Пипец Котенку!

Тренер побывал на войне? Или как он получил такие жуткие раны? Судя по ним, его руки по кускам собирали. Должно быть, сильный маг-целитель постарался.

Но размышлять над этим некогда. Присоединяюсь к парням, которые начинают нарезать круги вокруг зала. Григорий, который находится во главе строя, приветственно кивает мне, пробегая мимо.

Лёгкий разминочный бег — почти что отдых после усиленного маной рывка по коридору. Да и Гранит я зря на Тарасе использовал… Только силы зря потратил перед тренировкой. Ну, простите, не сдержался. Зато как приятно было шлёпать по этим мерзким щекам.

После разминки приступаем к силовым упражнениям, а потом — к отработке приёмов. Меня ставят отдельно, и Бернард показывает, как бить простой прямой кулаком. Я и без него прекрасно знаю, хотя некоторые детали техники на Земле отличаются от известных мне.

Парни занимаются борьбой, разучивая броски и удержание в партере. Тоже хочу побороться, но тренер запрещает. Видя, что у меня хорошо получается удар, заставляет перейти к «двойке» — поочередным ударам передней и дальней рукой.

Без вопросов делаю. А чтобы было веселее, отворачиваюсь от грубовцев и смотрю на нечто более приятное.

В дальнем конце зала занимается растяжкой женщина-тренер. Сегодня она не в спортивном костюме, а в чёрной маечке и обтягивающих лосинах. Специально отвернулась от нас и вот прямо сейчас делает наклоны… Чему я очень рад, потому что вид её спортивных ягодиц приводит в восторг.

Бернард подходит ко мне время от времени, поправляет технику, но больше для проформы. Я и сам понимаю, что получается, как минимум, неплохо.

— Отдохнуть не хочешь? — подойдя в очередной раз, спрашивает Хенрикович.

— Нет. А надо?

Бернард только хмыкает и возвращается к остальным. Я продолжаю отрабатывать удары и наслаждаться фигурой тренерши. Ух, горячая… Интересно, сколько ей лет? Около тридцати, наверное, но фигура — как у юной. Даже лучше, благодаря спорту.

Женщина бросает на меня неприязненный взгляд, но я ни капли не смущаюсь. Продолжаю пялиться на то, как она плавно изгибается, делая растяжку. Какая гибкая, прям пантера. Мр-мяу. Упиваюсь изящными линиями её тела, и это помогает мне не обращать внимания на боль в своём.

Схватив технику, начинаю ускоряться, устраивая что-то вроде боя с тенью. Практикую удары на подходе и отходе.

Хоть мне и не дают большой нагрузки, к концу тренировки чувствую, что выдохся. Тело совсем не привыкло ни к таким движениям, ни к такой интенсивной работе. Мышцы не то что горят, онемели к чёртовой матери. Но я не сдаюсь, разве что позволяю себе немного перевести дыхание и продолжаю.

— Закончили! — хлопает в ладоши Бернард. — Все молодцы. Кроме тебя, Павлов! Совсем забыл, чему здесь учат. Иванский, Шульгин — тоже плохо поработали. Порохов, тебя хвалить не буду, не улыбайся.

Парни благодарят мужчину в ответ. Я с сожалением отворачиваюсь от пантеры и тоже говорю Хенриковичу «Спасибо». Тот смотрит на меня:

— Молодец, Котов. Завтра придёшь?

— Конечно!

Бернард еле заметно кивает и уходит.

Конечно, и без похвалы тренера я понимаю, что проделал хорошую работу. Но всё равно приятно. А уж реакция тела такая, что половину усталости как рукой снимает. Ещё бы, слабого Котёнка редко хвалили вообще хоть за что-то, а за успехи в спорте никогда.

Да и не было этих успехов раньше.

Мы с парнями собираемся и всей шумной компанией покидаем зал. Навстречу нам попадаются девушки-легкоатлетки. Их тренировка сразу после нашей. Красавицы уже переоделись в свои лёгкие маечки и обтягивающие голубые шортики.

Что за формы, тьма меня пожри. Фигурки как на подбор. Одно загляденье, у меня аж слюни текут. Невская башня, несмотря на дикую усталость во всём теле, делает попытки возвыситься.

Грубовцы по-мальчишески неумело пытаются заигрывать с девушками. Подкалывают их, задирают, а то и за попку норовят ущипнуть. Само собой, красавицам приятно внимание, но не способы его донесения — поэтому большинство из них огрызается или презрительно отворачивается.

Одна девица так высоко задирает нос, что перестаёт смотреть под ноги и спотыкается. Если бы не я, то наверняка упала бы. Но господин Котов успевает поймать красотку.

— Осторожней, сударыня, — аккуратно помогаю ей вернуть равновесие. — Будет жаль, если разобьёте свои прелестные коленочки.

— Руки убери, — девушка краснеет, но лишь потому, что ей приятно.

— Хорошей тренировки, — улыбаюсь я, отпуская упругое девичье тело.

— Спасибо, — бормочет красотка и спешит уйти.

— Ха-ха, Котя — джентльмен! — парни смеются надо мной, но с такой явной завистью, что и мне смешно.

Идём в душевую. Рядом со мной возникает Григорий и сильно хлопает по спине:

— Ну что, Котов? Правда завтра придёшь?

— Конечно. Я теперь всегда буду ходить.

— Ловлю на слове! Если сдуешься, до конца жизни слабаком тебя буду считать.

— А то раньше не считал, — хмыкаю я.

— Считал, — не спорит Порохов. — Но ты молодец, собрал волю в кулак. Давно пора было.

— Ага. Спасибо.

— Тогда до завтра. Пацаны, я вперёд побежал! — восклицает Григорий. — У меня сегодня свидание!

— У-у, свидание!

— Засоси её там, Гриха!

— Принеси мне её трусики! — кричат и смеются ему вслед остальные.

После душа мы все толпой отправляемся в столовую, где с жадностью уплетаем ужин. Кормят в интернате так себе: котлета из какого-то перекрученного мяса, тушёная капуста, чёрный хлеб и пара суховатых печенек с чаем на десерт.

Я привык совсем к другой, более изысканной пище. Но выбора нет, приходится жевать, что дают. Тем более, что после тренировки хавчик залетает на ура. Я бы ещё столько же съел.

Кстати, обратил внимание, что грубовцам положили порции побольше, чем другим. Значит, понимают, что спортсменам надо плотнее питаться. Это радует.

После еды хочется пойти в спальную и сразу отрубиться. Но у меня другие планы. Хочу заняться медитацией и начать, возможно, составлять специальный сигил, который сделает меня намного сильнее. А потом, пожалуй, снова встречусь со Светой.

Не скажу, что я влюбился, но девица мне определённо симпатична. К тому же, я узнал, что через месяц ей исполнится восемнадцать, а это значит, что мы сможем заниматься страстным, горячим, необузданным…