронулся. – В дни весеннего и осеннего равноденствия, когда солнце находится в зените, предметы в зоне экватора не отбрасывают тени. Непонятно, правда, причем тут равноденствие, если затмение будет в первых числах февраля…

– Тут не про «когда», а про «где», – Мара заерзала от нетерпения. – Но не это главное! Тут ничего не сказано про то, кто с кем конкретно должен заключить брак. Зато четко написано: «Север соединится с югом, восток с западом, черное с белым».

– И? – хрипло от долгого молчания спросил Джо.

– Ну про север с югом – фиг с ним. А вот восток и запад – это про вас! Джо из Канады, ты из Исландии…

– Технически Исландия – это тоже западное полушарие, – Брин бросила робкий взгляд на индейца и покраснела. – Так что я не понимаю, к чему ты…

– У него черные волосы, у тебя белые! Инь-ян, все дела! – за неимением судейского молоточка, Мара хлопнула по столу ладонью. – Все же очевидно!

– Слушай, сейчас даже я тебя не понимаю, – тряхнул головой Нанду, и серебряная сережка блеснула в свете библиотечных ламп. – Давай конкретнее.

– Куда уж конкретнее? Если вождям до смерти нужно на ком-нибудь женить Джо, пускай просто едет со своей кандидатурой!

Неловкая пауза была долгой и мучительной, и Брин первой пришла в себя, откашлялась и старательно отвела взгляд в сторону, прикрывая рукой пунцовые пятна на шее.

– Еще чего… – голос сорвался, и она откашлялась. – По-твоему, я должна себя кому-то навязывать? Если Джо настолько слабохарактерный, чтобы делать, что ему говорят… И к тому же, это все равно не имеет никакого значения… И законной… В смысле юридической…

– Ты права, – лицо Маквайана просветлело, и он обнажил зубы. С непривычки это выражение лица можно было принять за оскал, но Мара понимала: ее друг улыбается. – Я повезу туда Брин. И пусть совет большого костра выслушает меня. Я пройду ритуал с ней – или не пройду вовсе.

Нанду поперхнулся и вцепился в край стола, будто стул под ним мог рассыпаться в любую секунду.

– Вы что, серьезно? Пожениться? Вам лет-то еще…

– Это только обряд. Я готов связать свою жизнь с тобой, Брин, – Джо стиснул хрупкую бледную ладошку исландки. – Мы подождем, сколько потребуется. Поженимся в нужный день и час. Ты готова?

– Но ведь надо будет еще пройти курс вакцинации… – ледяные глаза лихорадочно заблестели. – Желтая лихорадка, вирус Зика, малярия, гепатит, менингит… Зависит от точного места, хуже, если ваш костер пройдет в Руанде… И кровь в ритуале может повысить риск инфицирования, поэтому нужны антисептики…

– Это значит «да»? – перебил Джо.

Брин стихла и зачем-то посмотрела на Мару. Та пожала плечами, будто говоря «твой индеец – твое решение».

– Да, – пробормотала, наконец, исландка, и Нанду на радостях шарахнул Джо и Брин по спине.

– Ничего себе денек! – он присвистнул. – А я уж думал, что до солнцестояния тут будет скука смертная. Раз такое дело, я тоже должен ехать. Я что, рыжий? Может, и мы с тобой, мисс Корсакофф-Нанук-Эдлунд, замутим что-нибудь в том же духе?

Мара фыркнула и ткнула его в бок. Знала, что это обычные подколы, и даже не собиралась реагировать на них серьезно.

– Слушайте, не унимался бразилец. – А как мы будем их называть! Джин или Бро?

– Почему? – насупился Джо.

– Ну, так принято называть парочки, – Нанду закатил глаза. – Джо и Брин – Джин… Или там Ревайан…