Письма бойцов

— Не люблю плескаться в рассоле, глаза режет.

— А меня уже сестры замучили вопросами: когда это все закончится и можно будет слетать в Иерусалим?

— Так что мешает? — изумился князь. — Отделение казаков конвоя, на месте полевая жандармерия и армия обеспечат охрану. Быкадоров только рад будет показать и рассказать, проводить, подержаться за ручку.

— Сам знаешь. Невместно в такое время развлекательные круизы устраивать. Только если по линии Красного креста.

Дмитрий Александрович понимающе кивнул. Политика, одна сплошная политика. Чем больше власти, тем ценнее и недоступнее для тебя простое человеческое. Вдруг вспомнился берег Мертвого моря, солдаты, играющие на песке в футбол. Киоск с фруктами и водами, невозмутимо восседающий у прилавка абрек или черкес. Он может себе позволить хоть сутками плавать в Мертвом море, пить только святую воду, но он этого не ценит, слишком обыденно, без ауры чуда.

— Читал все твои отчеты. Спасибо. Хорошо поработал. А теперь расскажи, что сам думаешь о местных и ближайших перспективах?

Император остановился около модели линкора, наклонился и сдул пыль с носовой надстройки и башен. Дмитрий потянулся за портсигаром собираясь с мыслями. Вопрос не так прост, как кажется. Сейчас любое слово произнесенное в этом кабинете может иметь самые неожиданные и долговременные последствия.

— Если мы говорим о Палестине, то все значимые персонажи на этой сцене, с кем я встречался, думают только об исполнении пророчеств, создании еврейского государства, некоторые пытаются призвать мессию. Нам они благодарны, но только пока мы им не мешаем.

— Даже так? Интересный поворот.

— Ничего удивительного, Алексей. Мы для них только средство, как только не оправдаем ожиданий, так превратимся во врагов и очередных злодеев.

— Ничего неожиданного. Знаешь, из твоих отчетов я сделал те же самые выводы, — царь отступил от модели «Цесаревича» любуясь очертаниями и деталировкой модели могучего и величественного корабля.

— Мой вывод — с этими людьми нельзя строить планы, на них нельзя рассчитывать, они только временные союзники. Очень скоро поднимутся голоса, что пора бы строить свое государство. Без нас.

— Это неплохо. Но ты верно подметил суть: строительство еврейского государства слишком серьезное дело чтоб поручать его евреям.

— Красиво сказано, — князь покачал головой. — Может, пока не спешить? Пусть сначала все уляжется, возможно оставить Палестину англичанам со всем местным гемороем.

— А я и не спешу. Но уже сейчас надо решать, что делать завтра. Иерусалим не отдам, подданные не поймут. Выход к морю, хороший порт тоже нужен.

— Тогда есть вариант колонии с прямым управлением.

— Не выход. Понимаешь, Дмитрий, уже сейчас пошла неконтролируемая миграция. Ты должен был видеть.

Князь потер подбородок. Да, не придал значения. Хотя ему докладывали о потоке переселенцев по железной дороге через Турцию. Как только возобновилось железнодорожное сообщение, так сразу и полетели первые ласточки. Дальше будет больше.

— Мне рано или поздно придется решать еврейский вопрос в России. Все попытки ассимиляции провалились, держать достаточно развитый народ за инородцев с ограниченными правами опасно. Ты должен знать, среди террористов и социалистов детей Иуды непропорционально много. До черта! Если сами не участвуют, то поддерживают марксистов и бандитов. К этому, в среде черносотенцев давно устоялось мнение: еврейскому государству в Палестине быть, а у нас им не жить. Рано или поздно, но мне придется принять решение. Разочаровывать наших людей не хочу.

— Понимаю. Первые шаги ты уже сделал.

— Получилось спонтанно, но тоже хорошо.

Речь шла о недавно введенных запретах на сделки с недвижимостью евреев. Следом ввели принцип принудительного выкупа земли и предприятий. Закон напрашивался ввиду многочисленных случаев мошенничества и оживления прокомминтерновского контингента с началом войны. Как нетрудно догадаться: закрытые диаспоры, этнический криминал, гетто служили почвой и укрытием для разного рода бунтарей и сепаратистов.

