Писатель: Назад в СССР 2

Ладно, никто не обратил внимание на мой вопрос.

Мы еще малость дружественно потолковали о перспективах, а затем я решил перейти к проблемам насущным:

— Вы не могли бы приоткрыть некоторые подробности по этим картежникам. Дело в том, что у меня есть личные причины… в том плане, что не хотелось бы, чтобы они вышли сухими.

— Это к Наталье Григорьевне, — кивнул чекист. — Она в курсе всего…

Она, может, и была в курсе всего, но понятно, что всего мне не раскрыла. Сдержанно поведала в общих чертах. То, что итак есть в официальных сводках и несекретно. Но коль они меня желали видеть в своих писательских рядах, пришлось ввести в курс дела. Отнекаться не получилось.

Суть в том, что года полтора-два назад от информаторов в КГБ стали поступать настораживающие сигналы, которые после их осмысления давали увесистый намек: в Москве организуется сеть подпольных притонов, точек развлечения для столичного «полусвета», той самой социальной плесени, что неизбежно заводится в любом мегаполисе. И Москва тут не исключение, несмотря на всю советско-коммунистическую пропаганду. Хотя бы потому, что в ней обильно существует «творческая интеллигенция», она же богема. Без нее вроде бы никак, а публика эта особенно падкая на ночную жизнь по природе. И с этим ничего не поделать.

Короче говоря, сигналы пошли, и к ним отнеслись внимательно. Поработали. И домыслы обратились в уверенность. Было принято решение начать внедрять в эту среду залегендированных агентов, одним из которых и оказалась Наталья. Прямо она мне это не сказала, но и ежу понятно, какова была ее роль. Подробности о внедрении я сам додумал, и думаю, что не ошибся. Не составило труда догадаться, что не одна она такая, и что агентура проникала в подпольный мир под разными легендами. «Ночные заведения» предоставляли жаждущему острых ощущений бомонду достаточно разнообразные услуги, потому и внедренные агенты имели разную специализацию.

Я благоразумно не спросил, какова была специализация Натальи, а она постаралась обойти в беседе эту тему. Скосил взгляд — Владислав Ильич с непроницаемым лицом прихлебывал чай.

Над нами незримо витало осознание того, что работа сотрудников спецслужб — морально тяжелая, с нагрузкой на психику, где приходится жестко наступать на собственную душу ради служебного долга. Я подумал без всякой усмешки, что такому человеку надо быть настолько выдержанным, настолько морально подкованным… и полусказочные слухи о специальной психологической подготовке оперативной элиты КГБ наверняка не лишены основания. Наталья говорила спокойно, уверенно, так, что невозможно было догадаться, каких усилий стоила ей эта роль.

Ну, а если отодвинуть душевные заморочки, то суть такова. Чем дальше, тем отчетливее в Комитете понимали, что сеть порока, внезапно раскинувшаяся по Москве — удалось нащупать несколько точек в разных районах — это, конечно, хорошо продуманный и мощно финансируемый проект, и нужно дойти до самого корня, найти и выдернуть его. Сами каталы, даже «директоры» притонов, то есть публика уровня Трегубова и даже повыше — это так, рядовой и средний командный состав. Такая тема — не их уровень. Так сказать, корень с парадоксом: он ведет не вглубь, а ввысь, к неким небожителям нашей страны. По крайней мере, к кому-то, кто к тем сферам близок.

Наталья не могла сказать об этом прямо, но я не мог не оценить степень доверия чекистов ко мне. Их намеки я понял прекрасно. Большего они поведать не могли. Так вот, внедрение прошло достаточно успешно, никто из агентов не был раскрыт. Информация анализировалась, делались выводы. И вот такой внезапный казус. В игру ввалилась милиция, знать не зная о разработках КГБ.

Сегодня модно называть такие случаи термином «черный лебедь»: досадная случайность, которая срывает большие планы. Вот — мелькнуло у меня — мы с Олегом запустили комитетчикам такого черного лебедя…

Тут Владислав Ильич перехватил руль беседы:

— К вам-то претензий нет. Вы действовали, исходя из оперативной обстановки, это ясно. Всей картины знать не могли, сработали, как сумели. Проявили бдительность…

И далее он распространился о том, что теперь неизвестные деятели, стоящие за проектом, конечно, затихарятся. Но от планов своих не отступят. Слишком уж многое для них стоит на кону. И наши агенты сохранили позиции в этой среде.

При этих словах я нечаянно кинул взгляд на девушку. Этого хватило, чтобы опытные сотрудники спецслужб синхронно разулыбались:

— Да-да, — мягко сказала она. — Есть все основания полагать, что я могу продолжить работу под прикрытием.

— Простите, — вдруг вырвалось у меня, — чисто писательский вопрос: чем вам интересна ваша работа?

Она пожала плечами:

— Так ведь сразу и не скажешь. Одно могу сказать: это очень интересно. Жизнь ощущается полной… ну, как парус полон ветра, — она засмеялась, — здесь вы как писатель наверняка должны меня понять.

— А он, мятежный, ищет бури… — проговорил я.

— Примерно так.

И я сделал очередную пометку в мысленной записной книжке.

— Еще чайку? — любезно предложил Владислав Ильич.

— Не откажусь.

— Это правильно, — одобрил он, — потому что теперь самое главное.

И приступил к изложению оперативной комбинации. Во-первых, на катране все прекрасно помнили, как писатель Краснов горланил, что он писатель…

— Кстати, вы прекрасно это сыграли, — вставила Наталья, — я по-хорошему позавидовала.

— Да мне и играть-то особо не надо было, — рассмеялся я. — Кричать, что я писатель? Так ведь это правда, и больше ничего.

— Ну, не скажите! Так сыграть надо суметь. Создать характер. Вы же не такой, как ваш персонаж там?

— Нет.

— Вот видите! Вы сделали образ. Между прочим, мы разыгрываем актерские этюды…

— Кстати, — как бы невзначай проявил осведомленность Ильич, — вы ведь на самом деле в кино снимаетесь?..

Пришлось признать, что так оно и есть. И мне показалось, что он перебил Наталью: она чуток сказала лишнего про этюды, приоткрыла занавес.

— Это нам тоже на руку. Короче говоря, так…

Он предложил распустить среди теневиков слух, что писатель Краснов впервые побывав в Катране, был схвачен и завербован КГБ. Теперь он человек конторы, и к нему не теперь лучше не лезть Сделаем вид, что вы наш внештатный сотрудник. Хотя, так оно и есть, если вы будете писать работы о нашей службе. Мы не торопим, понимаем, что творчество, процесс небыстрый и сугубо индивидуальный. Кстати, какие у вас ближайшие планы? Имеются?

— Имеются, — кивнул я и поведал о завтрашнем вылете в Ашхабад.