Пираты южных морей

Однако, если поначалу богач и не воспринял своего посетителя серьезно, то вскоре его мнение решительно переменилось, ибо не произнес Том и двух десятков слов, как поведение мистера Чиллингсворта стало совершенно иным. Он выпрямился в кресле, отложил трубку, отставил в сторону бокал с мадерой и даже предложил Тому сесть.

Он с необычайным вниманием слушал все то время, пока Том Чист рассказывал о закопанных сокровищах, убийстве несчастного негра и о том, как они с пастором Джонсом откопали сундук. Лишь единожды мистер Чиллингсворт прервал его повествование.

— Подумать только, — вскричал он, — что этот мерзавец прямо сейчас разгуливает по Нью-Йорку, словно порядочный человек, да еще считает себя ровней лучшим из нас! Ах, если бы мы могли заполучить эти вахтенные журналы, про которые ты рассказал! Но продолжай же.

Когда Том Чист закончил, отношение мистера Чиллингсворта к гостю было уже полностью противоположным выказанному им вначале. Он обрушил на Тома тысячу вопросов, и все в самой вежливой и обходительной манере, какую только можно вообразить, и не только предложил ему бокал великолепной мадеры, но даже пригласил остаться на ужин. Никого не будет, заверил он, только его жена да дочь.

Том, совершенно ударившийся в панику от одной лишь мысли о трапезе в обществе двух леди, решительно отказался даже от предложенной чашки чаю.

Он еще не знал, что ему суждено было остаться в этом доме на всю жизнь.

— А теперь, — попросил мистер Чиллингсворт, — расскажи-ка мне о себе.

— Рассказывать мне, ваша милость, совершенно нечего, за исключением того, что много лет тому назад меня вынесло морем.

— Вынесло морем! — воскликнул купец. — Это как же? Ну-ка, давай рассказывай все с самого начала.

Том внял его просьбе и подробно поведал хозяину историю, которую частенько пересказывала приемному сыну Молли Абрахамсон. По мере его повествования интерес мистера Чиллингсворта сменился возбуждением, которое все усиливалось. Внезапно он вскочил с кресла и принялся расхаживать по комнате.

— Стоп! Стоп! — вскричал он наконец, прервав Тома на полуслове. — Скажи-ка мне, знаешь ли ты название разбившегося корабля, с которого тебя вынесло на берег?

— Да, он назывался «Бристольский купец», — ответствовал Том Чист.

— Я знал! Я знал! — громко воскликнул богач, воздев руки к небу. — Я чувствовал это с того самого мига, когда ты только начал рассказывать. Но скажи же мне, не нашли ли при тебе какие-нибудь вещи, помеченные инициалами?

— Как же, ваша милость, я был завернут в женский платок, с вышитыми на нем буквами «Т» и «Ч».

— Теодосия Чиллингсворт! — вскричал купец. — Я знал! Я знал! Боже! Можно ли вообразить что-нибудь более чудесное? Мальчик! Мальчик мой! Да знаешь ли ты, кто ты такой? Ты сын моего родного брата! Его звали Оливер Чиллингсворт, и мы вместе вели торговлю! Вот его-то сын ты и есть! — И с этими словами он выбежал из комнаты и принялся громко звать жену и дочь.

В результате Тому Чисту — точнее, уже Тому Чиллингсворту, как его отныне следовало называть, — все-таки пришлось в тот день остаться на ужин.

Вот и вся история, и я надеюсь, что она пришлась вам по душе. Том Чист по праву стал знатным и богатым человеком, и вскоре женился на своей хорошенькой кузине Теодосии (названной так в честь его матери, утонувшей на «Бристольском купце»).

Он не забыл своих друзей и поселил доброго пастора Джонса в Нью-Йорке.

А что до Молли и Мэта Абрахамсонов, то они довольствовались годовой пенсией в десять фунтов до конца своих дней, ибо теперь, когда все у него было хорошо, Том не держал зла на старого рыбака за снесенные от того побои.

Сундук с сокровищами доставили в Нью-Йорк, и хотя наш герой и не получил все деньги, что в нем хранились (как то полагал пастор Джонс), ему все же досталась весьма изрядная сумма.

И напоследок хочу добавить только одно: я уверен, что из всех доказательств, которыми располагало правосудие против капитана Кидда, когда этого злодея сначала арестовали в Бостоне, а затем казнили в Лондоне, те вахтенные журналы, что обнаружил Том, сыграли наиболее значительную роль.

Глава V Капитан Черная Борода

(Отрывок из книги «Приключения Джека Баллистера»)

1

Вряд ли мои современники, чье спокойное и размеренное существование протекает под защитой законов и в окружении множества людей, в состоянии понять, какой была жизнь в американских колониях в начале восемнадцатого века, когда было возможно само существование кровожадных злодеев вроде капитана Тича, известного под прозвищем Черная Борода, а губернатор и секретарь провинции, где он обосновался, наверняка получали свою долю от его добычи и всячески покрывали преступления пиратов.

Американские колонисты тех времен в большинстве своем были людьми грубыми и черствыми, едва ли знакомыми со светлой стороной жизни. Проживали они в основном в небольших поселениях, отдаленных друг от друга на значительные расстояния, так что не могли ни издавать какие-либо законы для собственной защиты, ни обеспечивать их соблюдение. Каждому в те лихие времена приходилось полагаться лишь на собственные силы, дабы сохранить и защитить добро и не допустить захвата оного жестокими чужаками.

Вообще, на мой взгляд, для человека вполне естественно отбирать у других все, что только можно. Маленькие дети, например, всегда пытаются отнять у своих товарищей и оставить себе игрушки, которые им приглянулись. И лишь в результате постоянных внушений постигают они: нельзя завладевать силой тем, что тебе не принадлежит. Так что люди изначально порочны, и становятся честными, усвоив, что брать чужое плохо, лишь посредством обучения и воспитания. Когда же человек не получает подобного воспитания или ежели есть нечто такое в его характере, что препятствует усвоению честности, тогда он только и выжидает возможности завладеть тем, что ему приглянулось, — ну прямо как в детстве.

Население колоний в те далекие времена, как уже упоминалось, было немногочисленным, и к тому же люди жили слишком далеко друг от друга, чтобы они могли, объединившись, защищать себя и свое добро, а потому тогда сплошь и рядом творились такие чудовищные беззакония, в которые нам, гражданам цивилизованного общества, трудно поверить.

Обычным средством торговли между провинциями являлись в то время каботажные суда. И они были столь беззащитны, а колониальные власти столь неспособны обеспечить им надлежащую охрану, что злодеи, замыслившие ограбить эти корабли, могли осуществить сие, совершенно не подвергаясь риску.