Пилот-смертник. «Попаданец» на Ил-2

– Если жрать хотите, бери термос и ползи сам. Русский пулеметчик головы поднять не дает, одного подносчика пищи уже убили. – Солдат говорил со странным акцентом.

– Туда? – показал пальцем Иван.

– Ты же сам сказал – из второго взвода. А он там.

– Акцент у тебя странный.

– Я чех.

Тогда понятно. А то Иван подумал было, что это его разговорный немецкий плох.

– Так ты берешь термос?

– Уговорил, камрад.

– А я за хлебом и маслом сползаю. И передай – мармелада сегодня не будет. И шнапс только вечером. Так господин обер-лейтенант Шульц сказал.

– Передам.

Солдат стянул лямки ремней термоса и помог надеть их Ивану – лежа это сделать непросто.

Иван попробовал ползти – термос был тяжел.

– Камрад, а машиненгевер?

Черт бы побрал эту железяку! Иван взял пулемет за ремень и пополз.

Когда лежишь на земле, видимости никакой. Поэтому он проползал несколько метров, осматривался и снова двигался вперед. По пути свалился в воронку. Сидя там, слышал, как из окопа впереди кричали, заметив его:

– Эй, Холек, шевели ляжками! Кушать пора! – А сами ржут.

Помогли бы, выбрались из окопа, забрали бы термос.

Иван решил оставить пулемет в воронке – он не собирался им пользоваться.

Со стороны советских войск прилетели и взорвались два снаряда, поднялась пыль.

Пользуясь случаем, Иван вскочил и бросился к окопам. Он успел упасть в него прежде, чем по брустверу ударила пуля.

Глава 5. Трибунал

В окопе было два пехотинца. Один помог Ивану снять тяжелый термос, второй удивился:

– Да ты не Холек!

– Конечно, нет, я Курт.

– А Холека убили?

– Пополз назад, за хлебом и маслом. Просил передать, что мармелада сегодня не будет, а шнапс будет только вечером.

– Почему?

– Господин обер-лейтенант Шульц так сказал.

– Крыса интендантская! Ладно, раздавай, не будем ждать Холека. А то убьют, а я голодный!

Юмор бы окопный, черный.

Иван откинул крышку термоса. В нос ударил съестной дух, аж в желудке засосало – в термосе парила пшенная каша с мясом. Куски мяса были крупные, без жира и сухожилий. Хорошее мясо.

Солдаты приготовили котелки.

– Пахнет вкусно. Сегодня в меню компот или кофе?

– У Холека спросишь.

– Лицо у тебя грязное, не узнаю никак.

– Я из пополнения, пулеметчик.

– А пулемет на термос променял?

Иван сделал вид, что обиделся.

– Пулемет в воронке лежит, вон там. Тяжело и несподручно тащить и термос и пулемет одновременно.

– Правильно сделал, что оставил. На фронте хорошая еда – первое дело.

Оба солдата принялись есть – быстро и жадно. Иван, глядя на них, едва слюной не подавился. А котелка и ложки нет, обидно. Чтобы как-то отвлечься, он приподнял голову над бруствером, но ничего толком не увидел.

– До русских далеко?

– Метров триста-четыреста, – промычал с набитым ртом пехотинец. – Ты больно не высовывайся, у них пулеметчик очень меткий. Пуля не снаряд, не услышишь. Чик – и ты уже с дыркой в башке.

Иван, изображая усердного солдата, сползал назад, в воронку, и притащил пулемет.

Из-за кустов к ним уже полз Холек с контейнером в руке. Но тут со стороны русских окопов раздалась очередь, и Холек замер у края воронки – френч его был изорван пулями.

– Без хлеба и масла остались, – грустно сказал один из пехотинцев.

– Холек всегда трусоват был, – заметил другой, – вместо себя других старался подставить. Не помогло.

– Это уже четвертый подносчик пищи за два дня. Эдак мы все время голодными будем.

Оба пехотинца повернулись к Ивану:

– Лезь за контейнером и хлебом, ты подносчик.

– Я пулеметчик. Подносчиком был Холек, лезьте сами.

Русский пулеметчик и в самом деле стрелял метко.

– А кто еду в соседние окопы доставит? – не согласился солдат.

– Кто есть захочет, сам приползет.

Из соседнего окопа сделал четыре выстрела подряд ротный миномет. Видимо, его засекли – в ответ прилетел снаряд. Он ударил посередине, между окопами. Солдат присыпало землей, в нос лез едкий тротиловый запах. Думать о том, чтобы ползти с термосом, не хотелось, тем более что наши держали немецкие траншеи под наблюдением.

Сзади, из тыла, открыла огонь немецкая батарея. Снаряды с воем пролетали над окопами, но рвались далеко за позициями русских.

Иван, по примеру солдат, уселся на дно окопа. Надо ждать вечера. Но как он будет пробираться к своим, он не представлял.

Внезапно их оглушил рев моторов, и низко над передовой промчались два штурмовика. Иван, хоть и видел их из окопа всего мгновение, силуэты опознал. Но из его ли полка самолеты? На душе сделалось тоскливо. Парни летают, воюют, а он сидит в окопе противника в ненавистной форме.

Со стороны тыла послышался гул моторов, лязг гусениц.

– Опять в атаку, – вздохнул пехотинец. – Вторая уже сегодня.

Иван приподнял голову. Развернутым строем к передовой шли танки T-III, за ними бежала пехота.

Когда танки прошли ряды окопов, пехотинец толкнул Ивана в бок:

– Чего расселся? Ждешь, чтобы тебя сам фельдфебель пригласил? – и вылез из окопа. За ним – второй. Пришлось выбираться и Ивану. Подхватив пулемет, он выкарабкался из окопа.

Пехоты было много, за десятком танков бежало не меньше батальона.

Танки стреляли из пушек с коротких остановок. Со стороны наших выстрелов не было, наверное – решили подпустить поближе.

Но вот разом ударили две пушки. Один танк тут же развернулся на месте, у него сорвало гусеницу. Второй замер, из башни повалил дым.

Пушки продолжали стрелять. Первыми залпами они как будто дали сигнал, и со стороны русских позиций заработал пулемет, часто захлопали винтовочные выстрелы.

Иван укрылся за танком с перебитой гусеницей, но быстро понял свою ошибку – наши артиллеристы решили добить его. Экипаж может отремонтировать его даже на поле боя, и танк снова будет на ходу.

Несколько снарядов взорвались рядом с танком, осколки звякали о броню. Надо менять укрытие.

Иван перебежал к воронке и залег в ней. Однако сзади появился фельдфебель. Он держал в руке пистолет, лицо было злым.