Пища Мастеров

Сейчас я кружусь прямо перед его столиком, на котором стоят два пустых коньячных бокала. Женя сидит в низком кресле и …- все же я добилась своего хотя бы на время: сейчас он видит только меня и думает только обо мне. Реал, Демонет, все другие миры перестали существовать для него и я постараюсь продлить этот момент насколько смогу, а потом, Горр обещал научить меня что делать дальше, а значит- таких моментов будет все больше.Танцуя, я то касаюсь руками его плеча, то откидываюсь назад, подставляя его взору свои дрожащие живот и грудь. Я знаю, я чувствую, что он безумно хочет положить свою ладонь мне на живот и сжать руками мою грудь, но сидит неподвижно, сложив руки на коленях. Я склоняюсь над ним и вижу, что у него стоит. Нет, мой любимый, я добьюсь своего- ты сейчас схватишь меня на глазах у всех, ты вопьешься губами в мой рот…Да! Ты сделаешь это при всех, и признаешь мою власть над тобой!

Но он все еще сидит неподвижно, и тогда я медленно, прямо перед его глазами, тяну вниз трусики, наблюдая как подрагивают крылья его носа. Трусики падают на пол, я переступаю через них… его глаза сейчас на уровне моего лобка, и он смотрит прямо туда, и ему безумно хочется схватить меня руками за бедра и прильнуть лицом к треугольнику темных волос, но все еще сдерживается, демон его возьми! Тогда я сама, совершенно голая, обвиваю руками его шею, прижимаю его лицо к своему животу, затем снимаю вуаль, закрывающую лицо, сажусь к нему на колени, и, обвив его шею руками, целую в губы.

Одновременно резко обрывается музыка и раздаются возгласы, крики, вздохи и стоны в заведенном мной зале. Зрители будто пробуждаются от гипнотического сна, в который я их вогнала.

Вспыхивает свет.

И тут он не выдерживает. Резко вскакивает, снимает с себя рубашку, накидывает ее на меня и тащит вон из зала, затем сообразив, что на бегу я сверкаю голой задницей, потому что длины рубашки не хватает чтобы ее прикрыть, хватает меня на руки и уносит прочь. Я и не думаю сопротивляться. Я обвиваю его шею руками и прячу лицо у него груди. Возможно, я и вытворила все только ради этого момента.

Из-за его плеча я вижу как чья-то рука поднимает с пола шаль, юбку и другие части костюма…Женя толкает ногой первую попавшуюся на пути дверь и мы оказываемся в полутемной комнате. Разбросанные стулья, опрокинутое ведро, швабра, мешки и еще всякая хозяйственная утварь. Он опускает меня на стул, и кидается к двери, чтобы ее захлопнуть, но не успевает, - дверь распахивается со ржавым скрипом и я вижу за ней худощавого молодого человека, который протягивает нам части моего костюма , а за ним я вижу - еще несколько нехороших лиц. И тут я пугаюсь. Страх рождается где-то в области солнечного сплетения и тошнотворной волной подкатывает к горлу.

Я сижу на грубосколоченном деревянном стуле в одной Жениной рубашке на голое тело, и чувствую как у меня от ужаса леденеют ноги и зубы начинают выбивать мелкую дрожь. Этот страх мешает мне понимать происходящее. Как во сне я слышу, что Женя выкрикивает трехэтажный мат страшным голосом тем, кто за дверью, вижу как он выхватывает мой костюм из рук молодого человека, швыряет его мне и вновь пытается закрыть дверь, напирая на нее всем телом. Ему это опять не удается из-за мощного натиска с другой стороны. Я вижу как он с силой толкает кого-то в грудь, отбрасывая от двери, слышу чей- то возмущенный возглас и звук шлепнувшегося тяжелого тела, и, наконец, дверь поддается. Щелчок- и дверь на щеколде. Но для верности, он вдобавок засовывает швабру в дверную ручку. Затем выхватывает из кучи юбку от моего костюма и бросает ее мне:

– Быстро!

