Пилигримы проклятых земель

Пока я пытался совладать со своими противоречивыми чувствами и эмоциями, традиционно непрошибаемый Загребельный задал следующий вопрос:

– Тогда какого рожна эти «малыши» на нас нападают? Вполне могли бы мило и взаимовыгодно сосуществовать.

– Это вряд ли, – Главный отрицательно и очень невесело покачал головой. – Психология, образ мышления, жизненные принципы, мораль разумных существ, волей случая оказавшихся на Земле, кардинально отличаются от человеческих. Одним словом, то что для людей не приемлемо, для пришельцев это обычное явление, это норма жизни. Именно поэтому вам очень сложно понять мотивы и поступки других существ, а еще труднее найти с ними контакт. Из этого, увы, следует, что война будет продолжаться до полного уничтожения.

– Если ее не остановят, – уточнил я.

– Если не остановят, – согласился Главный.

– И откуда ты такой умный взялся? Все-то ты знаешь, везде-то ты бывал… – неожиданно из глубины десантного отделения донесся голос Анатолия Нестерова. Оказывается, милиционер не пропустил ни слова из нашего разговора.

– Не все так печально, товарищи, – запротестовал Серебрянцев и тем самым оставил без ответа скользкий вопрос милиционера. – С пришельцами, как вы Олесь изволите их величать, можно найти общий язык. Я ведь вошел в контакт, можно сказать подружился с Хозяином леса. Просто на все это нужно немного времени.

– Которого у нас, кстати, и нет, – напомнил Загребельный.

Это точно, времени у нас действительно было в обрез! Слова Андрюхи подстегнули меня, как удар хлыста скаковую лошадь. Цирк-зоопарк, сколько можно торчать на одном месте, и тем более где? На Проклятых землях!

– Петрович! Майор! Заканчивай давай! – крикнул я, обернувшись назад.

– Почти закончил. Фигня осталась, – откликнулся тот. – Зашплинтую втулки и готово.

Я понимал, что майор не сможет закрепить регулировочный механизм на ходу, да еще при езде по кочкам и колдобинам, а потому дал ему еще несколько минут. Все это время я думал над словами Главного. Взаимонепонимание и взаимонеприятие вот причина всех конфликтов и всех войн. На Земле мы все же кое-как научились договариваться и если не любить, то по крайней мере терпеть друг друга. А вот как быть с чужими, с теми, кто видит в людях кого-то вроде кусачих клопов? Разве кто-то подумает договариваться с клопами? Бей их, трави, вот и весь разговор. Между прочим, это еще очень повезет, если человечество сравнят с клопами. Быть может некоторые создания, типа призраков, нас просто не замечают. Глаз-то у них нет. Поэтому люди, да и не только люди, а и все другие живые существа могут восприниматься просто как глоток чистого живительного воздуха. До дна выпивая человека, они просто вдыхают и даже не ведают о его существовании. Вот с такими попробуй, договорись!

– Пулеметы готовы! – доложил мотострелок, чем поставил точку в моих, ох каких невеселых, рассуждениях.

– Оставайся в башне, – приказал я. – Лучше тебя, Александр Петрович, с ролью пулеметчика все равно никто не справиться.

Майор бодро ответил «Есть!», а я с тяжелым вздохом надавил на кнопку стартера.

Глава 8

Полигон мы покидали через проделанную в ограждении огромную дыру. Уж не знаю кто ее проломал, может какая-то весьма и весьма негабаритная тварь из другого мира, а может колонна боевой техники из нашего, но проломал очень даже удачно. Выскочив с полигона, мы пересекли проходящую вдоль него дорогу и оказались на пустыре, который вплотную примыкал к панельным пятиэтажкам Шибанки.

Шибанкой в Наро-Фоминске прозвали небольшой жилой микрорайон, находящийся между расположением моей танковой бригады и 1182-ым гвардейским артполком ВДВ. Название пошло от центральной улицы этого военного городка, ранее плотно заселенного офицерскими семьями. Так вот именно по улице легендарного комбрига Великой Отечественной Василия Ивановича Шибанкова нам и предстояло двигаться дальше.

Глянув на жилые дома, до которых оставалось не более полторы сотни метров, я поморщился. День сегодня обещал быть ясным, естественно насколько он может быть ясным в эпоху «Большой мряки», а вот меж домов продолжала висеть какая-то серая взвесь. Казалось, словно предрассветные сумерки зацепились за панельные коробки и никак не могут высвободиться, рвануть на запад, вслед за отступающей, пятящейся ночью.

