Пилот ракетоносца
Шрифт:
— Прекратить!
Приказ ударил, как хлыст.
— Кадеты, смирно! Руки по швам!
Тот, кто отдавал приказы, умел это делать и, судя по интонации, был уверен в своем праве их отдавать. Это даже Эрик уловил, что называется, с полуслова. Отскочил в сторону, чтобы кто-нибудь не вмазал по инерции. Встал смирно, прижал руки к бокам. Все остальные тоже отреагировали, хотя и не так быстро, как он. Застыли кто где, но все, как и Эрик, смотрели на дверь, в проеме которой стояла высокая стройная девушка в темно синей форме со знаками различия гардемарина действительной службы. Если бы не ее властный тон и безукоризненная внешность — не красавица, как Клодина, но порода чувствуется, — Эрик мог бы еще засомневаться. Но по совокупности признаков решил, что девушка только что вернулась с летней практики.
— Ты! — указала она пальцем на Эрика. — Представься!
— Эрик Минц, ваше благородие!
— Что здесь происходит, кадет Минц?
— Учебный спарринг, госпожа офицер.
— Господин!
— Прошу прощения? — не понял Эрик.
— На флоте есть только господа… К которым обращаются по званию [8] .
— Так точно, господин гардемарин, — исправил свою оплошность Эрик.
— Так-то лучше, — холодно заметила девушка-гардемарин и повернулась к другим участникам драки.
8
Здесь и далее, автор использует некую смесь званий и обращений, состоящую из элементов, относящихся к Русскому императорскому флоту и ВМС США.
Сейчас Эрик ее уже рассмотрел. Первое впечатление оказалось верным. Высокая, стройная — или, возможно, поджарая, — с узкими бедрами и маленькой грудью. Не красавица, но правильные, чуть жестковатые, возможно, даже хищные черты лица выдают породу, чем бы это ни было на самом деле. Происхождение явно европейское, без примесей "чужой крови", волосы светло-русые, глаза серые, кожа белая.
— Ты! — палец указывает на Клодину Люфор, лицо которой было залито кровью и соплями.
— Клодина Люфор, господин гардемарин, — прогундосила блондинка в разбитый нос.
— Ваша оценка обстановки, кадет.
— Учебный спарринг, господин гардемарин, сэр.
— Что-то пошло не так? — На этот раз палец указывает на Веру Мельник.
— Так точно, ваше благородие! Увлеклись!
— Жалобы? Претензии?
— Никак нет! — сразу за всех отвечает Клодина, остальные молчат, подтверждая этим ее слова.
— Вольно! — командует девушка-гардемарин. — Разойтись!
На этом все, собственно, и закончилось. Причем, речь шла не только о драке, и даже не столько о ней. Неожиданно все оставили Эрика в покое, и произошло это сразу вдруг, как если бы кто-то облеченный властью отдал такой приказ. Но никаких разговоров на эту тему — даже шепотом или вполголоса, — Эрик не услышал. Никто ничего об этом не говорил, не обсуждал случившееся и ни на что не намекал, просто вдруг все прекратилось, как отрезало. Было одно, стало другое. И более того. Если абсолютное большинство кадетов, включая бывших антагонистов, относилось к Эрику индифферентно — есть и есть — кое-кто внезапно проявил к нему очевидный дружеский интерес. Выглядело это более, чем подозрительно, но по факту, сблизиться с Эриком захотели Андрей и Вера Мельник.
Сначала предложили вместе потренироваться.
— Драться с тобой, себе дороже, — беззлобно усмехнулся светловолосый и светлоглазый Андрей. — Махаться не будем, будем тренироваться.
И действительно, пошли в зал и без злобы и остервенения выполнили несколько спаррингов. Оценили технику друг друга, обсудили достоинства и недостатки двух разных стилей и начали тренироваться вместе. Вера учила Эрика правильным движениям, что оказалось весьма полезно, так как на занятиях по самообороне тренер обучал кадетов именно правильному бою, и здесь навыки Эрика никак не подходили. Но вот на личных тренировках брат и сестра Мельники хотели освоить именно технику и тактику уличной драки. И тут экспертом и наставником выступал уже Эрик.
Слово за слово. Стали общаться и вне тренировочных залов. Но Эрик все-равно держал ухо востро. К Вере — а она, как назло, была красивой девушкой, — относился по-дружески, но без панибратства.
