Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Питание за твой счёт, — наконец принял решение Князев. — И важные решения, к примеру, идти в какой-то бой или нет, принимаем вместе.

— Согласен, но всё, что связано с морским боем, будет в моей компетенции, — сразу обозначил границы Рой. Теперь в его действиях не было ни грамма юмора и это лучшим образом успокоило подозрения Блэка.

— Что насчет доли в добыче? — задал самый важный для пирата вопрос Джек.

— Ты получаешь, как и я, четыре, — после небольшого колебания сказал Рой. — Твой боец, двойную. По силе можно и тройную, но команда начнёт бурчать. Пойдет?

— Тогда

договорились. — мужчины пожали руки под внимательными взглядами своих команд. — Ну что, пошли тогда полюбуемся на мой корабль?

— Так не терпится похвастаться? — хмыкнул Андрей, начиная собираться.

— А ты думаешь зачем я сюда припёрся? Лишь для того, чтобы взять на борт двух каких-то доходяг?

— Скорее, чтобы у тебя в команде было хотя бы два настоящих мужика. — поправил его Князев.

Весело переругивающиеся мужчины, на плече одного из которых сидел здоровенный попугай, двинулись в сторону города.

Идущий же с людьми Ройланда Элиас лишь подтвердил для себя, что с таким капитаном он не пропадёт. Виданное ли дело, работа на миллион сама тебя ищет и прыгает в руки?

Вот только если бы Элиас Бос чуть лучше знал удачу своего капитана, то он бы так уже не думал.

* * *

Любой, кто жил или находился проездом в империи самого красивого и развращенного императора всех Шести морей, знал об этом месте.

Впрочем, к чему притворство. Это место было известно намного дальше, чем лишь в Кошмарном море.

Обитель самых извращенных и запретных удовольствий. Царство разврата и похоти. Дом порока, насилия и садизма.

Де’Сад Сладострастный сделал всё возможное, чтобы его дворец в равной степени получил славу, как самого ужасающего, так и самого великолепного места.

Любой, кто имел глупость или наглость в него войти, мог получить как невиданные удовольствия, так столь же ужасающие пытки. А иногда первое, ничем не отличалось от второго, плавно перетекая из одного состояния в другое.

Прекрасные сады с деревьями, собранными из всех уголков мира, под которыми день и ночь шли непрекращающиеся пьянки и гулянки.

Великолепные зоопарки и бани, в которых можно было предаваться пороку с кем и когда угодно.

Да-да, дворец Де’Сада отвергал любые ограничения и запреты. Человеческие или божеские — в этом месте было разрешено всё.

Коридоры дворца, комнаты или залы. Ты мог заниматься чем угодно и где угодно.

Вот, в одной из комнат на дыбе растянули раба, вокруг которого столпилась поигрывающая ножами знать. А чуть дальше раб охаживает плетью таких же господ, ползающих у него в ногах.

Единственные, кто хранил разум в этом месте, были Наблюдатели императора. Абсолютно голые мужчины и женщины в глухих черных шлемах и воронённым оружием в руках.

Они следили за тем, чтобы каждый из находящихся во дворце получил свою часть предоставленных удовольствий.

И если ты веселился недостаточно активно… То ты с легкостью мог стать частью развлечения кого-то другого.

Тем не менее был один человек, который не принимал никакого участия во всевозможных безумных оргиях или пытках.

Одетый в свободный плащ мужчина имел короткую прическу и ничем не примечательное

лицо. Но любой, кто взглянул бы в его глаза, в ужасе бы отступил прочь.

Говорят, глаза — это зеркало души. Если бы это было так, то зрелище, увиденное в глазах этого человека, было бы слишком жестоким, чтобы его так просто описать.

Наблюдатели почтительно отходили прочь, расступаясь перед кем-то, кто так свободно ходил по святая святых Империи.

Наконец мужчина дошел до цели. Огромные, сделанные из чистого золота ворота открылись, чтобы из центральной залы дворца ударили самые громкие, чем где-либо еще, и неистовые стоны с криками.

И любого, кто первый раз увидел бы открывшийся вид, могло бы запросто стошнить.

Гигантское круглое помещение было почти на половину занято содрогающейся и пульсирующей горой живой плоти, в которой тут и там были вплетены человеческие тела.

Мужчины, женщины, животные и многое другое, что отвратительно даже упоминать, мучились или пребывали в экстазе, совокупляясь с «этим».

Мало того, к горе плоти выстроилась настоящая шеренга официантов и поваров, которые без конца подносили самые разнообразные блюда и напитки, которые тут же поглощались сотнями пастей и языков.

Бесценное вино, самые дорогие блюда — все безжалостно закидывалось в «топку», с одной единственной целью. Поддерживать высший пик удовольствия.

В стороне десятки музыкантов играли лучшую свою музыку для десятков выращенных ушей, создавая дикую, невыносимую какофонию.

Это было царство, где здравомыслие, сдержанность и порядочность умерли, чтобы на их трупе выросло нечто новое в своей чуждости.

Стоило вошедшему мужчине с ничем не примечательным лицом остановиться перед горой плоти, как по мясному холму прошла судорога.

Секунда и из центральной пазухи вывалился абсолютно голый, но ослепительно красивый мужчина, от спины которого тянулась «пуповина», уходящая обратно в мясного гиганта.

Длинные волосы Де’Сада, а это был именно он, были снежно белыми, а глаза отливали пронзительной синевой.

Вот только всё портило выражение ужасающей, смертной скуки.

Лишь когда император подошел к гостю, в его глазах мелькнуло немного любопытства.

— Многоликий, какой приятный сюрприз. И что же заставило такого затворника как ты, нанести мне визит? Неужели ты всё же решил воспользоваться удовольствиями, что предоставляет мой дом? Или ты приготовил очередную партию необычных химер и мутантов? Что на этот раз? Твоё прошлое творение, запертые гном и гоблин в одинаково мерзком для них теле, меня очень порадовало.

— Ни-то ни другое, Император Наслаждений, — вежливо кивнул и улыбнулся гость. Вот только улыбка не коснулась его абсолютно мертвых, ледяных глаз. — У меня важные сведения, которые, я уверен, вас могут заинтересовать.

— Сведения? О, Многоликий, я не думал, что ты меня так разочаруешь. Сведения — это так скучно и пресно! Если бы ты хотя бы сказал: «Донесения». Это и то немного оживило бы твою речь. Почему ты пришел со «сведениями» прямо ко мне, а не к моим генералам? Это их работа! Ты же знаешь, как я не люблю всю эту… Пресность. — последнее слово Де’Сад произнес с содроганием.

Поделиться с друзьями: