Писец. История одного туриста

– Нос похож, – сказал Том. – Но двадцать – это унизительно. Лично меня это унижает! Это потому что трупов почти нет!

– Это МакКинли сдал, скотина! – заявил Финч. – Я всегда ему не доверял!

– Ну хватит! – сказал Хэнкс. – О покойниках либо хорошо, либо ничего! Даже если покойник – МакКинли. Упокой, Господи, его душу!

Главарь перекрестился, и я с ним.

Хэнксу это понравилось и он налил нам ещё джина.

– Дороти я тебе уже показывал. Мы с ней лет десять вместе. А это Тина-малолетка.

Хэнкс показал на светловолосую девочку. Она молчала, смотрела на меня и жевала перепелиное крыло.

– Говорит, что ей уже двадцать – мы ей не верим. Но зато кошелёк достанет у любого – и рта не успеешь раскрыть. Талант!

Девочка не отрывалась от перепела и меня – я ей приглянулся, видать.

Потом начали петь, но и пить не прекращали.

Хэнкс придвинулся ко мне.

– Вот что я тебе скажу, Бивис, – покажи себя в деле и тогда будешь с нами навсегда. Мы своих не бросаем! – сказал он.

Я пообещал показать себя, и за это пришлось ещё раз выпить.

«Деревянный» Том достал откуда-то волынку и предложил мне сыграть.

– На, шотландец, играй! А мы станцуем.

Я отказался, потому что не умел. Тогда он сунул волынку калеке – тот заиграл и начались танцы.

Я танцевал в паре с Тиной – она всё время выбирала меня, а я не мог отказать, знаете ли.

Я не помнил чем закончился наш завтрак, но проснулся я вечером на втором этаже и в обнимку с худой девицей. Мне кажется, она не обманывала про свой возраст.

Вечером сели ужинать. Перед этим меня переодели в простую одежду, какую носили местные ремесленники, торговцы и прочие плебеи.

На ужин Дороти сварила овсяную кашу и бросила в котёл мину масла. Все чувствовали тяжесть прошедшего дня и выглядели уставшими, но каша пошла «на ура».

– Братья и сёстры! – сказал Хэнкс. – Скоро нам всем придётся изрядно потрудиться. Старина Брикс позаботился о нас и подкинул работёнку. Не скрою, это будет наше самое опасное дело за последние годы. Но оно того стоит.

– Что за дело, Хэнкс? Сколько я получу? – спросил Том.

– Это большой куш – все останутся довольны.

– И меня возьмёшь? – спросил безногий.

– Куда уж нам без тебя? Пойдут все, и женщины тоже!

– А Бивис?

– Он пойдёт в первую очередь. Не знаю как вы, а я хочу посмотреть из чего он сделан.

– Из мяса, Хэнкс! И костей! Как все! – сказал «деревянный» Том.

– Не все – МакКинли был из дерьма! – вставил калека.

– На что он способен, – исправился Хэнкс. – Через три дня будут перевозить флотское жалование из Лондона в Бристоль. Полагаю, королевский флот сможет без него обойтись. Он же королевский, а не какой-нибудь там!

– О! Да это долбаное состояние! – сказал Том и потёр руки.

– Это виселица! – сказал безногий.

– Заткнись, Финч! – сказала Дороти.

Калека так и сделал.

– Брикс хочет пятую часть, – сказал Хэнкс.

– В прошлый раз по его наводке почти ничего не взяли, – сказала Дороти.

– МакКинли взяли! И повесили! Долбаные свиньи! – сказал «деревянный» Том. – Хватит Бриксу десятины!

– Кто «за»? – спросил Хэнкс.

Все подняли руки, даже Тина вытянула свою худую ручонку. Я тоже проголосовал, хотя понятия не имел кто такой Брикс. В любом случае, десятая часть – лучше, чем ничего. Так я думал.

Следующие два дня мы потратили на составление и обсуждение плана предстоящего ограбления. Ну и пили джин, разумеется.

За день до дела Хэнкс запретил джин, а Тина ко мне охладела. Но её заставили вымыть волосы, наконец, и причесаться.

Дороти достала чистое платье.

– Иди сюда, сучка! – сказала она Тине.

Тина подошла, но с неохотой.

– Надень!

«Малолетка» надела новое платье и похорошела. Думаю, она была симпатичной девчонкой.

Дороти относилась к Тине с брезгливостью и неприязнью – в отличие от «малолетки», она была опрятной и ухоженной, да и опытнее, потому что старше в два раза. Иначе как «сучка» Тину она не называла. Может, завидовала её «малолетству» и коже без морщин, а может знала, что Тина положила свой глаз на Хэнкса. Думаю, и то, и другое.

«Деревянный» Том был недоволен запретом на джин.

– Я без джина не чувствую вдохновения! Без джина провалим дело! У меня портится настроение! – возмущался Том.

Потом он подошёл ко мне.

– А эта дура-малолетка влюблена в Хэнкса. Всё ждёт, что он её приревнует к кому-нибудь. Всем здесь уже отдалась, кроме Хэнкса. Даже долбаному безногому! А Хэнкс её не хочет!

Я промолчал, но мне стала понятной причина интереса Тины ко мне и причина его же скорого угасания.

На дело выехали ранним утром. У нас была карета – на место кучера Том закинул калеку Финча и сел с ним рядом, а остальные разместились внутри.

Мне выдали нож и шпагу, как и итальянцу. Я не владел оружием, но отказываться не стал – всё-таки проделать в теле противника дыру шпагой или воткнуть в него нож было делом менее хлопотным, чем тесный контакт с элементами борьбы, взаимным удушением, выдавливанием глаз и прочим рукоблудием. Так мне казалось.

Помимо шпаг и кинжалов, у Хэнкса и «деревяного» Тома были пистолеты, а женщины получили по небольшому ножу.

Ехали молча, а когда выезжали из города я увидел в окне голову генерала Харрисона – она была нанизана на длинный шест и радовала проезжающих британцев. На других шестах поменьше были развешаны остальные части тела казнённого, а останки его приятеля выставлялись тут же, но по другую сторону дороги.

Картина была невесёлой и, конечно же, не поднимала настроения грабителям. Я тоже был подавлен, знаете ли.

Через какое-то время карета остановилась.

– Выходи! Приехали! – скомандовал Том и стукнул рукой по крыше.

Мы вышли.

Просёлочная дорога была извилистой и шла мимо леса. Она была размыта дождём, что затрудняло всякое движение. Это было странным – я думал, что деньги в Британии возят по хвалёным римским дорогам. Вдалеке виднелась деревня.

– Финч, спрячь карету за поворотом! Появишься только когда услышишь свист «деревянного» Тома!

– Том хоть и дурак, но свистит он громко! – ответил безногий и стегнул лошадей кнутом.

– Здесь они увязнут – к бабкам не ходи! Удача сегодня на нашей стороне! – сказал Хэнкс.

Мы с Хэнксом спрятались с одной стороны дороги, а Джузи с Томом залегли с другой.

Тина с Дороти сели на заваленное дерево, за которым лежали мы с Хэнксом.

Появилось солнце и стало как-то веселее ждать.

Прошёл час. Потом другой. За это время проехала пара-тройка крестьянских повозок, одна почтовая, карета какого-то бородатого богача.