Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]

— Почему?

Саймон посмотрел на часы.

— А вам не кажется, что уже полночь, и прежде, чем мы продолжим беседу, Джорису нужен отдых? — Он прошелся по комнате. — Да, вот еще, нам надо скрыть, что Джорис здесь. Первое, что сделает Грейнер, — это направит своих людей по отелям. Хоппи провел его сюда под видом пьяного, дежурный не знает кто это. Пару деньков он отсидится здесь, потом решим, что делать. Тебе понятно, Хоппи? Сам можешь разместиться на полу или в ванной.

— Порядок, босс. Мне-то без разницы, — хрюкнул Юниац.

— Хорошо. — Саймон улыбнулся девушке. — Тогда я схожу вниз и раздобуду комнату для вас.

Он быстро сбежал вниз по лестнице. Подняв такой шум, словно полдюжины взломщиков вышибли тараном входную дверь, ему удалось заполучить ночного портье и объяснить ему, в чем дело. Тот тупо посмотрел на него.

— Маньяна, — ответил он и с чисто местной находчивостью объяснил, что завтра кто-нибудь придет и все уладит.

— Завтра может начаться извержение вулкана, и тогда обитателям этого Богом забытого места придется впервые в жизни шевелиться. А мне нужна комната сегодня, не проще ли взглянуть в регистрационную книгу?

— Она заперта в сейфе, — последовал пессимистический ответ.

Святой тяжело вздохнул.

— Это для леди, — пытался объяснить он, взывая к пресловутому испанскому духу рыцарского отношения к женщине.

Человек за стойкой продолжал изумленно пялить на него глаза, не понимая, почему столько шума из-за того, что синьорите нужна комната?

— У вас же есть номер, — заметил портье.

— Теперь мне нужен еще один. Неужели у вас нет списка сданных номеров, вы же должны знать, скольких постояльцев надо впустить, прежде чем запрете входную дверь.

— Есть такой список, — осторожно согласился портье.

— Так где же он?

Человек пошарил за стойкой, и на свет появился грязный обрывок бумаги. Саймон взглянул на него.

— Ну вот; а вам не приходило в голову, что номера, не помеченные в этом списке, свободны?

— Нет, потому что тут и половины номеров не записано.

Саймон тяжело вздохнул.

— Вы еще кого-нибудь ждете?

— Только из пятьдесят первого номера, — ответил портье, очевидно, руководствуясь своим собственным методом определения отсутствующих постояльцев.

— Тогда все оставшиеся ключи от свободных номеров, — настаивал Святой, чье общение с Юниацем сделало его чрезвычайно искусным в объяснении прописных истин.

Портье неожиданно согласился, что это может соответствовать истине.

— Так сдайте мне один из них, — сказал Святой, потянулся через стойку и взял ключи от сорок девятого номера, соседнего с его собственным. Когда он нажал кнопку своего этажа, лифт даже не сдвинулся с места.

— Но фунсьональ, — сказал портье с чувством глубокого удовлетворения.

Саймон еще не успел одолеть первый пролет лестницы, а из-за стойки уже снова доносился храп.

По дороге он пришел в хорошее расположение духа, забыв о недостатках жителей Канарских островов. У него было над чем поразмышлять, он уже начал ощущать ужасную нехватку времени, когда вставали вопросы, не терпящие отлагательств…

— Ты знаешь, Хоппи, — заметил он, входя в спальную, — по сравнению с местными жителями ты просто гениален и мог бы стать у них мэром. Но как бы там ни было, я достал номер.

Подойдя к постели, он снова прощупал пульс у Ванлиндена.

— Вы в состоянии передвигаться? — спросил он.

— Постараюсь.

— Дайте мне пять минут отвести Джориса и уложить его в постель, — сказал Саймон Кристине. — Потом Хоппи отведет вас.

Дверь номера Юниаца была чуть дальше по коридору, а номер Кристины располагался как раз между ним и номером Святого. Ванлинден буквально повис у него на руке.

— Поверьте, я могу сам позаботиться о себе, — заявил тот, когда они добрались до места назначения, и Саймон не без колебаний отпустил его.

Старик стал снимать пальто, вынул руку из рукава, потом некоторое время стоял неподвижно, и тут на его лице появилось по-детски озадаченное выражение.

— Мне кажется, я еще не совсем оправился, — сказал он и, как подкошенный, рухнул на кровать.

Саймон раздел его. Без одежды тот представлял жалкое зрелище, кожа да кости. Он был покрыт синяками и кровоподтеками, которые выделялись на фоне белого, почти прозрачного тела. Саймон снова ощупал самые сильные повреждения своими ловкими пальцами, затем облачил его в шелковую пижаму Хоппи Юниаца и уложил в постель. Тут же вошли Хоппи с Кристиной. Саймон отправился в свой номер и вскоре вернулся с парой крошечных белых таблеток и стаканом воды в руке.

— Примите, это поможет вам отдохнуть.

Ему пришлось поддерживать голову старика, пока тот пил воду. Ванлинден взглянул на него.

— Вы так добры ко мне, а я очень устал.

— Завтра вы будете себя чувствовать, как бойцовый петушок, — успокоил его Святой.

Он взял Хоппи за руку и вывел из комнаты. И ободряющая улыбка сразу исчезла с его лица. Джорис Ванлинден был стар не только телом, но и духом. Четыре года безнадежности и отчаяния сыграли свою роль. Как на нем скажутся последствия ночного избиения и шока от пропажи злосчастного билета?

Саймон уселся на перила и закурил, спокойно обдумывая ситуацию. Ничего путного в голову не приходило. Он указал на двери.

— Когда вернешься, Хоппи, закрой дверь на ключ и положи его в карман. Никого не впускай и не выпускай до тех пор, пока я не вернусь утром, и сам не выходи, тем более ночью.

— О’кей, босс.

Мистер Юниац чиркнул спичкой, раскурил то, что осталось от недожеванной сигары, и посмотрел на Святого с выражением, которое у любого другого человека говорило бы о глубоких раздумьях.

— Этот лотерейный билет потянет на целое состояние.

— Верно, Хоппи. Он стоит два миллиона долларов.

— Ну, босс. — Хоппи посчитал на пальцах. — Куда я дену пятьсот кусков?!

— Что ты хочешь сказать?

— Я думал, что дележка будет как в прошлый раз. Полмиллиона мне и полтора тебе. Или я много запросил? — задумался Хоппи.

— Это обсудим, когда он будет у нас в руках, — скороговоркой ответил Святой. Тут дверь открылась, и на пороге появилась Кристина, согласно кивая в ответ на его последнюю фразу.