Пираты в Сомали. Повстанец

— Нет, — помотал он головой.

— А я вот могу научиться, но на этом много денег не заработаешь. Идёт война, и она будет длиться долго, очень долго. Духи Африки нашептали мне это ночью. А потом начнётся гражданская война. Барре разругается со старейшинами, и нас накроет ад междоусобицы, но может быть, я и ошибаюсь, может быть…

— А ты и правда умеешь разговаривать с духами, Мамба?

— Правда, Мхара. Ты тоже хочешь научиться этому?

— Нет, — снова помотал головой Мхара. — Я боюсь духов.

— А чего их бояться, они же мёртвые! — пробормотал я в ответ, — бояться надо живых.

— Не знаю, я всё равно боюсь их. А ты сегодня хорошо стрелял из пулемёта, если бы не ты, мы бы не спаслись.

— Если бы я командовал нашим отрядом, мы бы выиграли этот бой, но командовал Джамба. Теперь мы беглецы, а он кормит шакалов своим мясом.

Словно в подтверждение моих слов в ночи завыл шакал, ему вторил ещё один. Дико захохотали гиены, и совсем уж издалека донёсся львиный рык главы прайда, вышедшего на охоту. Мхара поёжился, а я демонстративно передёрнул затвор автомата, поставив его на предохранитель.

Жаль, что нам не удалось разжечь костёр, холодная тушёнка не показалась мне уж очень вкусной, но ничего другого не было.

— Давай спать, Мхара, но нужно дежурить. Сначала дежуришь ты, потом я. Смотри, когда луна будет вон там, — я ткнул пальцем в небо, — буди меня, а я разбужу тебя на рассвете.

— Ага, — Мхара старательно пялился на небо, пытаясь запомнить где там должна оказаться луна.

Разговаривать больше не хотелось и, прикрыв глаза, я задремал, держа на коленях АК-47. В голове вяло потекли разные мысли. Слишком о многом предстояло подумать. Прежняя жизнь прошла в непрерывных битвах и борьбе, и эта обещала оказаться не скучной. Может быть, и не такой, как та, но тоже весьма весёлой. Начало новой карьеры оказалось весьма драматичным и насыщенным на события, но всё могло закончиться ещё хуже. Мы смогли выжить в бою, так чего же боле?

Нужно распланировать наперёд хоть что-то. Но слишком мало информации. Кто такой Сиад Барре? Зачем он полез в Огаден, принадлежащий Эфиопии, и почему порвал отношения с Советским Союзом? Везде сплошные догадки и предположения. Наверное, что-то не срослось. Коммунизм оказался неликвиден или слишком дорог, а может американцы вмешались со своими долларами? Кто его знает?

Нужно добраться до побережья. В «своё» селение идти не хотелось. Нечего там делать. Лучше отправиться в крупный город и создать свой боевой отряд. Сейчас наверняка по всем селениям околачивается уйма народу: остатки разбитых отрядов или дезертиры, что не могут себя найти в этой жизни.

Да и что тут за жизнь? Так, существование… А я смогу предложить море, приключения, власть и всё, что даёт власть: деньги, женщин, сытое и безбедное существование. Власть, правда, будет не для них, а для себя, но и им что-то перепадёт, по-другому никак. С этой мыслью я и заснул.

И приснился мне сон, будто иду я по улице портового города, а навстречу мне чернокожие девушки, одна другой краше: высокие, с тонким станом, длинными ногами. Их воздушные одеяния развевались на ветру, огненно-чёрные глаза смотрели с лукавым интересом, а милые белоснежные улыбки обещали незабываемый вечер.

Кто-то кокетливо играл прядями роскошных волос, иные откровенно бросались навстречу, хватали за руки, заглядывали в лицо, прикасались грудью и… В общем, все стремились познакомиться поближе.

— Башир, Бааашир! Вставай, твоя очередь дежурить.

— Блин, такой сон прервал ты, Мхара. Я же тебе говорил, называй меня Мамба.

— Я забыл, а какая разница?

— Одна приглашает, другая дразнится, Мхара. Ладно, привыкнешь постепенно, спи, я покараулю.

