Пикассо и его женщины
Шрифт:
Потом, уже танцуя в труппе «Русского балета», Ольга утверждала, что является дворянкой и дочерью генерала, но подруги-балерины быстро вычислили, что последняя версия представляет собой, мягко говоря, преувеличение.
Биограф Пикассо, британский художник и искусствовед Роланд Пенроуз, приехавший во Францию в 1922 году и считавший, что Хохлова «не была выдающейся балериной», пишет:
«Ее отец был русским генералом, и это, очевидно, пробудило в ней стремление к славе. Балет, которым она увлеклась против воли отца, стал шагом на пути к желанной цели. Красота пленяла ее. Даже уйдя из труппы, она продолжала поддерживать тесные связи с русскими
Дочь генерала или дочь полковника – все это не так и важно. В любом случае происхождение Ольги сыграло ей добрую службу, ибо Великий Дягилев очень любил, чтобы в его труппе были девушки из хороших семей.
В воспоминаниях Франсуазы Жило, одной из неофициальных жен смерчеподобного Пикассо, читаем:
«Он женился на Ольге в восемнадцатом году, она тогда была балериной в “Русском балете” Дягилева. Не лучшей в труппе, но, по словам Пабло, была красивой и обладала еще одним достоинством, которое он нашел очень привлекательным: происходила из семьи, принадлежавшей к низшему слою русского дворянства. “Дягилев, – говорил Пабло, – подбирал балерин оригинальным образом: половину их должны были составлять очень хорошие танцовщицы, другую – красивые девушки хорошего происхождения. Первые привлекали зрителей мастерством. Другие – аристократичностью или внешностью».
Мнение – спорное и явно предвзятое, ибо глупо даже предполагать, что Сергей Дягилев, всегда говоривший, что «Русский балет» – это не кабаре и не «Мулен Руж», что рафинированный эстет Дягилев, превративший балет из простого развлечения публики в настоящее искусство, удерживал бы балерину столь долгое время, да еще в условиях бесконечно гастролирующей труппы лишь из уважения к чину и происхождению ее отца. Бездарностей Дягилев терпеть не мог и всегда предпочитал окружать себя людьми талантливыми, вдохновенными или, по крайней мере, способными и трудолюбивыми. Очень способными и очень трудолюбивыми. Он, и это хорошо известно, никогда и никому не делал поблажек.
Великий Серж принял Ольгу благосклонно. Внешность она имела вполне приятную, хотя, судя по фотографиям, настоящей красавицей, как, например, признанная прима Тамара Карсавина, она не была. В одной из биографий Пикассо лицо Ольги описано так:
«У этой девушки было одно из тех оригинальных лиц русских мадонн, которое меняется в зависимости от градуса эмоций, освещения и обстоятельств в диапазоне между классическим и строгим женским обликом эпохи Возрождения и наивным личиком простенькой барышни-крестьянки. Лицо, наиболее художниками любимое, способно выразить тысячу настроений».
В другой биографии об Ольге сказано:
«Глаза женщины невыразительны, зато несколько напоминают огромные черные глаза самого художника; в остальном же черты ее несколько грубоваты».
Относительно грубоватости ее черт можно было бы и поспорить. У нее было нормальное, очень правильное и типично русское лицо. Единственное – это, пожалуй, подбородок: он был крупноват, что придавало лицу в целом некоторую тяжесть. С другой стороны, он выдавал характер Ольги – твердый, решительный и очень упрямый.
Кроме того, ее отличали прекрасные манеры, умение держаться без лишнего апломба и наигранного кокетства, а также некий особый русский шарм, который всегда так ценился в Западной Европе.
Кстати сказать, Дягилев сразу уловил в Ольге этот ее великосветский шарм, ведь именно он придает танцовщице некий изысканный
аристократизм на сцене, которым, между прочим, всегда отличалась его любимая балерина La Karsavina – как называли Тамару Карсавину французы. Правда, по сравнению с Тамарой Ольга Хохлова была, как утверждают многие биографы, «немножко пресновата», не обладая тем внутренним огнем, которым блистала главная дягилевская прима.Короче говоря, Ольга была «девушкой из хорошей семьи», отличалась великолепными манерами и прелестно смотрелась на сцене. Что же касается ее характера, то она обычно не шла ни на какие компромиссы, и порой это начинало походить на банальное упрямство. Впрочем, это только усиливало ее работоспособность, которая выгодно отличала ее от других танцовщиц из труппы Дягилева. А уж в том, что все они были работоспособными, можно не сомневаться…
Есть версия, что Ольга Хохлова считалась в труппе Дягилева одной из многих, и сам Сергей Павлович не мог понять, почему именно на нее до такой степени «запал» Пабло Пикассо. Но если это и так, то достаточно посмотреть на все с другой стороны и станет очевидно, что Дягилев вообще вряд ли мог похвастаться особым пониманием женщин. Недаром же он говорил: «Любовь к женщинам – ужасная вещь…»
А вот уж чего ему было явно не занимать, так это умения привлечь к работе над своими балетами людей с самыми громкими именами. Именно поэтому он и пригласил Пикассо, обожавшего все новое, оформить балет «Парад» на музыку Эрика Сати в постановке Леонида Мясина.
Отметим, что к тому времени Пикассо уже был знаменитым на всю Европу художником. И, между прочим, русские критики, и коллекционеры по-настоящему оценили его творчество в числе первых. Например, в 1914 году блестящий анализ его работ сделал философ Н.А. Бердяев, который не любил кубизм и видел в нем «глубокий кризис искусства». Однако о Пикассо он написал:
«Кубизм Пикассо – явление очень значительное и волнующее. В картинах Пикассо чувствуется настоящая жуть распластования, дематериализации, декристаллизации мира, распыление плоти мира, срывание всех покровов. После Пикассо, испытавшего в живописи космический ветер, нет уже возврата к старой воплощенной красоте».
Отметим также, что купец и коллекционер искусства С.И. Щукин (кстати, друг Гертруды и Лео Стайн, о которых будет рассказано ниже), а также промышленник И.А. Морозов в то время приобретали картины Пикассо, и сейчас они находятся в Эрмитаже и Пушкинском музее.
Откликнувшись на крайне вовремя подвернувшееся приглашение Дягилева, Пикассо моментально подружился со всеми девушками из труппы «Русского балета», гастролировавшего в Италии, и не без гордости писал из Рима своей давней приятельнице и почитательнице американской писательнице Гертруде Стайн:
«У меня шестьдесят танцовщиц. Ложусь спать поздно. Я знаю всех женщин Рима».
Но об Ольге Хохловой художник до поры до времени умалчивал.
Итак, в Риме темпераментный Пикассо впервые увидел голубоглазую, белокожую и стройную русскую балерину Ольгу Хохлову. Увидел… и остолбенел. «Выглядите потрясающе», – только и смог сказать он, и в глазах его Ольга прочла неподдельное восхищение.
Это было странно, ведь, по мнению некоторых его друзей, Ольгу никак нельзя было назвать личностью, внешне уж как-то особенно примечательной. А кое-кто даже считал ее откровенно бесцветной и скучной. Что это было? Субъективное мнение? Зависть? Да какая разница! Ведь ярких красок и темперамента хоть отбавляй было у самого Пикассо, а люди, составляющие пары, как известно, в идеале должны по всем параметрам дополнять друг друга до единицы.