Пилот-девица
Шрифт:
– Да тяжелая она и дорогая. Считается, что ради пары пилотов и десятка пассажиров держать такую на флуггере – непозволительная роскошь.
– Но у воеводы-то главного на флуггере такая машина есть? И у бояр? – не отставала Василиса.
– У бояр есть. Такие корабли яхтами называются. Но это уже звездолеты. А на флуггерах всё равно нет, – отрезал дядя Толя. – Флуггер – он от звезды к звезде не прыгает, понимаешь? Флуггер нужен, чтобы над планетой покрутиться, до спутника долететь... На флуггере подолгу не летают.
– Но мы-то уже долго, – страдальчески прогундосила Василиса.
– Это разве долго! – махнул
– А что, можем? Я думала, ваши друзья-лиходеи нас где-то здесь поджидают.
Дядя Толя промолчал, что свидетельствовало о тяжелых экзистенциальных раздумьях, гнетущих его пилотскую душу. Затем со значением промолвил:
– Начнем с того, что мои друзья-лиходеи, которые на звездолете "Бульдог", здесь меня уже не поджидают. Какой ни будь хилый ваш Звездоплавательный Приказ, а слишком долго на таргитайской орбите торчать нельзя. Могут и прихватить за пятую точку. Так что "Бульдог"... "Бульдог" тю-тю, уже свалил.
– А вдруг не "тю-тю"?! Может, проверим?
– Ты слушай, слушай, не перебивай. Проверять, красавица, такие вещи мне сейчас совсем не хочется. Если вдруг ты права, и "Бульдог" пока еще здесь, на орбите... Или если он успел слетать на базу и теперь вдруг вернулся... Это для нас не вариант. Потому что на "Бульдог" лучше не соваться. Трудновато будет объяснить, почему это я, один-одинешенек, выжил в той заварухе на вашем проклятом пастбище.
– Ну так скажите им, как все было! Вины за вами нету!
– Да их не очень-то волнует, есть вина, нету... Они же не суд, чтобы разбираться, свидетелей заслушивать, записи переговоров смотреть... Под горячую руку попаду – и всё, нет дяди Толи! Поэтому сейчас я пробую связаться с другой бандой.
– Тоже скот, небось, воруют у наших, таргитайских? – с неодобрением осведомилась Василиса.
– Да нет, у этих калибр побольше! "Алыми Тиграми" зовутся! Их профиль – самые ценные и экзотические животные, какие только ни есть в Галактике. А с экзотикой у вас на Таргитае как раз порядок.
– А какие у нас редкие животные? У нас тут в лесу волк, да медведь, да лось... Случается росомаха кое-где... Ну соболь... Но это в горах, где снег выпадает.
– Ага, медведь да волк, – дядя Толя криво ухмыльнулся. – Это в оазисе вашем среднерусская природа насажена! А так-то на Таргитае черт знает что и сбоку бантик! Выражаясь научным языком, автохтонная биота!
– Авто... что?
– Биота автохтонная! То есть флора и фауна. Местная, своя. Которая испокон веков здесь водится, до появления человека. Свой зверь, своя птица, своя рыба... А заодно всякая трава и деревья. И вот среди той биоты какой-нибудь белый плавающий звероящер-носорог – тварь обычная и ничем не примечательная!
– Я про такого и не слышала отродясь! Никак смеетесь надо мной?
– Да что за упрямица такая! – сердито насупился бывалый пилот. – Погляди, что ли, фома неверующая, в окно!
– Черно в вашем окне, дядя Толя!
– А ты ниже погляди. Не туда, где черно, а туда, где зелено. На планету свою родную погляди!
С этими словами дядя Толя ловко выпростался из ремней своего ложемента, пролетел – благо, невесомость позволяла – над ногами Василисы, и рывком распахнул бронешторки штурманских обзорных иллюминаторов, которые находились далеко внизу, возле правой ее щиколотки.
Девушка
ахнула. Под ней ласковым сине-зеленым светом лучился ее родной Таргитай.Облачности почти не было. Из космоса прекрасно просматривались желтый песочный корж неузнанного Василисой континента и искрящийся на солнце океан, располосованный рябью далеких штормов да голубыми пятнами отмелей вокруг архипелагов. За океаном виднелся другой необъятный кус суши, позеленее.
– Вот, гляди, континент, на котором ты живешь – он на большое сердце похож.
– Вижу.
– А теперь присмотрись, какой цвет у этого сердца.
– Ну... темно-зеленый... почти черный.
– А в центре пятно какое?
– Зеленое... светло-зеленое.
– А почему так, вас в школе не учили?
– Нас в школе важным вещам учили! Как землю удобрять, как болезни лечить, как электричество спроворить! А про зеленый колер нет, не объясняли.
– Ну так тогда я за вашу школу поработаю! Разъясню тебе как мне один траппер разъяснил, из ученых беглый, из биологов. На самом деле человек на Таргитае нормально жить не может. Хотя и тепла здесь хватает, и кислорода в атмосфере. Только все местные организмы очень человека не любят. Антропофобная биота, понимаешь! Одних плющей ядовитых там у вас, на Таргитае, четыреста разновидностей. Так это только сказать – ядовитых плющей! Они натурально человека убивают! Шел ты по здешнему лесу, случайно плюща коснулся – и сразу обожгло тебя, как крапивой. Только от крапивы ожог отходит быстро, а от плюща ты сам отойдешь... В мир иной.
– Страсти какие! – ахнула Василиса.
А пилот вошел в просветительский раж и останавливаться не собирался:
– Еще бы! А грибы тут какие? Грибы – все сплошь отрава! Хуже поганок! И споры у них – яд! Вдохнул один раз – и с копыт! Никакой фауны, на земную похожей, нет и близко! Мясо звероящеров – несъедобное. Рыбоящеры – горькие как редька! Крупного рогатого скота – нет! Мелкого безрогого – нет! Первые колонисты пробовали коров разводить, так те коровы и недели здесь не продержались – двинули копыта на местном силосе!
– Страсти какие! – повторила Василиса. – И как же управились? С плющами этими? С грибами? С ящерами, прости господи?
– Упра-авились, – дядя Толя широко улыбнулся. Вид у него сразу стал такой счастливый, будто и замысел, и воплощение частичного терраформирования Таргитая были его личной заслугой. – Обычным нашим рыжим муравьём управились! Оказалось, стервец этот прожорливый, во-первых, нормально живет на корму из здешних фикусов. Ну а фикусов здесь разновидностей еще больше, чем плющей – повсюду растут! А во-вторых, и это главное, травит он своей муравьиной кислотой любую другую местную флору! Под корень выводит! Дохнут от нашего муравья целые леса!
– Да нешто ж этой муравьиной кислоты хватило, чтобы леса на Таргитае извести? – с сомнением спросила Василиса.
– Тут хитрость есть. Муравьи наши не то чтобы потравили всё, как обычными ядохимикатами. Они вызвали у здешних лесов что-то вроде аллергии.
– Аллергии?
– Ну это когда буквально вот десяти молекул какого-то вещества хватает, чтобы... чтобы всех вокруг от этого вещества тошнило! Включая деревья и травы... Понятно, что тошнит их как-то по-своему. Но результат такой, что жить они в присутствии муравьев уже не могут! Дохнут! Вот что значит аллергия!