Мхара не заставил себя долго упрашивать, и уже через минуту умиротворённо засопел. Вцепившись в калаш обеими руками, я смотрел в ночь, а ночь смотрела на меня. До утра оставалось совсем немного. Скоро, совсем скоро появится солнце и окрасит в кроваво-красный цвет тонкую полоску горизонта. Ночь щедра на опасности, скорее бы утро, оно разгонит ночных хищников, заменив их дневными.

В горах крупных хищных зверей нет, одни шакалы да гиены. Зато много. Поблизости как раз бродила стая гиен. В их глазах зловещим огнём отражался свет далёкой луны. Но звери осторожничали и не зря. Хищники вообще умные, когда это касается жизни и смерти, и редко лезут на рожон.

До гиен ветер доносил запах оружейной смазки и металла, особенно им не нравился запах сгоревшего пороха, которым фонили стволы автоматов. Гиены фырчали и хохотали, надеясь запугать своим количеством двух людей, но так и не решились открыто напасть.

Одна из них ещё помнила злые, остро жалящие пули, причиняющие оглушающую боль. А грохот и пламя, сопровождающие боль, забыть невозможно. Гиена помнила и запах раскаленного металла, и серный аромат пороха, потому смогла как-то донести эти знания до своих товарок. Вот они и осторожничали. И хрен с ними. Имеющаяся уйма свободного времени сподвигла меня перебрать автомат.

Отщёлкнув магазин, я передёрнул затвор. Досланный в патронник патрон выпал прямо на щебень у меня под ногами. Сунув палец в канал ствола, я на ощупь пытался определить его чистоту. Как и ожидалось: всё обстояло не очень хорошо. Автомат давно не чистили, но и стреляли из него, к счастью, очень редко, возможно, что до этого боя вообще не стреляли. Слишком он выглядел свежим, даже не поцарапан и не ободран.

Защёлкнув патрон обратно в магазин, я присоединил его к автомату и одним движением вогнал пулю в патронник. Посмотрев в темноте на гиен, наткнулся на алчные, немигающие огоньки многочисленных глаз. Усмехнувшись, наставил на них автомат и поиграл пальцем на спусковом крючке. Не знаю, почувствовали они что-то или просто решили не связываться, но расхохотавшись своим инфернальным смехом, гиены исчезли.

Автомат снова встал на предохранитель и опустился мне на колени. Всем хорош АК-47, вот только патронов к нему сейчас не достать. Нас обеспечили боеприпасами к винтовке Мосина, ППШ и ППД, но вот беда: ни один из них не подходил к АК-47. У меня с собой оказалось четыре магазина к калашу, у Мхара два, да сумка с патронами россыпью ещё магазинов на десять, и всё. Хватит разве что на короткий бой. Патроны дело такое: вот вроде они ещё есть, а вот их уже и нет. А носить на себе тяжело.

Так в раздумьях прошёл остаток ночи. Вокруг было спокойно, и я дал себе возможность немного прикорнуть. Спал я как кошка: глаза закрыты, но уши настороже. Шестое, полностью иррациональное чувство присутствия предупреждало меня об опасности. Но её я пока не ощущал. С первыми лучами солнца я проснулся. Ещё час я ожидал, пока окончательно рассветет, и тогда уже разбудил Мхару.

— Вставай, братан, пора в путь, — толкнул я его в плечо.

— А? Что? — блеснул на мгновение белками глаз Мхара и тут же снова закрыл глаза.

— Вставай, говорю! Нас ждут великие дела: меня дела военного диктатора, тебя — папуасского короля.

Мхара не понял, ну, да ладно. Окончательно проснувшись, Мхара засуетился, первым делом повернувшись к небольшому мешку, в котором, как и у меня, были только патроны и немного еды. Идти далеко, и банка бобов с овощами помогла бы нам заморить червяка. Сухая лепёшка, несколько глотков воды, и вот мы готовы в путь.

По холодку идти было приятно и легко. Отмахивая километр за километром, наши ноги уменьшали расстояние до цели. Ни впереди, ни сзади никого не было видно. Лишь один раз мы услышали гул вертолёта. Схватив за майку Мхару, я потащил его к группе камней.