Писатель Юрий Ильинский – глазами дочери. Биография в фотографиях

Дубинецкая Татьяна Даниловна (1899–1983), еврейка, родилась в буржуазной семье (по некоторым сведениям – в Киеве). Ее предки, как и предки мужа, – беженцы из Польши. Окончила гимназию и получила соответствующее воспитание. В старости она вспоминала, что девушек их круга готовили совсем к другой жизни, нежели та, которая им досталась. Никаких документальных или иных свидетельств о ее жизни, кроме ее скупых откровений старшей внучке (В. Ю. Заведеевой) в середине 1960-х, не сохранилось: всю жизнь ей приходилось скрывать свое буржуазное происхождение. Судя по сохранившимся фотографиям, она в молодости была миниатюрной красавицей, напоминавшей знаменитую актрису немого кино Веру Холодную. В ее облике было что-то греческое.

Татьяну Даниловну всегда отличали светские манеры, интеллигентность, начитанность, искрометный добродушный юмор и легкий характер. Даже в свои шестьдесят пять лет, пережив революции, военное лихолетье и последующие невзгоды, она не изменила себе, оставаясь столь же легкой, сколь и непрактичной в житейских делах: «Впервые я сама сварила суп в сорок лет, – шутила она над собой, – и мои кулинарные способности с тех пор не продвинулись дальше яичницы». В молодости она работала «пишбарышней», как говорили в те годы. Скорее всего – секретарем-машинисткой. Вероятно, это происходило в учреждениях, имевших отношение к новой военной власти, где она и познакомилась с будущим мужем.

Судя по сохранившимся загадочным бумагам, история ее отношений с Борисом Юрьевичем и его непосредственным начальником, военным высокого ранга, представляла собой некий «треугольник». Однако не следует забывать, что в те времена пасквили на ближайших соратников или даже друзей были делом обычным. (Донос написан якобы от лица вдовы этого начальника, видимо, с целью опорочить «соперницу» и ее законного мужа, Бориса Юрьевича). В 1924 г. Татьяна Даниловна родила, в 25 лет, своего единственного сына Юрия, которого всю жизнь боготворила. В пожилом возрасте Юрий Борисович стал копией своего отца Бориса, хотя в молодые годы больше походил на мать. Во время войны Татьяна Даниловна работала по месту службы мужа инспектором.

Большую часть жизни она прожила вместе с мамой, Видуцкой Раисой Григорьевной, – старой барыней в пенсне, словно сошедшей с картины Поленова «Бабушкин сад». В доме у них всегда была прислуга. После смерти мужа Татьяна Даниловна получала за него пенсию (будучи многие годы иждивенкой, собственную не заработала). Сын жил в Москве, нередко уезжал в командировки и не слишком часто ее навещал. К своим внучкам от разных невесток она относилась всю жизнь более чем равнодушно и не привечала их в угоду сыну. Его жены не желали присутствия «предыдущих детей» даже на «даче» у бабушки, поэтому рассчитывать на них в старости Татьяне Даниловне не приходилось. В последние годы жизни она, больная, полуслепая, выживала благодаря соседям, таким же пожилым людям, которые ее и хоронили в отсутствие сына, находившегося в командировке. Даже их особняк, когда-то самый роскошный во всем Раменском районе, но теперь обветшавший и разрушающийся, в поселке стали называть «Домом с привидениями».

Октябрьская, 19/48. Угловой участок слева, где жили Деницкие с 1938/39 гг.

Фото 2004 г.

Война

Вместо запланированного лодочного похода по Волге с друзьями и классным руководителем 22 июня 1941 г. прямо со школьного двора Юрий вместе с одноклассниками отправился на штурм местного военкомата, о чем рассказывают его первые автобиографические произведения («Опаленная юность», «9-й класс сражается», «Рассказ об одном классе» и др.). В Раменском, куда ребята вместе с другими поселковыми добровольцами отправились на электричке, происходило скороспелое оформление, однако малорослого узкоплечего Юрия, которому лишь десять дней назад исполнилось семнадцать, не взяли. Он кинулся за помощью в райком партии и в результате в составе отряда московских ополченцев отбыл в сторону Смоленска, рыть окопы. Прощаясь с мамой, Юрий просил: «Только папе не говори, что я на войну еду». В это время его «строгий» папа уже находился в военном лагере истребительного батальона. Из Раменского до Москвы ополченцы доехали на электричке, а затем шли походным маршем к дачной станции «Пионерская» Белорусского направления.

