Пират

Кэридж взял трубку и заказал разговор с менеджером конторы ДЕБАИ в Бейруте. Ему требовалось выяснить еще одно обстоятельство этого дела.

Менеджер-директор самолично ответил на вызов, заикаясь от гордости, что сподобился чести говорить с административным помощником самого Аль Фея. Ему впервые выпало разговаривать с кем-то старше Юсефа по положению в иерархии. Он был в высшей степени благорасположения и желания быть полезным.

Нет, лично он про «Арабские куклы» ничего не знал, кроме того, что они были всегда любезны и своевременно оплачивали счета. Он желал, чтобы все его клиенты были столь аккуратны, но, увы, сами знаете, какие они на самом деле.

Дик ему посочувствовал, сказав, что мистер Аль Фей в курсе всех его проблем и принимает их близко к сердцу. Затем поинтересовался, как они получили счет — кто из их агентов подсуетился?

Директор был весьма огорчен. К несчастью, никто из его людей не оказался достаточно предусмотрительным, чтобы удостовериться в его физическом наличии. Директор был вынужден полностью передоверить все господину Зиаду, который и оформил сделку в Париже. Все, что от них требовалось, — это обслуживать счет. И они принимали все специальные меры, чтобы клиент был обслужен самым наилучшим образом. Такие хорошие счета подворачивались далеко не часто.

Дик поблагодарил и положил трубку. Он задумался, насколько Юсеф был в курсе фактического содержания транспортируемых грузов. Ему было трудно допустить, что Юсеф мог осмелиться действовать наперекор политике Бейдра. В особенности после инцидента с Али Ясфиром в Каннах прошлым летом он прекрасно знал, что Бейдр наотрез отказался служить крышей для нелегальных действий федаинов — вне зависимости от уровня их мотивировок. И все же один способ завершить это дело был.

Кто-то должен был добраться до Юсефа. Кэридж подумал, насколько хорошо Юсеф знал Али Ясфира. Он пытался вспомнить, видел ли он их вдвоем в Каннах, однако все, что ему удалось восстановить в памяти, это как он попросил Юсефа передать Ясфиру приглашение Бейдра на парадный прием на борту яхты.

Он запер папку в сейф, и тут вернулась Лейла. Он взглянул на нее, продолжая думать о том же и еще о том, что первым делом с утра надо будет позвонить Бейдру.

— Что случилось? — быстро спросила Лейла. — У тебя страшно серьезный вид.

— Подумать есть о чем, и немало… — Он заставил себя улыбнуться. — Как поживают твои друзья?

— Глупые девчонки. — Она тоже улыбнулась. — В школе они мне казались вполне на уровне, а сейчас я, по-моему, переросла их. Они ни о чем не могут говорить, кроме как о мальчишках.

Он рассмеялся.

— По-моему, это вполне нормально.

— Они тоже так считают.

— А о чем думаешь ты?

Она подошла к его письменному столу и наклонилась над Диком, почти коснувшись его лица своим.

— Потрахаться с тобой, — сказала она.

Глава 6

Бейдр в отменном расположении духа подошел к телефону.

— Доброе утро, Дик.

— Доброе, шеф. Как там у вас?

— Превосходно. И мальчишкам очень нравится. Тебе надо их видеть, когда они на лыжах. Прямо-таки молодцы.

— Прекрасно, — сказал Дик. — Мне надо бы поговорить с вами по делу. Шифратор у вас включен?

— Нет. Перезвони через десять минут по другому номеру. За это время я его подключу.

Дик положил трубку и проверил, подключен ли к линии его собственный шифратор. Перекинул тумблер включателя, и загорелась красная контрольная лампочка. Работает. Выключил. Шифратор был специально изготовлен для них, чтобы даже при случайном соединении с посторонним абонентом последний ничего не услышал, кроме нечленораздельного бормотания.

Он мысленно вернулся ко вчерашнему вечеру. Дело с «Арабскими куклами» с каждой минутой выглядело все непонятней. Возникло новое осложнение. Неожиданный интерес к делу проявила вдруг Лейла.

Она подвела его к теме издалека, в типично арабской манере. Они лежали нагишом в постели и покуривали джойнт после любовного акта. Он пребывал в туманном кайфе.

— Навряд ли мы сможем вот так встречаться с тобой после возвращения отца, — сказала она.

— Что-нибудь придумаем.

— Ты будешь страшно занят. Когда он на месте, у тебя не остается ни минуты для себя.

Он промолчал.

— Иногда мне кажется, ты в еще большей степени раб, чем Джабир.

— По-моему, ты сильно преувеличиваешь.

— Я бы не сказала… — Ее глаза стали наполняться слезами.

— Э, ну-ка перестань!.. — он придвинулся к ней ближе.

Она припала головой к его груди.

— Прости меня, — прошептала она. — Я начинаю к тебе привыкать, начинаю видеть в тебе изумительнейшего человека.

— Да ты и сама изумительная.

— Я должна сделать тебе признание.

— Не надо признаний…

Но она продолжала:

— Ты первый настоящий мужчина из всех, с кем я встречалась. Все они были мальчиками, не более. Я никогда с ними не чувствовала того, что чувствую с тобой. — Он промолчал. — А у тебя тоже так? Со своей женой ты чувствуешь то же самое, что и со мной?

Он подумал о своей жене и сыновьях, которые были от него в шести тысячах миль, и ощутил угрызения совести.

— Это нечестно, — упрекнул он Лейлу.

— Прости, я — дурочка, и только. Больше не буду задавать глупых вопросов. Дай потянуть… — Она взяла у него джойнт.

Он наблюдал, как она затягивается сладким душистым дымом. Сделав несколько затяжек, она вернула ему сигаретку. Он положил ее на пепельницу. Затем повернул Лейлу на спину и стал медленно опускаться на нее.

Она испустила тихий стон, когда его лицо оказалось у нее между ног.

— О, благословен Аллах, как же я это люблю! — Она приподняла его голову, чтобы заглянуть в глаза. — А знаешь что? Ты первый мужчина, который мне ликарит!

Он сделал удивленный вид.

— Никто из моих мальчишек не мог этого. Но все они были арабы, — сказала она. — Арабские парни паршивые любовники. Все они думают только о собственном удовольствии. Скажи, все американцы это делают?

— Понятия не имею.

— А ты любишь, когда я тебе?

Он кивнул.

— Тогда давай, — предложила она. Потянулась к его фаллосу, лизнула и сжала головку губами. Поиграв так, подняла голову и посмотрела на него: — Какой он у тебя красивый! Толстенький, прямо прелесть. Очень американский. — Он захохотал. — Не смейся, я говорю серьезно, — сказала она почти обиженно. — У всех арабских ребят, которых я знала, были длинные и тощие.

Он не стал ей говорить, что причина тут могла быть в их юности — просто не всё у них достигло взрослых размеров.