Пилот. Любовь навылет

Твою мать, да. Она сногсшибательная красотка, и я не могу этого отрицать. Однако, каждое её появление в поле моего зрения вызывает во мне прилив необъяснимого гнева и раздражения в голове.

И прилив в брюках.

Давно такого не было, чтобы какая-то сопливая стюардесса со смазливой мордашкой так меня цепляла. Хотя, кого я обманываю?

Ни разу не было такого.

А сейчас – вот, пожалуйста.

Ещё и пререкается. Не Тузов нажал кнопку, а я. Да, я. Но не могу, не могу я держать себя в руках. Вот и начал заваливать её вопросами на брифинге. А она возьми, и ответь на всё, ещё и так чётко и так правильно!

– Игорь Викторович, – внезапно что-то говорит мой напарник, а в следующую секунду самолёт начинает трясти.

– Твою мать, – произношу я, оттягивая рычаг управления двигателем полностью на себя.

Идиот! Задумался о девчонке, и пожалуйста.

Аристова всё это время стоит рядом и испуганно вжимается тонкими пальцами в спинку моего кресла.

– Ч-что это было? – непонимающе спрашивает она дрожащим голосом.

– Вон отсюда, – рявкаю на неё я, не отрывая взгляда от панели управления, – Скажи Юлии Петровне, чтобы она сказала всем пристегнуться. Живо.

– Х-хорошо, Игорь викторович, я уже…

– Я СКАЗАЛ ЖИВО! – вновь рявкаю я на девушку, после чего она спешно удаляется.

Возвращаюсь к панели управления. Так.

– Не прошло, Игорь Викторович, – говорит мне коллега, – До сих пор трясёт.

– Вижу. Увеличиваем обороты, прожигаем свечи.

– Обороты на семьдесят два, – говорит Тузов и я удовлетворительно киваю.

Прислушиваясь к самолёту, чувствую, что тряска прошла.

– Фух, – вытирает со лба капельки пота Тузов, – Нормально. Летим дальше.

– Игорь Викторович! – за нашими спинами появляется Юлия Петровна, – Что у вас тут? Аристова сказала, что мы падаем.

Что?

С ума сошла что-ли? Ну я ей устрою…

– Не падаем. Аристову после посадки ко мне позовите. поговорить надо.

– Что-то серьёзное? – взволнованно-игриво спрашивает старшая бортпроводница, – Если что – вы мне сразу скажите, Игорь Викторович, я её…

– Не надо, – я сухо одёргиваю женщину, – Сам с ней разберусь.

– Но ведь я…

– Я всё сказал. Можете идти.

– Ладно, – недовольно отвечает старшая бортпроводница, – Вам что-то нужно? Чай? Кофе?

– Нет-нет, душенька, – добродушно говорит вместо меня Тузов, –Ничего не нужно, спасибо. Идите.

Хороший мужик всё-таки Макар Петрович. Добрый, душевный, понимающий. Углы сгладить везде может. Впрочем – неудивительно. Всю жизнь на гражданке летал.

А я, как глаза закрываю, свист военных двигателей слышу. И вижу, как летают снаряды.

Потряхиваю головой, отгоняя от себя наваждение. Вот же… Аристова. Падаем, говоришь?

Я ей устрою падение.

– Виктория –

– Вон отсюда! – орёт на меня Булатов, делая какие-то махинации с панелью управления.

– Х-хорошо, – с трясущимися от страха губами произношу я и спешно покидаю кабину пилотов, слыша очередной крик первого пилота.

– Эй, что случилось? – сразу же подбегает ко мне Ксения, – На тебе лица нет, и самолёт так трясёт, что некоторые непристёгнутые пассажиры потеряли равновесие!

Конец ознакомительного фрагмента.