Я едва успеваю натянуть юбку, как он подталкивает меня к окну, распахивает его настежь и сам прыгает. Я в нерешительности останавливаюсь.

– Ну!

Я смотрю вниз… высоко… первый этаж, но высоко все же..

– Ну же!

– Я могу сломать себе что нибудь.

– Я тебя поймаю. Ну быстрее же!

Я все еще не решаюсь:

– Страшно!

– А голяком в зале скакать не страшно?

– Не могу, Женя!

– А к групповухе подключиться сможешь сейчас?

Я вспоминаю красные потные рожи за дверью, зажмуриваюсь и прыгаю вниз с подоконника. Секунда- и я в его объятиях.

Он хватает меня за руку и увлекает в темноту. Вид у нас сейчас совершенно нелепый: я растрепанная, но в золотом обруче, босиком, в светлой мужской рубашке на голое тело и длинной полупрозрачной юбке с подвесками, которые нелепо звенят на ходу. Он- в одних белых брюках, голый до пояса - он не носит маек.

Мы бежим так быстро насколько возможно, ужасно неудобно бегать без лифчика.Тьма отступает в свете фонарей- мы несемся что есть сил по парковой аллее, ведущей на улицу Роз. Отсюда уже рукой подать до переулка Тамбыло, где мы живем. Вроде никого вокруг, и я упрашиваю его остановиться хоть на минуту и перевести дух.

Погони не видно и мне становится смешно и радостно, от страха не остается и следа. Он утирает пот со лба и рассматривает ссадины на руках полученные в процессе борьбы с дверью. Я заглядываю ему в глаза.

– Ну что ты молчишь, Женя? Ну раскажи понравилось ли тебе?

– Сейчас расскажу!

Он вдруг размахивается и отвешивает мне звонкую оплеуху.

Я хватаюсь за щеку:

– Ты что?!

Ответом мне служит другая оплеуха по другой щеке, от которой у меня звенит в ушах, я теряю равновесие и падаю на траву.

Мне совсем не обидно, - в моей памяти свежо воспоминание об эффекте произведенном на него моим танцем, а эти пощечины- всего лишь свидетельство нервного напряжения, ведь он так испугался за меня.

Я пытаюсь встать, но он не позволяет мне подняться, толкает меня в траву и расстегивает брюки.

– Подожди, Женя, тут в конце аллеи- выход из парка, наш дом совсем рядом.

***

Казадор

Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что я смогу ударить женщину, нежную и прекрасную, да еще и влюбленную в меня по уши, я бы никогда не поверил. Она упала в траву, я не позволил ей подняться.- и просто бросился на нее … Не ласкал, схватил ее грубо как девку последнюю, как телку, задрал юбку ей на голову, подмял под себя, а мелькнувший испуг в ее глазах меня не остановил. Она сначала пискнула слабо, потом подчинилась мне, раскрылась, и я вбил в нее свой член, а то, что она ойкала от сильных и яростных толчков, меня завело еще больше.

Ну, упрямая женщина, добилась своего все таки: не припомню чтобы у меня когда-нибудь так сносило крышу. Все происходящее было слишком нереально даже для Демонета: мне пришлось спасать прекрасную танцовщицу, вдруг превратившуюся в Полинку, от разгоряченных подвыпивших мужиков. И моя реакция на это все была нереальной - я дал своему желанию вырваться на волю, я хотел подчинить ее себе немедленно, заявить свое право, отымев тут же, в парке, в этот самый момент, на мокрой от вечерней росы траве, ее- захваченную в бою персиянку, которую сейчас глазами имел весь зал.

Я не помню сколько это продолжалось, очнулся когда она взмолилась:

– Отпусти меня… я не могу больше! Ну пожалуйста…

– Зато я могу!

– Ой, ну что же ты делаешь?!

– Привожу!(толчок)в чуство (толчок) нас обоих.

– Отпусти! АААААААААААААА!

Волна возбуждения возросла от ее крика…взрыв - и я отвалился, лег в траву… напряжение ушло.

Покосился на нее- она тяжело дышала, косилась на меня испуганно, а потом прильнула щекой к моей руке.

***

Полина