Пираты Короля-Солнца

Гугенот кивнул и снова уткнулся в книгу.

— Какие же вы скучные! — протянул Оливье, — Значит, за начальством останется последнее слово? Гугенот читает, Рауль зевает, а я должен думать — один за всех! Эй вы, сонные мухи! Можете вы представить, чтобы Тревиль приказал своим мушкетерам подписать такую поганую бумажонку? И что, они подписали бы? Мог бы наш гасконец потребовать от нас поставить подписи на такой бумаге? Д'Артаньяну в голову бы не пришла такая пакость!

— Моряки флагмана — это тебе не гвардейцы кардинала, — буркнул Гугенот.

— Ладно, мальчики из Фонтенбло, отдыхайте. Что мне, больше всех надо? Капитан прав. Пай-мальчики из Фонтенбло.

Рауль задумчиво дергал хвостики своей банданы.

— Не горячись. Дай подумать. Есть одна мыслишка.

— Что за мыслишка? — живо спросили желторотые.

— Дайте подумать! — он повысил голос.

— Думайте, думайте, — примирительно согласились желторотые.

Рауль взял у Гугенота книгу / не без некоторого сопротивления со стороны последнего /, полистал ее, открыл начало и зашептался с Гугенотом. Между тем Серж обратился к Пиратам:

— Не так надо действовать, господа хорошие. Не дело мы затеяли.

— Но сначала все согласились! — возразил Оливье.

— Ряженый священник, ряженый палач, чучело Дуэлянта, кающиеся, барабан. Пародия на смертную казнь. Нельзя глумиться над трагедией нашего века. А ты, Ролан де Линьет, — продолжал Серж, — Не для того выпрашивал свой барабан, чтобы участвовать в таком тупом фарсе. Героическому Жоффруа понравилось бы это, а?

Ролан молча покачал головой.

– 'Люди бегут за несчастными преступниками, чтобы взглянуть на них вблизи, выстраиваются шпалерами и высовываются из окон, чтобы увидеть, с каким лицом и осанкой идет на казнь человек, который приговорен и ждет неизбежной смерти. Какое пустое, злобное, бесчеловечное любопытство! Будь люди немного разумнее, место казней всегда пустовало бы, а присутствовать на подобных зрелищах считалось бы позором'. [56]

56

Слова Жана де Лабрюйера.

— Простите, господин граф, — сказал Ролан, — Мы заигрались. И я готов был принять участие в этой игре, недостойной нас — вы совершенно правы, господин виконт. Но я еще никогда не видел…этого…

— И не увидишь, даст Бог, — сказал Рауль вполголоса.

— А я… а мне уже приговор прочитали! — вырвалось у Сержа, — Меня, как сторонника мятежного Конде должны были вздернуть на виселицу. Не дай Бог никому из вас… Тьфу, черт, опять я…

— Мы знаем, Серж, — так же тихо сказал Рауль, — Это прошло. Успокойся. Не терзай себя кошмаром прошлого.

— Прости, дружище, — виновато проговорил Оливье, — Я не хотел сыпать соль на твою рану. Я думал, она уже давно зажила. Я хотел обратить кошмар в шутку.

— А может быть, господа, наш король когда-нибудь отменит смертную казнь? — спросил Ролан.

— Держи карман! — фыркнул Рауль, — Дорогой Ролан, ваш покорный слуга когда-то тоже на это надеялся. Правда, нашлись добрые люди и помогли мне расстаться с наивными иллюзиями. Но довольно о грустном. Что-то вы и впрямь приуныли. Я предлагаю высмеивать наших врагов, это более достойное занятие. Но сначала, Пираты, нам необходимо узнать о них побольше. Я только повел носом по страницам книги, в которую с такой жадностью вцепился Гугенот, но, смею заверить, есть нечто, заслуживающее нашего внимания.

— Вот смотрю я на вас, — вздохнул Гугенот, — и удивляюсь вашей беспечности, — Сидите тут, разнаряженные, в кружевах, и не понимаете, какие чудовища ожидают вас за морем!

