Пионеры воздушных конвоев. Малоизвестные страницы войны

– Старшего инженера Кисельникова и инженера по радиооборудованию Радоминова – срочно к командиру.

– Что там опять случилось? – проворчал Кисельников. Он поставил свою подпись на последнем экземпляре акта, поднялся и повернувшись к инженеру по радиооборудованию продолжил: – Вот, помяни моё слово, Женя, в очередной раз просовещаемся, а потом, в самое пекло, когда солнце в зените, будем догонять, – махнул рукой и закончил своё грустное выступление: – Эх, где наши милые русские берёзы и проливные, недельные дожди? Пошли, мой друг, пошли.

Когда вышли из ангара, Кисельников спросил:

– Слушай, Женя, а не натворил ли ты чего-нибудь? А меня как твоего непосредственного начальника за упущения в воспитательной работе? – и он, подозрительно прищурившись, посмотрел на Радоминова.

– Да нет, Борис Васильевич, я же всё время у вас на глазах.

– А, может быть, когда я сплю? – подначивая, не унимался тот. Ему, Кисельникову, нравился этот инженер: хорошо знает своё дело и смело берется за любую работу.

– В это время, – сказал Радоминов, – я, к сожалению, тоже сплю.

– А отчего это – «к сожалению?» В наше, брат, военное время лишний час сна – это залог успешного выполнения боевой задачи, – попытался пошутить Кисельников.

Они пересекли бетонную стоянку, направляясь к коттеджу, в котором располагалось руководство советской военной миссии.

Когда подошли к крыльцу, входная дверь резко распахнулась, и на крыльцо выскочили раскрасневшиеся, сияющие от улыбок девушки – Лена Макарова и Наташа Финелонова. Они были переводчицами советской военной миссии. Увидев инженеров, бросились к ним, торопясь сообщить сногсшибательную новость. Лена не удержалась и от нахлынувших чувств даже чмокнула каждого из них в щёки.

– Ой, мальчики, представляете, вызвал командир и, – Макарова сделала голос нарочито суровым: – «Сержант Макарова и сержант Финелонова, немедленно собирайтесь. Вас вызывают в Москву. Вылет через два часа». Представляете? Если повезёт, я уже сегодня буду дома!

Лена выпалила всё это одним залпом. Ей казалось, что её радость должны разделить все. Офицеры стояли опешившие. Во-первых, они никак не ожидали от Леночки такого проявления чувств, она была всегда очень стеснительна, строга и не допускала по отношению к себе никакой фамильярности. Вовторых – не это ли является причиной и их вызова к старшему начальнику?

– И чему же вы тут радуетесь? А почему – в Москву? Причину вызова вы хоть узнали? – придержал собравшихся было бежать девушек Кисельников.

– Нет, – смутившись, сказала Наташа. – Приказал быстро сдавать дела и сегодня же попутным бортом в Москву.

– А может быть, эти? – Евгений кивнул головой в сторону домика, где располагался особый отдел.

Наташа пожала плечами:

– Думаю, нет, повода не давали, – оптимизма, однако, в голосе поубавилось. – А вы чего сюда в разгар рабочего дня?

– Да тоже вызвали, а причина неизвестна, – ответил Кисельников.

– Может быть, вас тоже в Москву? – улыбнулась Лена.

– Слишком разные у нас с вами епархии. Ну, да ладно, сейчас всё узнаем, пошли, Женя, – сказал он, направляясь к двери.

Когда поднялись на крыльцо, Радоминов услышал, как Кисельников пробормотал себе под нос фразу:

– Странны дела твои господи.

В кабинете командир поднялся им навстречу.

– Вот что, ребята, садиться не предлагаю, некогда. Прямо сейчас необходимо сдать дела, собрать вещи и быть готовыми через два часа вылететь на Москву. Пришла шифрограмма: вас срочно вызывают в Управление кадров.

– За что? – вырвалось у Евгения.

– Этого я не знаю, – ответил командир. – Но, судя по всему, какая-то новая работа. Трудно нам будет, но приказ есть приказ.

– Товарищ командир! – обратился Кисельников, – а можно улететь завтра? Два часа – нереальное время для всех этих сборов.

– Реальное, Борис Васильевич, ты же сам знаешь, команда из Москвы… Борт уже на стоянке. Всё, вперёд, приказы не обсуждаются.

– Есть! – офицеры развернулись кругом и, как-то ссутулясь, вышли из кабинета.

– Вот такие, брат, дела, – как будто сам себе проговорил Кисельников. – Сдавать дела, а некогда и не кому.

– Борис Васильевич, у меня в Басре часы в ремонте, забрать бы, – растерянно спохватился Радоминов.

– Странный ты, Женя, человек, какие часы? Ты же всё слышал своими ушами. У тебя нет времени даже на стоянку сбегать. Будет о чем вспоминать – какие были хорошие часы…

Через два часа у стремянки, приставленной к распахнутому входному люку зелёнобрюхого «Дугласа», собралась группа офицеров, покидающих Басру, вызванных в Управление кадров. Кроме переводчиц Лены Макаровой и Наташи Финелоновой, инженеров Кисельникова и Радоминова, здесь находились еще три пилота: Гамов, Блинов и Вуколов, а также два штурмана – Демьяненко и Решетов.

Для каждого из них вызов в Москву был неожиданностью и рождал тревожные, но радостные чувства. С одной стороны, все они работали в миссии со дня её основания и уже попривыкли к друг другу и местным особенностям. А с другой стороны, новое дело, которое засветилось на московском горизонте, влекло к себе неизвестностью. Но нет-нет, да и возникали в голове каждого улетающего тревожные мысли:

– А может быть, где-то прокололся? Может быть, чтонибудь дома? Но почему тогда в группу входят разные специалисты?

Мысли эти вслух не озвучивались, но настроение-то портили.

Улетающие окружили командира экипажа и задавали разные вопросы, пытаясь выведать причину их срочного вызова. Но тот их разочаровал:

– Нет, ребята, честное слово, не знаю. Летел сюда, вёз экипажи для перегона «американцев», по радио получил команду, чтобы забрать вас и лететь в Москву. Объявили даже время вылета, так что ничем помочь не могу.

В это время на джипе подъехали командир с заместителем.

Как выяснилось, ждали их.

– Вы уж извините, что не собрали личный состав, – сказал командир. – Ситуацию знаете не хуже меня. На прощание хочу от лица всех ваших товарищей, остающихся здесь, и от себя лично сказать спасибо за вашу работу. Каждый из вас честно выполнял свой долг, не считаясь ни с усталостью, ни со временем. Если понадобятся характеристики, получите самые хорошие. А теперь до свидания! Может, ещё свидимся.

Он подходил к каждому, обнимал, произнося при этом «спасибо!». Подойдя к Лене, замявшись, поцеловал руку. Та улыбнулась и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула командира в щёку. Командир, покраснев, подошёл к Наташе и её поцеловал осторожно в щёку.