Очевидно даже среднему уму, если закатать проблему под сукно, по западным губерниям рано или поздно прокатится волна масштабных погромов, причем полиция, жандармы и казаки вежливо отойдут в сторону, давая выход народному гневу. Тоже конечно решение, но далеко не самое лучшее. Желательно не допускать таких крайних проявлений низового народовластия.

— Значит, нам надо делать ставку на новых людей. Лучше из наших подданных. Арабских и еврейских палестинцев с их закостенелыми представлениями и застарелыми идеями сметем волной миграции.

— Люди уже есть. Организацию переселения возьмет на себя МВД. Мне уже докладывали о некоторых интересных идеях, чтоб все прошло добровольно, с минимумом потерь и обид, да еще не в ущерб казне. У нас и так знаешь, армия и флот деньги жрут как линкор мазут.

Это можно было и не говорить. Война всегда страшные расходы. Алексей уже поднял налог на прибыль с промышленников и ввел стимулирующие вычеты на вложения в производство. Бюджет на этот год удалось свести. На следующий тоже прогнозы благоприятные, но дополнительные траты или потеря доходов могут быть крайне неприятны.

— У Штрассера тоже виды на Палестину, — добавил царь. — Он тоже планирует массовую депортацию. Меня это устроит, но во главе нового государства должны быть люди всем обязанные нам, да еще помнящие о долгах.

— Алексей, не отдавай никому Иерусалим. Не могу выразить словами, но чувствую, его нельзя выпускать из рук.

— Не буду. Я же сказал. Ни разу там не был, но не ты первый мне это говоришь. Поверю на слово.

Визит не затянулся. Алексей явно хотел бы пообщаться, но дела поджимали. Дмитрий тоже не желал задерживаться в Царском Селе дольше необходимого, дома ждала Марина с детьми. Телеграмму о прибытии он отбил прямо из самолета, есть у кораблей императорского авиаотряда такая возможность.

Летом Санкт-Петербург великолепен. Пригороды утопают в зелени, солнце светит, но после Передней Азии погода кажется удивительно комфортной. Комендантский участок встречает широкими проспектами, изысканной архитектурой, скверами и фонтанами. На работу князь не заезжал, прямиком к своей парадной. С собой только портфель. Багаж уже должны были доставить. С такими делами накладок не возникало.

Что ж, невозможно описать атмосферу тепла и уюта царившую в доме Дмитрия Александровича, те чувства с которыми его встретила жена, радостные восхищенные мордашки Нади и Сережи. Да, ради таких мгновений стоит жить.

Вечером после ужина чета Романовых отправилась в театр. Мариинка давала новую постановку по пьесе Булгакова. Будучи человеком культурным Дмитрий Александрович старался не пропускать такие вещи.

Утром опять на работу. Дела не ждут. Уже в Палестине Дмитрий Александрович по некоторым намекам, интонациям в письмах и телеграммах чувствовал, что люди без него не скучают. Так и вышло, война никого не оставляет без работы. А раз Дмитрий не только вел ближневосточную политику, но и наблюдал за Романовскими компаниями, то на его службу навалились заботы, прямо связанные с нефтедобычей и переработкой.

Скоростной машинный индустриальный двадцатый век на дворе. Без нефти прожить можно, но разве это жизнь?! Тем более в России. Сырьевой кризис послуживший одной из косвенных причин вступления страны в войну купирован, где-то ужались, топили углем вместо мазута, новые месторождения на Урале постепенно наращивают добычу, в переработку вложились, после перерыва пошла нефть из Месопотамии. Однако, война моторов требует жидкое топливо. Один только выход эскадр к вражеским берегам обходится в десятки тысяч тонн «черного золота». А еще надо считать бензин и соляр для армий, сильно возросший объем перевозок, раскручивающийся маховик индустриального производства.