Пиппа ищет неприятностей

Рубаху взяли мою, которую я для всяческих неблагородных работ использовала. Она была простая, ношеная, но крепкая и приятная к телу. И главное – с карманом для Шорьки. Из чистого холщового мешка смастерили бесформенную жилетку, наскоро подобрав края грубыми швами-крестиками. И обмяли её ребраком для имитации нелегкой жилетковой жизни.

Ботинки тоже решили не менять. Удобные ботинки – половина удачи в дороге. Мне хватило коряг. Еще мозолей от непритёртой обуви не хватало. Ботинки были дороговаты для бедняка-мальчишки, пришлось их немного попортить молотком, теркой и глиной с заднего двора. Вышла красота! Гардероб готов, хоть сейчас милостыню просить. Мы перешли к пункту два. Теперь из Филиппы нужно было сделать Филиппа.

К корсету от поясничных болей подшили валик ткани, чтобы скрыть изгиб тонкой талии. Надшили его немного вверх, чтобы утянуть грудь. Со стороны на вид получилась приспособа, какой можно поддерживать спину при травмах. Напоследок тетушка Магда притащила мешочек из тонкой кожи, набитый лебяжьим пухом.

– Парень ты или кто? – ответила целительница на мой вопросительный взгляд, когда потянулась к штанам.

Вообще-то, «или кто». Но разницу между девочками и мальчиками я представляла. И в родах тётушке Магде помогала, и просто голозадых детишек в поместье у мэтра имела честь наблюдать. Поэтому ее идею уловила.

– А чего такой маленький? – возмутилась я.

– Ишь ты?! Ещё парнем не сделалась, а ей уже побольше подавай! – зашипела на меня тетушка. – Мериться задумала? Твоё дело – сидеть тише воды ниже травы! Чем незаметнее, тем лучше. Лучше слабый, но живой, чем сильный, но мёртвый.

Она знала, о чём говорила. Старший её сын погиб в пьяной драке.

– А я никуда и не лезу.

– Это ты-то никуда не лезешь?! Да ты лезешь везде, где можешь пролезть! А не можешь ты, пролезет твой злыдень, – пробурчала она, приторачивая мешочек к мотне.

– Он не злыдень, он шорёк.

– Может, он сбежит, а? – с надеждой в голосе поинтересовалась целительница.

Из темного коридора раздался посвист и щелчки.

– Тьфу ты, нечисть какая! – в сердцах сплюнула Магда.

Разумеется, она знала, что Шорька – никакая не нечисть, хотя я подпитывала его магией. В природе он бы уже давно издох. Шорьки живут года три от силы. А Шорьку я подобрала подбитышем восемь лет назад. Он был со мною даже дольше, чем мэтр Миль. Но тетушка Магда всё равно его недолюбливала – за любопытный нос и пакостливый характер. Ну тут что? Какова хозяйка, таков и зверь. Я тоже, знаете, не фиалка в бутоне.

Когда мы закончили приготовления, я перекусила краюхой хлеба с молоком и принялась за последнюю часть превращения. Длинные рыжие волосы криво обрезала ножом. Жалко, конечно. У меня всех девичьих богатств-то и было, что огненные волосы ниже попы да синие глаза. Но лучше стриженная, но свободная, чем с косой, да на привязи, если переиначить слова тетушки Магды.

Голова стала непривычно легкой. Я сполоснула шевелюру настойкой черноплодника, чтобы спрятать предательскую медь, а потом еще втерла в волосы немного растительного масла, чтобы они не вздымались вокруг головы одуванчиком. Зубы зажелтила теми же ягодами, которым подкрасила волосы. То же самое предстояло сделать с кожей лица и рук. Руки вообще были проблемой. Слишком маленькие и слабые. Не мужские руки. Но других-то нет… Оставалось надеяться, что никому не захочется со мною за руку здороваться.

Глянула в зеркальце на размазанную по лицу грязь. Я бы точно не захотела.

– Ты хорошо подумала? – спросила целительница, после того как мы посидели на дорогу. – Могла бы просто спрятаться в какой-нибудь деревушке поблизости.

– Это ничего не решит, – пожала я плечами. – Учитель говорил, что от проблем не убежать. Они непременно настигнут. Потому что, как тень, растут из тебя.

