Пионер всем ребятам пример

– Ты что ли, кошка?

– Я Боренька. Пришел, наконец. Меня уже комары съели.

Комар тяпнул меня за ухо, Галька тоже взвизгнула и повисла у меня на губах. Минут пять мы целовались. Она сопела, я честно старался получить удовольствие от слюнявых поцелуев и от запаха нечищеных зубов. Знал бы этот идиот Набоков, что это за удовольствие, сроду бы свою Лолиту не написал.

– Ты такой опытный Боренька, шептала Галька – Я даже боюсь.

Рядом в кустах тоже кто-то сопел и пытался получать удовольствие. Молодежь честно старалась взрослеть.

– Это что же за безобразие! Вот я всё директору скажу!

– Верка! Охнула Галя.

Наша пионервожатая вышла на отлов нарушителей лагерной дисциплины. Луч фонарика осветил темень. Любовные парочки прыснули в разные стороны. Галька попыталась утащить меня за собой, но потом махнула рукой и убежала в одиночку.

Ну допустим, поймает меня Верка. Но я же один! Что она мне может инкриминировать? Пошел мальчик в туалет, не добежал и справил свои потребности в ближайших кустиках. Я тебя Вера не боюсь.

Верка топала за кустами, старалась шуметь за двоих, потом чертыхнулась. Видимо напоролась в темноте на какой-нибудь сучок. Потом вдруг заплакала. Жалко так, грустно.

– Вера не плачь. Не стоит он этого. Ты лучшая в мире.

Глава 6

– Кто это? Кто это говорит?!

– Ты самая красивая. Ты самая добрая и умная. Ты найдешь свое счастье. Не плачь.

– Голос вроде бы знакомый… Это не ты, Смирнов?

Будучи в новом мире Борисом Смирновым, я не мог возражать.

– Я Вера Михайловна. Я не мог терпеть, мне вас так жалко стало. Вы самая лучшая.

– Тебе сейчас самого себя жалко станет. Иди-ка сюда, Смирнов.

Я вышел на свет фонарика и увидел нашу прыщавую начальницу. Она сидела на пеньке и почесывала оцарапанную ногу.

– Ты где научился комплименты взрослым женщинам говорить? Далеко пойдешь, если не остановят. Ты почему не спишь? Тоже на свиданку ходил? А я ведь всем вам запретила. Директор приказал, пойманных на ночных свиданиях отчислять из лагеря. Домой захотел?

– Какие свиданки. В туалет я ходил, а когда возвращался, ваш голос услышал. Правда, жалко мне вас. Такая красивая, должна быть очень счастливой. Всё у вас должно быть хорошо.

– Ага. И зарплата нищенская и каморка съемная, каждый месяц половину зарплаты этой мымре отдаю. Да что ты понимаешь, малек. Иди-ка спать, жалельщик нашелся. Жалелка еще не выросла.

– Дама ошибалась, жалелка для моих четырнадцати лет работала у меня уже хорошо. Эрекции возникали каждую ночь. Мальчику уже хотелось. И мальчик знал, чего хочет.

– Деньги? А я ведь могу дать этой дурочке приличные деньги. Добыть не жалкие рубли воровки продавщицы, а сотни и тысячи рублей вопрос только тренировки.

– Вер Михайловна. Сердцу не прикажешь, вы мне очень нравитесь. И мне кажется, я смогу вам помочь. Не верите? Со временем поверите.

– Иди спать, трепло! А то рассержусь. Еще нашелся Дон Жуан пионерлагерный. Брысь!

И с печальным мяуканьем я вынужден был удалиться. Ни моего майбаха, ни счета в банке у мальчишки древних шестидесятых годов не было. Мне нечем было привлечь смазливую дурочку. А жаль. Глупая малолетка все-таки немного меня расшевелила, хотелось нормального секса.

Дополнительно покусанный комарами и неудовлетворенный, я вернулся домой и, не отвечая на вопросы друзей, полез в кровать.

– Ну как она тебе дала? Спрашивал Димон.

– Хорошо целуется? Вторил более нравственный Вован.

Друзья довольно скоро затихли и засопели носами. Я, борясь и с лютым голодом и со сном, стал представлять магазин и его содержимое. Свет в помещении уже не горел, продавщица всхрапывала в соседнем помещении и видела первый сон. Из щели в двери пахло спиртным. Портвейн три семерки, определил я. Пачка печенья взвилась в воздух и отправилась в палату, где спала девочка блондинка. А я ведь так могу поглядывать за девчонками, попутно установил я. Мечта школьника. Тумбочка спящей малышки была полупуста, место для подарка нашлось. Всё же трудно проводить такие сложные операции. Необходима тренировка.

А теперь себе. Всего и много. Но лучше выйти из комнаты. Ребята крепко спят, в маленькой прихожей нашего сарайчика мне будет удобнее.

Упершись задом в дверь, чтобы случайно не побеспокоили, я начал с пачки печенья. Прихваченная вслепую с полки бутылка оказалась лимонадом. Дюшес, дрянь редкая, но чтобы запить сгодилась. Я сожрал две пачки, автоматически отправляя упаковку даже не в магазин, а в близлежащий лес. Не может быть, чтобы у ворюги продавщицы не было какого-нибудь дефицита в заначке. Посмотрим в холодильнике…

Я едва не взвизгнул от радости. Палка колбасы, полная нетронутая палка. Похоже, никакая не докторская, что-то подешевле. Но для детского желудка сойдет…

Впервые я был сыт. Сытость эта преходящя и вызвала поеданием не самой полезной пищи. Не важно. Батон колбасы оказался обглодан до половины. Вторую половину я решил спрятать среди полок магазина, за коробками с чаем. Надеюсь, мыши не успеют подобраться, и я смогу утром позавтракать не одной манной кашей.

– Борьк, ты куда ходил?

Спросил сонно Димон.

– Никуда, спи.

– Чем-то вкусным запахло, пробормотал Димон и затих.

Наступила тишина. За окошком сквозь звон комаров звучала песня соловья. Лес рядом, июнь, он здесь здорово поёт, соловей. Хорошо быть молодым.

Сон был удивительно крепкий, во сне я раздевал нашу пионервожатую и щупал ей груди. Ничего груди вырастила, думал, который это будет размер?...

На зарядку! По порядку! На зарядку. По порядку. Становись!!!

Чтоб вам сдохнуть.

Единственно, чем меня удивила сегодня столовая, что вместо манной была пшенная каша. С тем же хронически несвежим маслом. С утренним детским зверским аппетитом. Надежда на встречу с недоеденной колбасой скрашивала мою грусть. Галька улыбалась мне из-за соседнего столика.

– Ребята! Всем собраться после завтрака. У меня для вас отличная новость. Вам понравится.

У пионервожатой была свежая, выспавшаяся физиономия. Никакой грусти на лице не обнаруживалось. Мы поспешно дожевали привычную жвачку и вывалили на улицу. Интересно, что нам придумала наша мучительница.