Вел себя сдержанно, не давая повода заподозрить в "ухаживаниях". С остальными — еще несколькими парнями и девушками, составлявшими круг общения брата и сестры Мельник, — было и того проще. С ними Эрик вел себя ровно: не друг, не враг и не чужак. Свой, но сблизиться по-настоящему даже не пытался. Простое знакомство, чуть окрашенное дружескими чувствами, его вполне устраивало, их, похоже, тоже.Учиться в академии оказалось не только увлекательно, но и приятно. Хорошие преподаватели, интересные предметы. Отличное техническое оснащение классов и тренировочных залов и великолепные — в особенности, на взгляд Эрика, — условия жизни. Кадеты жили в дортуарах на четверых с примыкающим к спальне санузлом. Удобные кровати, общее и индивидуальное освещение, кондиционирование воздуха. В помещениях академии никогда не бывало ни слишком жарко, ни слишком холодно: температура воздуха и его химический состав, как, впрочем, и освещение, отвечали стандартам, принятым на кораблях ВКС. К этому кадетов и приучали.
В кантине — большой столовой на минус первом этаже — была воспроизведена обстановка офицерской кают-компании. Без роскоши и излишеств, но все стандарты соблюдены. Столики на четверых — впрочем, без права выбирать, с кем сидеть, и с постоянной ротацией сотрапезников каждую неделю, — столовые приборы, хорошая посуда, и два блюда на выбор на завтрак, обед и ужин. Тихая музыка, приглушенное освещение. Кроме того, в трапезной находились холодильники открытого доступа и кофейные автоматы. С пяти часов утра и до одиннадцати часов вечера кадеты могли получить здесь чашку чая или кофе с сахаром и молоком, бутерброд с сыром и ветчиной, сухие бисквиты и какой-нибудь сезонный фрукт, яблоко, скажем, грушу или апельсин.
Так хорошо Эрик не жил никогда в жизни. Он не подавал вида, но практически все, чем кормили кадетов, было ему незнакомо. Никакой синтетики и пищевых заменителей здесь не было и в помине. Все блюда приготовлены из натуральных продуктов и имеют сбалансированную ценность по калорийности и содержанию витаминов и микроэлементов. И, разумеется, никаких ограничений в получении добавки. Если организм требует больше того, что предусматривает стандартная порция, бери еще, отказа не будет. Раз в неделю — в воскресенье — кадетам полагался праздничный обед с пирогом или пирожными на десерт и с бокалом красного вина, а по средам все меню было составлено только из тех продуктов и блюд, какие могут быть поданы в офицерской кают-компании эсминца или крейсера. Попробовав то, чем будут кормить на кораблях, Эрик окончательно понял, какой жизненный рывок он совершил.
Но и это еще не все. На второй день пребывания Эрика в академии, его вызвали в административное здание. Здесь кроме положенных всем кадетам двух комплектов повседневной и одного — парадно-выходной формы, Эрик, как сирота, находящийся под опекой государства, получил большую сумку-баул с "личными вещами", которые не мог купить сам. В сумке находились белье, носки, спортивный костюм и кроссовки, предметы гигиены, включая бритву, которая Эрику была пока не нужна, и множество других вещей, о существовании которых он до сих пор знал только теоретически или не знал вовсе. Кроме того, он получил персональный мобильный комп, электронные часы со встроенным коммуникатором, беспроводные микротелефоны для ушных раковин и стипендию в размере ста кредитов, которую обещали выдавать каждый первый день месяца.
Деньги, как вскоре понял Эрик, нужны были для выходов в город. Раз в две недели кадеты получали увольнительную в Гренобль, где можно было сходить на концерт или в кино, съесть что-нибудь вкусное, выпить пива или даже чего-нибудь покрепче. Если не шиковать, ста кредитов в месяц вполне хватало, чтобы не чувствовать себя обделенным.
В первую увольнительную Эрик пошел один, но уже во вторую — Андрей и Вера предложили ему присоединиться к их компании. Эрик вежливо отказался. Его соображения были очевидны, но не говорить же о них вслух. Но дураков в космическую академию не берут. Вера перехватила его в коридоре, отвела в сторону и переговорила, что называется, с глазу на глаз, объяснив вполголоса, что, во-первых, бедность не порок, а во-вторых, Андрей все равно будет платить за всех.