Письма 1855-1870

Если б я опубликовал эти повести _вместе_ с Вашим заявлением, ко мне бы вполне заслуженно придрались. Если бы я опубликовал их без Вашего заявления, я бы просто-напросто перепечатал шаблонную серию рассказов. "Стриженая дама" и "Шотландские рыбаки" очень хороши, и, если хотите, я их охотно напечатаю.

В общем, я совершенно согласен с Вами. Я не беру на себя смелость утверждать, что постиг законы всевышнего, относящиеся к лишенным телесной оболочки духам. Я даже не настаиваю на том, будто свободен от неприятных впечатлений и предчувствий. Однако это еще не основание видеть доказательство в том, что совершенно не служит доказательством, или считать само собою разумеющимся то, что не может быть сочтено само собою разумеющимся. (Если бы даже мистер Б. не был до такой степени небрежным, пришлось бы считаться с самым обычным фактом, а именно, что каждую неделю в году служанки сходят с ума, а мужчины во всех слоях общества умирают от удара.)

Я искренне огорчен тем, что Вы нездоровы, но Вы не знаете, не можете себе представить, как тяжела моя теперешняя жизнь. Я ожидаю возвращения Долби, до его приезда не могу решить вопрос о поездке в Америку, и в то же время 2-го ноября мне предстоит разлука со всем, что мне дорого. Я должен сосредоточить свой утомленный мозг на рождественском рассказе, который мы пишем вместе с Уилки, и выколачивать этот рассказ кусок за куском, как будто не существует больше ничего на свете; между тем как устройство моих личных дел, обеспечение на полгода вперед большого еженедельного журнала, выбор маршрута в Америке, программа ста вечеров тяжкого труда - все это ежеминутно дергает меня за рукав и толкает мое перо. Исходя из вышеперечисленного, все, кроме рассказа, придется отложить, пока рассказ не будет закончен. А уже после его окончания за какие-нибудь две недели спешно разделаться со всеми этими делами, которых с избытком хватило бы на целый год. Добавьте к этому бесконечную переписку, общественное положение, требующее всевозможных встреч с самыми разнообразными людьми, и сосчитайте часы, необходимые для поездки к другу (к тому же любимому) в Беркшир!

Любящий.

178

УОЛТЕРУ ТОРНБЕРИ *

Гэдсхилл,

суббота, 5 октября 1867 г.

Дорогой Торнбери,

Вот все, что я мог придумать в ответ на Ваши вопросы.

Сюзен Хопли и Джонатан Брэдфорд? Нет. Слишком хорошо известно.

Лондонские стачки и Спиталфилдские резчики? Да.

_Борьба_ с Фицджеральдом? Бог с ним.

Дуэль лорда Моуна и герцога Гамильтонского? Д-а-а-а.

Ирландские похищения? Думаю, что нет.

Брунсвикский театр? Скорее да, чем нет.

Заключительные представления театров? Да.

Шпики с Боу-стрит (в сравнении с современными сыщиками)? Да.

Воксхолл и Рэниле в прошлом столетии? Решительно да. Не забудьте о мисс Бэрни.

Контрабандисты? Нет. Хватит о них.

Ласенер? Нет. То же.

Мадам Лафарг? Нет. То же.

Светская жизнь в прошлом столетии? Безусловно, да.

Дебаты о работорговле? Вообще да. Но остерегайтесь пиратов, - о них у нас было в начале "Домашнего чтения".

Разумеется, я снимаю с Вас всякую ответственность за дело Бедфорда. Однако нельзя не сочувствовать сыну, который нежно чтит память отца. И мы должны помнить, что никакая частная переписка не имеет столько читателей, сколько напечатанное и опубликованное заявление.

Я недавно говорил Вам, что, по моему мнению, мышьяк в деле Элизы Феннинг подсыпал подмастерье. Я никогда в жизни не был ни в чем так твердо убежден, как в невиновности этой девушки, и не нахожу слов, чтобы выразить свое возмущение бессмысленным рассказом этого идиота-священника, который нагло и самоуверенно исказил некоторые слова, произнесенные ею в последние дни ее мучений.

Преданный Вам.

179

ЛОРДУ ЛИТТОНУ

Гэдсхилл, Хайхем близ Рочестера, Кент,

понедельник, 14 октября 1867 г.

Дорогой Литтон,

Я счастлив узнать, что Вам так понравился Фехтер в "Лионской красавице". Это был вполне бескорыстный труд, и я его глубоко уважаю.