Я закинула на плечи вещевой мешок с пожитками, среди которых нашлось место для находок из схрона гадких Беннетов и кое-чего из запасов целительницы.

– К тому же учитель говорил, что в любом плохом, что с тобой случилось, всегда есть что-то хорошее.

– Что же тут хорошего? – пробурчала Магда, поправляя на мне одежду.

– Во-первых, какая бы беда с тобой не приключилась, она уже позади.

– Еще и во-вторых есть?

– Даже в-третьих! – я тихонько свистнула, подзывая питомца. Тот, недоверчиво поглядывая на хозяйку дома с полки в сенях, таки осмелился прыгнуть мне на плечо, а оттуда юркнул в подмышку. – Во-вторых, любая проблема – это источник опыта.

– Ну?.. – старушка повела рукой, приглашая продолжить.

– А в-третьих, завершение чего-то старого, это начало чего-то нового. И каким будет это новое, зависит только от меня. Благодарствую за помощь, тётушка Магдалена, – я поклонилась ей в пояс.

– Храни тебя Защитница, – ответила целительница и украдкой смахнула слезинку.

Новый путь, новые люди, новые возможности. Это однозначно лучше, чем гадкий Чейз Беннет в моей постели, который не уверен, что меня есть куда «любовничать». А с неприятностями будем разбираться по мере их поступления.

Глава 3. Пиппа

От тетушки я выбиралась задворками. Она жила под крепостной стеной и могла себе позволить несколько плодовых деревьев, с десяток ягодных кустов и овощные грядки, как и её соседи. По дороге я увела жменю полуспелых ягод с ближайшего участка, за что получила от дородной тетушки Пэгги пару ласковых в спину. Что ж, раз знакомые не узнают, может, и незнакомые не заметят. Для меня главное было пройти мимо стражи на воротах. В городе под настоящим именем меня знали лишь те, кто бывал у мэтра. А таких можно было по пальцам пересчитать. Он жил затворником. Были те, с кем я пересекалась у тетушки Магды, но не думаю, что они меня запомнили. Какая-то случайная девка, чего её запоминать. Опознать могли заказчики артефактов. Но вряд ли кто-то из этих уважаемых людей стал бы разгуливать ранним утром по улицам Талыма. Поэтому я не столько боялась быть узнанной, сколько выглядеть неестественно и тем привлечь внимание служителей порядка.

Я немного отошла от города по лесу, а потом присоединилась к толпе крестьян, бредущих на городской рынок. Мало ли, за какой нуждой человек в кустики заходил? Немало. Особого любопытства мой выход не вызвал. Протопав какое-то время среди гомонящего народа, я разговорилась с возницей подводы, полной сена. Он пожаловался на мышей, которые побили хлеба. Я поделилась бедой с земляными гусеницами и корневой мухой. Мужичок присоветовал поливать грядки настойкой крестовника. Я с серьезным видом покивала. У нас в поместье этот крестовник бочками квасили. Только толку чуть. Эти твари и лезут и лезут из земли. И лезут и лезут. У меня чуть рука последние две недели не отсохла вырезать Прикопатени от Ползучих Летунов. Даже мозоль натёрла под указательным пальцем от усердия.

…Может, эта мозоль меня и спасёт?

А вообще, мне легко давалось всё, что касалось излечения, управления живностью, ростом растений. Мэтр говорил, что и Шорьку я потому выходила, что неосознанно использовала магию. Мэтр Миль владел всеми заклинаниями: и боевыми, несущими смерть, и природными, дарующими жизнь, и преобразующими, меняющими свойства предметов. Учитель говорил, что по правде между ними нет никакого деления. Магия одна. Всё зависит от человека, от его сути, желаний и чувств. Из вспыльчивых магов лучше получались боевые, из стеснительных домоседов – артефакторы, из людей с легким нравом – маги жизни. Почему из меня получился маг-природник, совершенно неясно. По этой логике, должен был выйти боевик. Но почему-то не вышел. И даже не зашёл. Боевые заклинания у меня совсем не получались. А вот артефакты у меня хорошо выходили. Только скучно это, над палочками сидеть, строгать. Можно из камня или металла их делать, но тут у меня вообще терпежу не хватало.