В ближайшем леске разбили лагерь и несколько дней учились стрелять и бросать гранаты. В день присяги каждому бойцу вручили трехлинейную винтовку, пару гранат и полторы сотни патронов. Винтовка Первой мировой была почти одного «роста» с новоиспеченным красноармейцем Деницким, как вспоминал он после войны.

Уже 7 июля 1941 г. он был официально призван в армию добровольцем. Эти первые дни войны Юрий описал в «Опаленной юности». Его рота называлась самокатной, потому что бойцам выдали велосипеды, которые на марше стали для них только обузой.

Во второй половине июля самокатную роту разведчиков перекинули под Можайск, а затем к Вязьме. Молодых необстрелянных ребят все же старались не бросать в самое пекло, где стояли насмерть кадровые военные. На западной окраине Вязьмы они участвовали только в операциях против десантников и диверсантов. Первый бой с вражескими лазутчиками, ракетами подававшими сигнал своей авиации. Первый убитый им немец. Первый пленный фашист, увиденный вблизи… Первое ранение – осколком мины в руку, задело и веко. После медсанбата его отозвали из самокатной дивизии в распоряжение Раменского РВК, где оставили до особого распоряжения.

Здесь указана дата отправки в часть: «8 июля… направлен в часть московской ополченской дивизии». В справке Куйбышевского райвоенкомата г. Москвы указана дата вступления в армию добровольцем «7 июля 1941 года»

Семнадцатилетних ополченцев старались отправлять в офицерские училища. Однако немцы стремительно наступали на Москву, и вскоре Юрий вновь вернулся в свою дивизию, которая вела тяжелые оборонительные бои. Весь первый год войны (до июля 1942 г.) Юрий воевал рядовым пехоты на Западном фронте. Армия, в которой он служил (по некоторым данным, 16-я) отступала, а к началу августа 1941 г. и вовсе попала в районе Вязьмы в окружение немецкой группы армий «Центр», которая взяла в кольцо основные силы Западного фронта.

Домой – долечиваться!

После ранения

Особенно тяжелой была ранняя зима 1941–1942 гг. Все разрушено. Вокруг мертвая ледяная пустыня. Холод. Кончались запасы продовольствия, не хватало патронов, из оружия у многих остались только «трофейные» винтовки, оставленные убитыми однополчанами, да еще саперные лопатки. Но солдаты, голодные, оборванные (зимнее обмундирование им выдали с большим опозданием лишь благодаря грозному приказу нового командующего фронтом Г. К. Жукова), больные, раненые продолжали пробиваться из окружения. Умирали, но не сдавались. Хотя шестого декабря 1941 г. Западный фронт после битвы под Москвой перешел в наступление при поддержке Калининского и Юго-Западного фронтов, кровопролитные бои продолжали идти с переменным успехом.

Фронтовые друзья

Во время Ржевско-Вяземского наступления весной 1942 г. Юрий был вновь ранен и отправлен в госпиталь. После излечения и недолгой службы в запасном полку его направили в офицерское училище – в Межкраевую Школу НКВД под Хабаровском, где готовили разведчиков, контрразведчиков, партизан, подрывников, связистов, шифровальщиков и других специалистов для борьбы в тылу врага, а также оперативных уполномоченных для войск (выявление дезертиров, паникеров, вражеских агентов на территориях, где шли бои). Другое название в документах – Школа усовершенствования оперативного состава НКВД.

Через год, окончив училище, он принял боевое крещение на Курской дуге, вероятно, в составе Воронежского фронта, преобразованного в октябре 1943 г. в 1-й Украинский фронт, где он воевал до апреля 1944 г. Затем был 4-й Украинский фронт, где ему довелось служить шифровальщиком почти до Победы.

Справка из Хабаровского училища, сообщавшая матери Юрия о его службе в части НКВД (курсант). Длительное время от него не было никаких известий

Конец ознакомительного фрагмента.