Пинок в светлое будущее

– Григорий, я к маме. Если соберешься, знаешь, где меня найти.

И удалилась.

Сразу после ее ухода Григорий начал собираться. Правда, совсем не на поиски жены. Он быстренько созвонился со своим коллегой по трактору, и свободные мужчины организовали мальчишник в ближайшей пивной.

Зинаида вспомнила, что уже давненько не была у дочери, и решительно уселась перед зеркалом. Спустя минут двадцать она уже, моргая щедро накрашенными глазами и поправляя высоко взбитую челку, натягивала сапоги и выслушивала Нелины жалобы на жизнь.

– Вот как хорошо, когда родни-то много, – печалилась та. – Одни к матери, другие к дочери идут, и только мне, бедняжке, некуда податься. Ну ничего, вот скоро я Дашку замуж выдам – и сразу же в ресторан! Зин, ты только представь, я ведь ни разу в ресторане не была. А у меня уже и платье приготовлено.

Зинаида быстренько подсчитала, что в ресторан Неля отправится как раз лет эдак в шестьдесят пять, и вошла в положение:

– Чего уж до старости ждать, давай я завтра с Дашей посижу, а ты сбегай. У нас недалеко неплохой ресторанчик есть.

– Ой, – расхохоталась Неля, – да с кем мне сейчас-то идти? Я уж лучше потом, со сватьей. А сейчас… Одной неудобно, вдруг кавалеры нападут, а я и отбиться не смогу.

– Ну с Поповыми сходи, с Юноной и Григорием.

– А с Григорием, точно тебе говорю, ни один кавалер напасть не решится, – поджала губы женщина. – Он хоть из деревни и удрал, а повадки остались бычачьи.

Зинаида только развела руками, а затем продиктовала:

– Значит, так: если мне позвонит мужской голос, скажи, пусть оставит телефон. И передай, что замуж я вовсе не выходила. Запомнила? И скажи, что я сейчас у Насти, у дочери. Он должен знать ее номер телефона.

– А если позвонит женский голос?

– Ты, Неля, прям как маленькая! Какой еще женский голос? Ну уж если позвонит, говори что хочешь.

У дочери Насти время пролетело незаметно. Не успели женщины обсудить и половину новостей, как на город опустился поздний вечер.

– Ой, мам, оставайся у нас, – заканючила Настя, цепляясь за руку матери, как в детстве. – Мы с тобой пирог испечем, а?

– Ну какой пирог, Настя? – нежно укорила дочку Зинаида. – Скоро лето, сарафанчики открытые, бикини там всякие, а я после пирога! Нет уж, надо о фигуре подумать. Кстати, я собираюсь заняться гимнастикой, я по телевизору видела… Ой, об этом в другой раз! Александр меня проводит?

На улицу они вышли втроем. Весна вдруг вспомнила про плюсовую температуру, лужицы растаяли, и в вечернем воздухе уже веяло потеплением. И так было славно, спокойно, тихо, так трепетало сердце в предчувствии лета, что Зинаида, заявившись домой, немедленно стала над собой измываться.

Сначала она, как и хвасталась дочери, занялась гимнастикой – закидывала ноги за голову, складывалась в немыслимые фигуры и старательно приседала, щелкая коленками. Потом женщина собрала кое-какие скляночки, баночки и надолго закрылась в ванной. И только около трех часов ночи усталая, но довольная нырнула под одеяло и зашлась богатырским храпом.

Назавтра она проснулась в таком состоянии, как будто по ней ездили танки – все тело ломило, ноги не гнулись, а шея отказывалась поворачиваться.

– Мурзон, – слабо простонала Зинаида, сползая с кровати на четвереньках. – Ты мне шею не погреешь? Или там массаж какой-нибудь лапками, а? Ведь пишут же – кошки лечат от… Господи, от какой же заразы они лечат-то?

Кот вытаращил круглые глаза и с диким недоумением наблюдал за ползаньем хозяйки.

– Надо просто еще раз разогреть мышцы… – объяснила себе «гимнастка» и попробовала разогнуться.

В кухне Юнона с Григорием и Неля с Дашенькой напряженно прислушивались к непонятным стонам, сдержанным всхлипам и странному кряхтению, доносившимся из комнаты ответственной квартиросъемщицы.

– Так… Доигрались… – долбанул ладошкой по столу единственный мужчина, блюститель нравственности. – С кем вчера заявилась домой Зинаида? Не юлите мне глазами! Отвечайте, как в школе! Я спрашиваю – с кем?!

Женщины переглянулись.

– Гриша, ну кто за ней следит-то? Я, например, чинно спала, пока ты пьяный в зюзю не приплелся, – отчиталась Юнона.

– А мы с Дашкой и вообще… – испуганно затараторила Неля. – Дашка вчера днем не спала и вечером чего-то капризничала. Я ее качала-качала, мы так и уснули обе, закачанные. Я вообще только в десять поднялась.

– Понятно, – насупился Гриша. – У вас тут черт-те кто по ночам околачивается… Зинаида, немедленно выходи! Мы все знаем! Мы сейчас…

Дальше говорить не имело смысла – дверь комнаты Зинаиды отворилась, и появилась сама Зинаида, прямая, как шест.

– Здрассть, – с перекошенной улыбкой поздоровалась она и на негнущихся ногах поковыляла в ванную.

Неля тут же подскочила и заглянула в ее комнату – никого. Поповы тоже лично убедились, что посторонних в комнате не наблюдалось, только Мурзик жмурился на подоконнике и строил ехидные кошачьи рожи.

– Никого, – подтвердил Григорий. – А с кем же тогда… Я не понимаю, чего сопеть-то тогда? У нее даже телевизор не включен!

– А зачем телевизор? – появилась за их спинами Зинаида. – Гимнастикой и без него заниматься можно. А что случилось?

– Конечно, ничего, – поджала губы Юнона Васильевна. – А что это за гимнастика такая, от которой всех соседей можно в ужас привести? Мы уж подумали, тебя там кто-то душит!

– Не, я-то, честно говоря, на другое подумал, – наивно признался Гриша. – Но гимнастика это… Та-а-ак, бабы! Кто еще не сделал утреннюю зарядку, в одну шеренгу становись!

– Во! – сунула ему Неля под нос здоровенную фигу и спряталась в своей комнате от греха подальше.

Зинаида тоже юркнула к себе, и только несчастная Юнона, вытянувшись веревкой, принялась ожесточенно дергать длинными худыми руками, вскидывать колени и вертеть тазом, как того требовали спортивные команды мужа. Уже закрывая за собой дверь, Зинаида услышала, как от мадам Поповой исходят стоны, всхлипы и кряхтение.

Наблюдать за стараниями соседки у Корытской не было времени – она торопилась к Нюре в больницу. Правда, торопиться ей только хотелось, а вот получалось плохо, вся она двигалась будто на шарнирах. В автобусе ей даже сочувственно уступили место, после того как Зина с трудом вскарабкалась по ступенькам.

Подруга же, едва завидев в дверях знакомую фигуру, недовольно затрубила:

– Ой, а чего ты одна-то? Я уж думала, она мне преступника в наручниках притащит, а она… Зин, а чего с тобой такое-то? Это тебя чего, на нервной почве так колбасит?