Пираты

«Дракон» покачивался, бутылки позвякивали. Голос Горна понизился до шепота:

– И все остальные, все до одной. Их матери погибли. Одна под пушками, другая от урагана. А кто и пропал без вести.

Мы стояли и прислушивались к скрипу такелажа и шуму моря. «Дракон» качался на волнах.

– Все до одной? – недоверчиво переспросил Баттерфилд.

– Каждая из них. – Горн, казалось, сиял каким-то радостным изумлением, – И это самое странное, какое-то проклятие.

Мне вовсе не было весело. Меня окатило ледяной волной при мысли, что каждое судно, на котором побывал Горн, погибало. Когда он заботливо уложил мою бутылку вместе с остальными, я смотрел на этот открытый сундук как на отверстую могилу. Горн соорудил надгробие для всех погибших.

– Значит, Эбби прав. Вы все-таки Иона.

– Вовсе нет! – Он казался искренне удивленным.- Я – Божие благословение.

– То есть как? – пришла моя очередь удивляться.

– Какой вы непонятливый! – Его сияющие глаза остановились на мне:- Судьба распорядилась так этими судами. Мне неизвестно почему. Но ни одно из них не погибло, пока я был на борту.

Мы с капитаном переглянулись. Потом Баттерфилд показал на сундук:

– А ваша последняя жертва? Уже тут?

– Нет. Она будет следующей. Звучало жутко.

– Вы имеете в виду «Меридиан»? – спросил я.

Он нахмурился и покачал головой:

– Нет. Пакетботы не в счет. Лихтеры, шаланды, баржи не в счет. Только настоящие суда, на которых я работал, где был членом экипажа.

– Как у нас, – подвел я итог, дрожа от ужаса.

– Точно, – удовлетворенно согласился он, глядя на меня своими синими глазами.- Да вы не беспокойтесь, мистер Спенсер. Судно в полной безопасности, если Горн на его борту. – Он подмигнул мне – как будто синий фонарь на мгновение закрыли створкой. – Пока Горн на его борту.

«И горе тому, кто ему навредит», – вспомнил я слова Эбби.

– Теперь вы все знаете.- Горн опустил крышку и щелкнул замком. – И можете успокоить вашего канонира и всех остальных. Скажите, что ничего, кроме бутылок, нет в моем сундуке.

Мы вернулись на палубу, где рядком лежали покойники с несчастного судна, завернутые в парусину. Маленькие, ссохшиеся, они казались похожими на детей.

Горн фазу взялся помогать команде, капитан пошел за Библией. Я помог Эбби с пушками и рассказал ему о содержимом сундука.

– Всего-навсего бутылки? Это не простые бутылки, – сделал Эбби странный вывод из моего рассказа.- Это Ионина магия, как я и говорил вам.

Действительно, он был очень близок к истине. Но ему казалось, что Горн- злоумышленник, тогда как я и Баттерфилд придерживались мнения, что Горна просто преследовало невезение. В то же время я видел, что пушкарь наш ни за что не изменит своего мнения.

В память бедных безвестных душ мы провели краткое богослужение. Они погрузились в море там, где глубина измерялась не саженями, а милями. Стоя на мостике, Баттерфилд цитировал Священное Писание, отчеканивая слова, ни разу не заглянув в книгу. Прочитав краткую молитву, он кивнул мистеру Эбби.

– Прошу вас, начинайте, – сказал он. Странным казался переход от молитвы к

пальбе. Но Роланд Эбби по крайней мере немного приободрился. Спрятав седины под алым головным платком, он командовал нами, как начальник артиллерии линейного корабля своими пушкарями. Голос его звенел, воодушевляя участников этой жуткой игры.

Отец мой, конечно же, сэкономил и на порохе, и на ядрах. Заряды иной раз шипели по-змеиному, ядра взмывали дугой вверх, как заблудившиеся крикетные шары. Но и это не извиняло нашу бездарную пальбу. Мы ни разу не попали, пока не подошли так близко, что смогли бы докинуть ядро руками.

Эбби использовал случай для артиллерийского учения. Он поручал каждому разные роли: заряжать, очистить ствол, наводить, стрелять. Всем, кроме Горна. Ему Эбби оставил самую неприятную работу. Громадная фигура Горна возвышалась в дыму, он самозабвенно шуровал банником в раскаленном стволе, когда пушка откатывалась при отдаче.

Я наблюдал за ним, сделав свой очередной ход в этой артиллерийской забаве Эбби. Горн работал, как всегда, охотно, отвлекся лишь однажды, чтобы стащить рубаху. Он подтянул бечевку, на которой висел ключ, и вернулся к работе.

Эбби тронул мое плечо:

– Помните, я вам говорил? Гляньте. Какой дьявол мог сделать это?

Спину Горна покрывали шрамы. Кожа когда-то была вырвана из нее с мясом, даже зажившие раны выглядели ужасно. Вот он триумфально взмахнул банником. Раздался рев наших матросов, ознаменовавший конец злополучного судна.

Оно пошло под воду носом, вспенив море вокруг. Команда смолкла, все мрачно и торжественно наблюдали. Были в этой гибели какая-то грация и достоинство. И вот на поверхности остались лишь обломки, да поднимались и лопались пузыри. И, погрузившись, судно продолжало плавание, пройдя у нас под килем на своем последнем пути к Дэви Джонсу, в морскую могилу. Кожа у меня пошла пупырышками при мысли об этом спуске во тьму, возможно, мимо опускающихся туда же по сйирали тел, мимо рыб и китов. У правого борта вскипали пузыри, снизу послышался толчок о киль,

И тут я увидел, что из глубины поднимается что-то твердое. Вцепившись в фальшборт, я вскрикнул. Гроб Эбби! Материализовавшееся видение нашего пушкаря.

6. Зеленые лужки

Длинный, узкий, опутанный водорослями предмет выскочил из воды прямо передо мной с почти человеческим всхлипыванием окружавших его пузырей. Он встал над поверхностью почти в полный рост, после чего свалился плашмя и прижался вплотную к борту «Дракона». Это оказалась всего лишь лодка, крохотная плоскодонка, в уключинах которой „даже торчали весла.

Было что-то ужасное в этой лодке, обросшей губками и морской травой. Как будто сам Дэви Джонс прислал ее за кем-то наверх. С другой стороны, можно было усмотреть в этом хороший знак: хоть что-то спаслось с обреченного судна. И капитан приказал:

– Втащите на борт!

Впервые Горн уклонился от работы. Он не прикоснулся ни к линю, ни к лодке. Ему явно хотелось, чтобы лодка не попала ш борт, он утопил бы ее взглядом. Но вот посуднйка оказалась на борту, и «Дракон» продолжил путь к Вест-Индии, куда через десять дней и прибыл.

Этого момента я нетерпеливо ждал с самого Лондона. Я воображал, что событие это вызовет всеобщее ликование, что мы будем плясать на палубе, как босоногие дикари, увидев наконец Новый Свет. На самом же деле все вдруг стали серьезнее, когда на горизонте показались размытые пятна островов. А на лице Горна вообще читалось отчаяние, как будто он увидел поджидавшую его виселицу.

Острова приближались, увеличивались и темнели. Яркая зелень растительности окаймляла серые береговые скалы. За первым островом последовали другие; они вытянулись цепью, не оставляя прохода