Пилот вне закона

Крест — Рапире: Информация о сходке главарей получена. Любым способом не допустить агента Куницу в Кастель Рохас — возможен захват. Вся полнота ответственности за возможный провал задания лежит на вас.

Из пустой квартиры открывался замечательный вид на Центральную улицу.

Пейзаж замыкался массивным зданием пропускного терминала космопорта, буквально вросшим в ажурное плетение купольной стены. Купол уходил вверх, формируя невысокое местное небо, а улица шла вперед, широкая и прямая, как положено при столь ответственном наименовании.

По бокам теснились дома. Чем ближе к терминалу, тем пафоснее — разнообразные муниципальные и коммерческие постройки, которые приносят доход и головную боль. Чуть поодаль, примерно от угла Шестой авениды, [7] начиналось жилье, тоже ничего себе, в смысле пафоса. Это неудивительно, ибо Первый район Кастель Рохас считался элитным и кто попало там разместиться не мог. Ну а Центральная улица на то и Центральная, чтобы служить локомотивом ценообразования.

Квартиры здесь были запредельно дороги — особенно если учесть, что это не одна из столиц Колыбели Цивилизации, а мелкий городишко на окраинах Сферы Великорасы, который даже к числу внеземных территорий Объединенных Наций не причислен.

7

Авенида (исп. avenida) — проспект, авеню.

Застройщики района отличались предельной жадностью. Значительная доля жилплощади пустовала, но снижения цен видно не было, напротив, квадратные метры становились все недоступнее.

Быть может, кто-то печалился по этому поводу, не располагаю точными данными. Наверное, находились и такие. Только двое мужчин в угловой квартире углового дома на пересечении Шестой авениды и Центральной элитному запустению радовались.

Мужчины были самой обычной наружности: не старые, не высокие, не толстые, но и худобой не отличались. Средненькие такие мужички. Увидишь в толпе и сразу забудешь, потому что глаз таких не любит — зацепиться не за что.

Один, одетый в спортивного покроя костюм, занимался странным делом. Он подвинул к подоконнику тумбочку, упер в нее локти и навел на роскошный фасад гостиницы «Эстеглаль», видневшийся неподалеку, некий оптический прибор.

Второй, в пиджаке, джинсах и деловых ботинках, видимо, был музыкантом. Он сидел прямо на полу (мебели-то не завезли за отсутствием хозяев) и баюкал футляр виолончельных размеров.

— То, что доктор прописал, — подал голос спортсмен.

— Конкретнее? — спросил музыкант.

— Конкретнее некуда. Парадный вход как на ладони. Дистанция триста пятьдесят метров.

— Ну и хорошо, — сказал музыкант, прикрыл глаза и прислонил затылок к стене, явно намереваясь вздремнуть.

Однако спортсмен был начеку.

— Эй, ты чего? Время! Расчехляй, работать пора!

— Зануда, — ответил музыкант, но зашевелился.

Когда он открыл футляр, оказалось, что предположение насчет профессиональной принадлежности было в корне ошибочным — на свет божий появилась снайперская винтовка бесшумного боя.

Лжемузыкант устроил оружие на тумбочке, внимательно следя, чтобы ствол не был виден с улицы, откинул сошки, активировал прицельный комплекс и принялся общаться со спортсменом, которого тоже вряд ли можно было заподозрить в принадлежности к конвенционным видам спорта. Разве что к пулевой стрельбе.

— Дистанция?

— Триста пятьдесят, триста шестьдесят.

— Угол?

— От двадцати семи до тридцати одного.

— Ветер?

— Ветер ноль… Послушай, какой, в задницу, ветер?! Мы под куполом! И вообще, что ты прицепился, можно подумать, что наблюдательный комплекс и твой прицел не сопрягаются дистанционно?! — возмущенно прошипел спортсмен.

Стрелок-музыкант оторвался от визира и скептически оглядел коллегу.

— Ты наблюдатель? — сказал он. — Вот и наблюдай. Так положено. Знаешь, сколько лет я в деле? Могу тебе сказать: устав написан кровью кретинов, которые думали, что умнее устава. Меньше выступай. Я тебя спросил, ты ответил, и давай больше не будем возвращаться к этой теме.

— Ну, блин… — наблюдатель вздохнул. — Ты бы с меня еще учет эффекта Кориолиса запросил! Дистанция — тьфу! Мы же не на три километра стреляем!

— Заткнись.

Мужчины погрузились в недра любимой работы. Минут пять они молчали, но потом наблюдатель тишину испортил, не выдержал:

— Слушай, а это правда, что ты завалил объект на Кларе с четырех тысяч с летящего флуггера?

Снайпер хмыкнул.

— Хм… Правда. Только с двух пятисот, на Екатерине и с земли. Это клиент казался на «бодролете» — аттракцион такой, вроде русских горок. Больше слушай всякую брехню.

— Ого! Два пятьсот — тоже неслабо! — Наблюдатель усмехнулся чему-то своему и поспешил поделиться этим самым своим с напарником. — Ты столько народу перестрелял… Что ты чувствуешь, когда убиваешь женщину?

— Отдачу, — коротко ответил стрелок. — Не смешно. Этот анекдот был бородатым, когда слово «баян» означало только музыкальный инструмент.

Ожила рация. Злой электрический голос отрезал беседе оба крыла.

— Треплетесь? Клиент на месте. Полное внимание. Работаем по сигналу «Вихрь». Кстати, «наружка» фиксирует разрозненные группы японцев, что бы это ни значило. Короче, втянули жопы и не расслабляться! Как приняли?

— Нормально приняли, — отрепетовал снайпер.

— Клиента сфотографировал, — сказал наблюдатель. — Высокий блондин, коричневая куртка под кожу, черные брюки и интро-очки на пол-лица. Явно косит под телохранителя.

— И правда, какое-то ненормальное количество японцев, — сказал снайпер. — Вот еще двое пошли… Ладно, собрались, внимание.

В пространство улицы вонзились два электронных глаза и ствол. Понимающего человека крестообразное дуло под девятимиллиметровую стрелу впечатляло не меньше, чем главный калибр линкора.

Премьер-люкс в «Эстеглале» — это, доложу я вам, нечто. Сделает честь любому современному интерьеру любой гостиницы на Земле. Цены, соответственно, кусались, ну да нам в нем не жить!

Мы использовали номер по прямому назначению, прямо как в рекламном проспекте: корпоративные мероприятия, деловые переговоры, круглые столы и конференции.

«Прекрасный интерьер, удобная, эргономичная мебель и внимательное обслуживание сделают время, проведенное в нашем отеле, незабываемым». Тьфу!

Не думаю, что кто-то из участников сумеет забыть наши деловые переговоры, даже если бы они проходили на помойке. Я уж точно вспоминать буду до смерти, и «ласковая обслуга», блин, совсем не при чем!