Я с большим удовольствием прочитаю новую пьесу *, если Вы дадите мне ее здесь или в городе. Когда я услышал об ее теме, я очень испугался (да и сейчас боюсь) греческой одежды, и думаю, что будет невероятно трудно вызвать к ней живой интерес. Однако я тотчас же подпрыгнул от радости (как, вероятно, и Фехтер?), когда мне пришла в голову мысль перенести действие в Россию. При таком обороте пьеса вызовет известный интерес у публики, и ее можно будет очень живописно поставить.

Я уезжаю из Лондона рано утром 8 ноября и отплываю из Ливерпуля 9-го.

Любящий.

180

ЧАРЛЬЗУ ДИККЕНСУ-МЛАДШЕМУ

Паркер-хаус, Бостон, США,

суббота, 30 ноября 1867 г.

Мой дорогой Чарли,

Ты уже, наверное, слышал о том, как удачно сложилось мое путешествие, и о том, что я ни минуты не страдал от морской болезни. Эти винтовые пароходы - гигантские корабли, на которых человека трясет и швыряет из стороны в сторону, что переносить довольно мучительно. Но моя небольшая каютка, расположенная перед машинным отделением, оказалась самым удобным местом на судне, и воздуха у меня и днем и ночью было совершенно достаточно. А поскольку в салоне воздуха не было совершенно, я почти все время обедал в своей каморке, несмотря на то что мне было предоставлено почетное место по правую руку от капитана.

Билеты на первые мои четыре чтения здесь (единственные чтения, о которых было объявлено заранее) разошлись молниеносно. Билеты на первые четыре чтения в Нью-Йорке (тоже единственные чтения, о которых там объявляли) поступили в продажу вчера и были распроданы за несколько часов. Я стойко отказываюсь от всякого рода посредников, так как решил самолично получить все то, что подлежит получению. Долби почти совсем сбился с ног; его энергия и добродушие ни с чем не сравнимы, и он пользуется везде невероятным успехом.

Мне очень хочется избежать излишних разъездов и постараться сделать так, чтобы публика приезжала ко мне, а не я к ней. Если мне это удастся хотя бы в небольшой степени, я избавлю себя от утомительных поездок.

Так как мне кажется, что американцы (не считая тех, что слышали меня во время своих поездок в Европу) не имеют ни малейшего представления о том, что такое мои чтения, и так как все они привыкли к обыкновенным чтениям с книгой, я склонен думать, что, когда начну читать, их энтузиазм еще больше возрастет. Все здесь очень добры и внимательны ко мне, и я встретил немало старых друзей и из адвокатуры и из университетов. Сейчас я веду переговоры о том, чтобы поставить в Нью-Йорке сценический вариант "В тунике", и вполне возможно, что это удастся сделать.

Только что меня прервал приход моего старого здешнего секретаря, мистера Патнэма. Его восторг при встрече со старым хозяином был поистине трогателен. А когда я рассказал ему, что Энн вышла замуж и что у меня уже есть внуки, он и смеялся и плакал сразу. Я думаю, что ты не помнишь Лонгфелло *, зато он отлично помнит тебя, в бархатном черном костюмчике. У него уже седые волосы и седая борода, но он удивительно хорош собой. Он по-прежнему живет в своем старом доме, в том самом, в котором сгорела заживо его красавица-жена. Позавчера я с ним обедал, и эта ужасная сцена неотступно преследовала меня. Пламя охватило ее мгновенно, с диким криком бросилась она в объятия мужа и замолкла навек.

Поцелуй Бесси, Мекетти и всех малюток.

Твой любящий отец.

181

У. Г. УИЛСУ

Гостиница "Вестминстер",

площадь Ирвинга, Нью-Йорк,

вторник вечером, 10 декабря 1867 г.

Дорогой Уилс,

Невозможно представить себе больший успех, нежели тот, который ожидал нас здесь вчера. Прием был великолепный, публика живая и восприимчивая. Я уверен, что с тех пор, как я начал читать, я еще ни разу не читал так хорошо, и общий восторг был безграничен. Теперь я могу сообщить Вам, что перед отъездом ко мне в редакцию пришло несколько писем об опасности, антидиккенсовских чувствах, антианглийских чувствах, нью-йоркском хулиганстве и невесть о чем еще. Поскольку я не мог не ехать, я решил ни слова никому не говорить. И не говорил до тех пор, пока вчера вечером не убедился в успехе "Суда", после чего рассказал об этих письмах Долби.