– Ничего не замечаешь? – мой вопрос к Лешему так и сочился неожиданно накатившей тревогой.

– Туман, – пожал плечами тот. – Думаешь ядовитый?

– Да уж, туман… – задумчиво согласился я.

Может это и впрямь был туман, может даже ядовитый. Ну и что с того? Корпус БТРа герметичный, и фильтрующая система вроде в порядке. По крайней мере, была в порядке. Так что можно легко проскочить. Если, конечно же, это туман…

Проверить можно было лишь одним способом, тем самым что именуется древним исконно русским словом «авось». Или полная версия: «Авось пронесет!». Руководствуясь именно этим замечательным девизом, с одинаковым успехом поднимающим человека, как на великие подвиги, так и на грандиозные глупости, я и направил бронетранспортер в сторону почерневших от наростов ядовитой плесени пятиэтажек.

Когда «302-ой» поравнялся с крайним из домов, сразу начало чувствоваться что-то странное, необычное, то, чего здесь не было раньше. Да, в Шибанку я наведывался регулярно. Только за последний месяц был два или даже три раза. Собственно говоря, целью моей была не сама Шибанка, а расположенные вокруг нее воинские части. Там еще много чего ценного оставалось, особенно у прижимистой десантуры. И путь к этим богатствам лежал именно через военный городок. Ведь надо быть полным идиотом, чтобы ездить в обход и просто так жечь драгоценную соляру.

Так вот, раньше Шибанка была просто мертвым районом. Даже обитающие в округе твари в него заглядывали крайне редко. Не уютно им тут было что ли? А может чуяли чего? Хотя лично мне это было даже на руку, а потому я во всю эксплуатировал этот маршрут. Так было раньше, но теперь… Что изменилось теперь? Этот вопрос я задавал себе до рези в глазах вглядываясь в окрестности.

Туман или дым тут и впрямь присутствовал. Не очень уж и плотный. Видимость метров на сто. Так что в случае чего противника можно будет заметить своевременно и срезать из пулемета. Подумав об этом, я невесело хмыкнул. Это, конечно, если его возьмут пули.

Однако пока ничего этакого не происходило, и, попетляв по дворам, медленно и осторожно обогнув черный остов сгоревшего торгового комплекса «Весна», я, наконец, выбрался на саму улицу Шибанкова. Не очень-то она длинная. С того места, где мы находились, и до Кубинского шоссе с километр, не более. Но только вот этот километр еще следовало пройти.

Первую странность я заметил буквально через полста метров. Вернее заметили мы ее вместе с Лешим. В воздухе, прямо над проезжей частью висел грязный и рваный полиэтиленовый пакет. Обычный пакет с каким-то выцветшим желто-красным рисунком, один из тех, что наряду с другим мусором валялся здесь на каждом шагу. Только вот в том-то и вся загвоздка. Пакет не лежал на земле, и не летал, подхваченный порывом мерзко смердящего ветра, а именно висел. Неподвижно висел.

– Не падает, – голос Загребельного пробился через рокот мотора и таки достучался до моего слегка озадаченного сознания.

– Не падает, – подтвердил я и остановил машину.

– Что-то знакомое? – осведомился Андрюха.

Я отрицательно покачал головой. Оно и правда, с чудесами антигравитации мне еще сталкиваться не доводилось.

– Майор! – продолжая наблюдать за полиэтиленовым летуном, я обратился к нашему башенному стрелку. – Пакет видишь? Тот, что над дорогой завис? Так вот по нему… Одиночный выстрел. Огонь!

– Есть выстрел! – прокричал в ответ мотосрелок даже не поинтересовавшись, чем это полковнику Ветрову не угодил обычный городской мусор. Тут же гулко громыхнул КПВТ.

Откровенно говоря, я почему-то надеялся, что впереди сверкнет голубая вспышка, точно такая же, как возникала при попадании намагниченного гвоздя в невидимую тушу «Деда Мороза». Но ничего подобного не произошло. Я пронаблюдал пулю. Просто пулю, медленно улетающую вдаль. Она лениво проковыряла тонкий полиэтилен и неспешно растаяла в серой дымке тумана.