Пират (сборник)

Драться всерьез с девчонкой ему казалось всегда зазорным, а сегодня особенно.

Но еще унизительней теперь отступить. Если бы она заплакала, тогда другое дело. Но противница не обнаружила ни малейшей склонности ни к слезам, ни к просьбе о пощаде. От волнения и злости у нее побелели обычно пунцовые щеки и сильнее выступили на лице редкие, крупные веснушки.

Она вошла в азарт и крепко сжатым кулаком норовила раз от разу толкнуть сильнее. Митя не оглядывался назад. Он и так знал, что теперь на лицах друзей ничего, кроме насмешки, не увидит.

Сдерживая раздражение, он решил перевести все это в шутку и отступить с честью. На крепкий тумак девочки Митя ответил щелчком в нос. Он уже слышал одобрительный смех друзей, как сильная затрещина прервала его торжество.

Девочка развернулась и сплеча огрела его по лицу.

На этот раз зрители захохотали, уже не стесняясь. Митька побелел от обиды, решил проучить девочку и показать ей, как дерутся в Заречье. Больше он не считал себя обязанным сдерживаться. Эта девочка дралась не хуже мальчишки и напала на него первая.

Он откинулся назад и хотел изо всей силы хватить кулаком. Но ударить ему не удалось – толстые, почерневшие от копоти и масла пальцы схватили на лету его руку повыше кисти.

– Зачем с девчонкой дерешься? Зачем обижаешь? – загудел над его ухом сердитый голос Воробушкина. – Тоже герой – с девчонкой драться…

– Она сама первая полезла… – оправдывался Митька.

– Зачем дерешься? А еще девчонка, – корил Катю Воробушкин.

– Я его не трогала, он сам первый полез.

Воробушкин перевел сердитый взгляд с Кати на Митю и заметил, что левая щека его любимца значительно краснее правой и из угла губ показалась капелька крови.

Девочка все еще стояла, крепко сжав кулак, и казалась готовой опять броситься в драку.

– Ты зачем сюда ходишь? – набросился на нее Воробушкин. – Зачем, спрашиваю, ходишь? Песни петь ходишь?

Самсон взял Катю за рукав и пытался оттащить ее от страшного, сердитого человека. Катя побледнела еще больше, но не двинулась с места. Воробушкин увидел, что у нее задрожали губы, и сразу изменил тон.

– Не надо драться, – уже мягко сказал он. – Мальчишка дерется – плохо. Девочка дерется – совсем скверно. Не надо тебе сюда ходить и не надо драться. Здесь твоих песен не любят. Поняла? Ну, а теперь говори по совести, есть хочешь? – вдруг спросил он ласково.

Он больше не казался страшным, даже Самсон успокоился и отпустил Катину руку.

Катя шагнула к Воробушкину, протянула к его носу кулак и разжала пальцы. Маленький клочок бумажки, свернутый трубочкой, лежал на ладони.

– Берите, это вам, – торопила она медлившего Воробушкина.

Он концами пальцев взял бумажку, медленно развернул ее, пробежал глазами и тупо, словно подавившись чем-то, уставился на девочку. Потом, не говоря ни слова, схватил ее за руку и потащил к мастерской.

Со стороны казалось, что огромный, черный людоед волочит в свое логово пойманную добычу.

Катя едва поспевала за ним, но на лице ее не было и тени страха.

Следом бежал, дрожа и волнуясь, Самсон.

Все трое они скрылись в мастерской, оставив на пустыре изумленных мальчишек.

Уже стемнело, когда Самсон и Катя вышли из мастерской. Шли они не одни. Черномазый Митька провожал их до места. Дети разговаривали так, словно от самого рождения были наилучшими друзьями. Прощались, как взрослые, – за руку. Девочка протянула левую руку и улыбнулась. Правая опять была зажата в кулак, но теперь этот кулак не вызывал у черномазого мальчика враждебного чувства. Он поглядывал на него даже с нежностью.

На следующий день боевая дружина чуть свет собралась в роще, в конце Заречья.

Мальчики прождали около часа, но их предводитель Митька не явился. Когда «полиция» оцепила рощу, дружинники подняли руки и попросили отсрочки.

«Жандармы» посоветовались с «городовыми» и дали отсрочку на час.

Дружина в полном составе помчалась искать предводителя.

На двери мастерской висел замок.

Дружинники обежали ближайшие улицы и нигде не нашли ни предводителя, ни Воробушкина. Тогда они вернулись в рощу и объяснили, что сбежал предводитель.

Борьбу отложили, и все пошли искать беглеца. Предводитель в это время был уже за рекой. Он вертелся вокруг запертой тюремной церкви и, казалось, собирался охотиться за дикими голубями. С паперти ему видна была стоящая на якоре против тюрьмы лодка.

Воробушкин с удочкой просидел в ней до вечера. Рыба обходила крючок, но рыбак не прекращал лова, и смотрел он не на поплавок, а на летающих над тюрьмой голубей.

Когда он сматывал удочки, оказалось, что на крючках не было наживки.

Такая оплошность ничуть не смутила рыбака и не испортила его настроения.

Привязывая лодку, он насвистывал марш, что с ним случалось не часто.

Здесь боевая дружина, с утра искавшая своего предводителя, наткнулась на Воробушкина.

– Камо сбежал! – сразу крикнули за его спиной несколько взволнованных голосов.

Воробушкин уронил цепь и повернулся, как на шарнирах.

– Откуда знаешь?! – спросил он каким-то чужим голосом.

– С утра ищем, нигде нет. Понимаешь, Воробушкин, мы его в роще ждали, а он не пришел. Пришли в мастерскую – там замок висит…

Воробушкин не дослушал, повернулся к лодке, поднял цепь и стал продевать в кольца замок. Замок проделся не сразу, и ключ тоже долго не попадал в скважину.

Наконец примкнув лодку, он выпрямился и спросил:

– Обманул, значит? Что же вы решили?

– Мы решили, выбрать другого. Камо не обманывает своих.

– Может, он забыл?

– Камо никогда не забывал.

– Правильно решили, – одобрил Воробушкин.

По дороге к дому они столкнулись с Митькой.

Он возвращался с охоты с пустыми руками. Незадачливый рыбак и такой же охотник обменялись быстрым, веселым взглядом.

Боевая дружина в полном составе шла рядом.

Никто не обмолвился словом со своим предводителем, и даже казалось, что никто не заметил его появления.

Недалеко от мастерской Воробушкин попрощался с ребятами.

– Сегодня уже поздно, приходите завтра – и сделаем, как решили.

Митька посмотрел на Воробушкина, потом на дружину, но Воробушкин ничего не сказал, а дружина повернулась и ушла, даже не взглянув на своего главаря.

– Мы сменить тебя решили… как беглеца, – объяснил Воробушкин, когда ребята отошли.