— Можно — рондо? — спросил Рауль, — А то народ в тоске.

— Просим, просим! — закричали Пираты.

— С одной оговоркой — некоторые строки ваш покорный слуга внаглую похитил у самого Франсуа Вийона.

В Алжир 'уфиздипупила братва' ,Дай Бог, чтоб уцелела голова,''А уж сама орава какова' ,Забыли все красивые слова,''Теперича монет едва-едва' ,Есть выпивка, и есть еще жратва,Хотя трещит с похмелья голова,А ветер треплет наши кружева.О, где ты, изумрудная трава!Жара. Мы закатали рукава.Дай Бог, чтоб уцелела голова.В Алжир 'уфизипупила братва' .

Автор 'глупенького рондо' , многие строки которого он заимствовал у Вийона, о чем честно предупредил своих приятелей, не ожидал такой реакции! Они устроили овацию, подобную той, которой награждали ведущих звезд мольеровской труппы, принялись тормошить, похлопывать по плечам и требовать повторения и продолжения.

— Да вы, похоже, рехнулись, люди, — пробормотал Рауль смущенно, — Это же шутка, и довольно-таки дурацкая.

— Не скромничай, Бражелон, повтори, раз публика просит! — сказал Гугенот.

— Гугенот?! И тебе мой бред пришелся по душе?

— В духе времени, — сказал Гугенот.

— В тему, — сказал Серж, — Так что не кокетничай, Рауль, и давай по новой.

— Ну, если угодно, слушайте.

– 'А уж сама орава какова' ! — восторженно повторил Ролан, — Гениально!

— Не мое, — сказал Рауль, — Великого Вийона.

— Вы мне напишете ваше рондо, сударь? — взмолился Ролан.

— Зачем тебе эта чушь?

— Это не чушь! — горячо возразил Ролан, — Как же вы не понимаете? Все, что сейчас происходит, принадлежит Истории! Мы все — участники великих исторических событий, мы живем в великую эпоху, в великой стране / к счастью, он умолчал о великом короле /, и я… вы только не смейтесь, пожалуйста,…пишу об этом…мемуары.

— Что ты пишешь, малыш? — спросил Оливье.

Ролан покраснел и повторил:

— Мемуары.

Старший брат шутливо дернул барабанщика за ухо:

— Не позорь меня перед этими господами… Не принимайте его всерьез, господа. Он еще ребенок, сам не понимает, что говорит. Замолчи, Ролан, — И Жюль с силой сжал плечо барабанщика, но Ролан стряхнул с плеча руку брата и вскочил на ноги. Пираты и не думали смеяться над Роланом.

— Если ты старший, это не значит, что ты можешь затыкать мне рот! — обиженно проговорил Ролан.

— Верно, малек! — поддержал Серж, — В нашей 'ораве' не принято обижать новичков.

— Но вы же его не знаете, — устало сказал Жюль, — Он вас еще не успел достать! Ишь, писателем себя возомнил! Хотел быть писателем, учился бы в Сорбонне. Матушка последние деньги тратила, чтобы этот разгильдяй получил образование, надеялась, что он выучится на аббата или на юриста, а он на войну сбежал, пр-р-ридурок!

— Да какой из него аббат? — фыркнул Оливье.

— А барабанщик из него уже получился, сказал Гугенот.

— Вот, съел? — Ролан показал язык старшему брату, — А еще из меня получится мушкетер!

— А мы тебе поможем! — пообещал Гугенот.

— Зря вы его защищаете, господа, — сказал Жюль, — Это самое вредное и приставучее существо во всей Бретани!

Самое вредное и приставучее существо во всей Бретани тряхнуло длинными космами и исподлобья взглянуло на Жюля.

— А ты — самое вредное существо во всей Франции!

— Не надо ссориться, господа, — вмешался Анри де Вандом, — У нас, как мне любезно объяснил г-н де Бражелон, должно быть вроде как братство по оружию.