Пират в моих объятиях

Сэм.

Ночной бриз растрепал его волосы и раздувал рукава рубахи. Мария заметила в его руке бутылку. На груди Сэма сверкала испанская монета. Он тоже смеялся, слушая рассказы матросов, но только слепой мог не заметить, что думает он о чем-то своем. О чем?.. Может, о двух пропавших кораблях? Или прикидывал, как пополнить свою команду, чтобы совершить набег на бостонскую тюрьму? А может, снова вспоминал свой «Уэсли»?

«Не думай о нем».

Мария вцепилась в ошейник Ганнера.

«Не думай о нем! Даже не смей смотреть на него! Не думай, не думай, не думай. Сегодня ты уйдешь от него».

Она заставила себя слушать рассказчика – была очередь Страйпса, и он в двадцатый раз рассказывал о своей встрече с сиреной. Правда, на сей раз его сирена изменила внешность: черные кудри красавицы превратились в длинные золотистые локоны, а глаза окрасились в цвет Карибского моря.

Мария услышала, как Сэм выругался. Почувствовав, что мужество покидает ее, она, чтобы придать себе уверенности, громко смеялась и даже взяла дрожащими руками кружку с вином, которую ей протянул Нат Пейдж.

– Ты все выдумал, Страйпс! – закричал маленький Джонни и, словно в поисках поддержки, взглянул на капитана. – Неужели ты думаешь, что мы поверим тебе?

– Ты мне не веришь? Но у нее действительно были золотистые локоны, на шее ожерелье из морских водорослей, а груди – как слоновая кость.

Капитан резко повернулся и зашагал прочь.

– Кэп, ты куда? Я еще не все рассказал.

Сэм остановился, обернулся. Затем поднес к губам бутылку и, осушив ее, выбросил за борт.

– Извините, парни, но мне еще надо занести кое-что в вахтенный журнал. Продолжайте рассказывать. – Перехватив удивленный взгляд Страйпса, Сэм сухо добавил: – Уверен, что ты сейчас расскажешь, как она завлекла тебя в морские глубины и нам пришлось спасать тебя.

Раздался оглушительный взрыв смеха. Сэм улыбнулся и, повернувшись, исчез во тьме.

Мария долго вглядывалась в темноту, но так ничего и не увидела. И вдруг ее охватила тревога, она вновь почувствовала неуверенность в собственных силах.

Джонни же, напротив, осмелел. Налив себе в кружку рома, он залпом ее осушил. Мария, нахмурившись, посмотрела на мальчика, тот, смутившись, поставил кружку на бочку и поднялся, чтобы проводить Марию.

Страйпс, казалось, погрустнел, лишившись двоих слушателей.

– Куда ты, Мария? Неужели тебе не нравится мой рассказ про сирену?

– Нравится, но в такое трудно поверить.

Мария улыбнулась, и мужчины улыбнулись ей в ответ.

– Всем спокойной ночи, – сказала она.

Раздался хор пьяных голосов:

– Спокойной ночи, Мария.

– Увидимся утром.

– Джонни, следи, чтобы она не поскользнулась и не упала, а то капитан сдерет с тебя шкуру.

С тяжелым сердцем Мария взяла Джонни за руку, и они покинули пьяную компанию.

Джонни довел Марию до каюты, и она, не постучавшись, открыла дверь.

Мария надеялась, что найдет Сэма за работой, но при свете звезд она увидела, что его вахтенный журнал в кожаном переплете закрыт; закрытой оказалась и чернильница, а стул был задвинут под стол. Значит, он вовсе не собирался заносить что-то в журнал и не собирался изучать карту. Казалось, что он вообще ничего не собирался делать, так как в каюте было темно.

Когда глаза Марии привыкли к темноте, она заметила высокую фигуру у открытого окна.

Сэм стоял неподвижно, стоял, заложив руки за спину и глядя на темное море. От него исходили грусть и уныние. Мария судорожно сглотнула. Ей было трудно расстаться с ним, когда он был жестким и грубым, а сейчас, увидев его таким несчастным, она поняла, что станет еще труднее. Собравшись с духом, окликнула его:

– Сэм?

Вздрогнув, он обернулся и увидел стоявшую в дверях тень.

– Мария, девочка, прости меня. Я не слышал, как ты вошла.

В его голосе не было ни гнева, ни горечи, ни насмешки. Не было ничего, кроме безразличия.

Мария тихо закрыла за собой дверь. Сэм по-прежнему стоял у окна, и она нерешительно шагнула к нему. «Не делай этого, не делай», – приказывала она себе и все-таки подошла к окну. Подошла, потому что не могла уйти, не сказав Сэму правды. Она должна сказать, что любит его. Возможно, утром, когда он проснется и не обнаружит ее, это разорвет его сердце, но со временем боль исчезнет, и он поймет, что это был ее последний акт любви.

Должна сказать… хотя бы для того, чтобы успокоить себя. «Лживая девчонка!» – одернула она себя. Мария остановилась, но все же не ушла; она поняла, что обязана сделать то, что задумала.

– Сэм, мне жаль твоих людей… Представляю, что ты сейчас чувствуешь.

Сэм по-прежнему смотрел на море.

– Откровенно говоря, и не ожидал встретить их здесь. – Она заметила, что он пожал плечами. – Да, не ожидал, даже не надеялся, – продолжал Сэм. – Ведь прошли недели после того, как «Уэсли» затонул. Ни один пират не станет долго оставаться на одном месте. Просто я хотел… хотел все-таки проверить…

Мария кусала губы. Если бы он сердился на нее, как бывало раньше. Если бы он вспылил, накричал на нее. Да пусть даже накричит. Пусть сделает хоть что-нибудь! Но нет, он стоял неподвижно и казался таким… беспомощным. Все это усложняло дело.

– Мария, зачем ты пришла сюда? – спросил он уставшим голосом. – Я думал, что надоел тебе за день.

Она не смела сказать ему, что пришла проститься. Она не могла сказать ему, что они видятся в последний раз. Но солгать тоже не могла. Поэтому решила сказать лишь часть правды:

– Я пришла извиниться.

– Извиниться? За что?

– За все то, что наговорила тебе в последнее время. За то, что относилась к тебе без должного уважения и дерзила тебе в присутствии твоих людей. За то, что надоела тебе и вела себя… как ведьма. Ты, конечно, прав. У меня отвратительный характер. Только по моей вине мы постоянно ссоримся.

Она медленно прошлась по каюте и взяла со стола бутылку вина.

– Не извиняйся, Мария. У тебя есть все основания ненавидеть меня. Если бы ты не сердилась, я бы нисколько не сомневался в твоей правоте.

– Но я уже не сержусь, Сэм. – Мария тяжело вздохнула; в этот момент она ненавидела себя за то, что собиралась сказать. – Я… я кое-что одобряю. – Отыскав в темноте его руку, она сунула в нее бутылку мадеры. – Мне кажется, что нам надо немножко выпить.

– Мария… Если я однажды дал тебе вина, это вовсе не означает, что ты должна пить его постоянно.