Письма императора

– Можешь не беспокоиться, – сказала она. – В лицо меня не знает никто, кроме принца воров.

– И прекрасно, – заявил Франсуа. – Кстати, сколько всего людей в доме?

Амалия объяснила, что всего двое. И, разумеется, раненый.

– Раненый не в счет, – жизнерадостно отозвался Франсуа, – а двое здоровых – тем более. – Он потянул Амалию за локоть. – Лезьте в окно, мадам. Как только мы выберемся наружу, садитесь в карету, а я поднимусь на козлы, и мы уберемся из этого гиблого места.

Веки Алена слегка дрогнули, но сообщники, увлеченные своим разговором, ничего не заметили.

– Ты в своем уме? – сердито спросила Амалия, высвобождая руку. – А как же письма?

– Мадам, – шепотом ответил мошенник, – вынужден вам заметить, что есть на свете вещи и поважнее каких-то листков бумаги. Если принц воров, – он кивнул на неподвижно лежащего Алена, – придет в себя и узнает вас, тогда вам несдобровать. Я никогда прежде с ним не сталкивался, но слышал про него достаточно. Поверьте, мадам, вы не можете позволить себе быть врагом этого человека, ну а я – тем более.

– Франсуа, дело не в этом… – сердито начала Амалия, но тут в коридоре послышались тяжелые шаги. – Прячься! Сюда идут!

В комнату заглянул Венсан. В здоровой руке он держал какую-то тряпку неопределенного коричневого оттенка.

– Что это? – спросила удивленная Амалия.

– Ну, вы же просили полотенце, – отвечал не менее удивленный Венсан.

Амалия с сомнением поглядела на тряпку, но все же взяла ее.

– Спасибо, Венсан. Можешь идти.

Однако кучер не торопился уходить.

– Я тут подумал… – Он смущенно кашлянул в кулак. – Наверное, вам хочется получить свои деньги прямо сейчас… за беспокойство и вообще… – Он полез в карман. – Мы, конечно, воры, но мы люди честные и знаем, что почем.

– Венсан, – остановила его Амалия, – мне все равно придется побыть здесь какое-то время, пока пр… пока месье Ален не начнет поправляться. Так что рассчитаемся потом, хорошо?

– Как скажете, – с готовностью отозвался Венсан. – Вы курицу любите? – Амалия кивнула, уже не чая, как бы поскорее спровадить заботливого кучера. – Ладно. Когда Тростинка закончит свою работу, я пошлю его за жратвой… то есть за едой, – поспешно поправился он.

– А что у Тростинки за работа? – поинтересовалась Амалия, когда Венсан был уже на пороге.

Венсан шмыгнул носом.

– Он могилу роет, – наконец сказал он. – Для Изабель. Вот такие дела. Вам ничего больше не надо? Если надо, вы только кликните. Я мигом.

И он ушел, тяжело шаркая ногами.

Глава 7

– И все-таки мое мнение таково, что нам надо бежать, – первым делом заявил Франсуа, выбравшись из-за двери, за которой он спрятался, как только вошел Венсан.

– Франсуа, – твердо ответила Амалия, – мы не можем этого сделать.

– Из-за писем?

– Не только. – Амалия кивнула на Алена. – Я не могу оставить его здесь, понятно?

– Почему же? – поразился мошенник.

– Да потому, – раздраженно ответила Амалия, – что он ранен, и если за ним не ухаживать, он умрет.

– Не умрет, – заявил Франсуа. – Такие, как он, чертовски живучие. Вы можете выстрелить по нему из пушки, и он все равно останется жив.

Тон Франсуа казался донельзя убедительным, однако вовсе не потому, что вор был так уж уверен в живучести Алена. Дело в том, что принц воров пользовался репутацией неотразимого сердцееда, и Франсуа решил, что упорство Амалии объясняется именно тем, что даже она не сумела устоять перед чарами красавчика Алена. Именно поэтому он сейчас пускал в ход все свое красноречие, чтобы убедить ее как можно скорее покинуть опасный дом. Препираясь, сообщники не заметили, как вдали, на дороге, показался отряд человек в десять. Когда они приблизились, по мундирам стало ясно, что это конная полиция. Вне всяких сомнений, двигался отряд прямо к логову принца воров.

Тростинка, вытирая пот со лба, копал могилу на пустыре, когда на дороге возникло облачко пыли. «Кто-то едет», – сказал он себе, прикладывая ладонь к глазам. Буквально через несколько секунд Тростинка уже понял, что это за люди и куда именно они едут. Бросив незаконченную могилу, он со всех ног помчался в дом, где Венсан, чертыхаясь, пытался одной рукой очистить луковицу.

– Венсан! – заорал Тростинка, влетев в дверь. – Тревога! Легавые!

Венсан выронил луковицу и уставился на него.

– Сколько? – просипел он.

– Да уж больше, чем нас, будь спок!

Венсан шмыгнул носом и поднялся с места.

– Ясно. Бери ружье! И закрой дверь на засовы!

Когда по ступеням загромыхали тяжелые шаги, Франсуа насторожился.

– Что происходит? – А затем он бросился к окну. – О черт, коровы! [15] Только их нам не хватало!

Амалия кинулась к двери, но та распахнулась ей навстречу. Франсуа проворно упал на пол, и вошедший Венсан не заметил его.

15

Vache – корова; на французском арго – агент полиции.

– Мадам, – доложил запыхавшийся Венсан, – у нас гости, но вы не обращайте на них внимания. Сидите здесь и никуда не выходите. От окон тоже старайтесь держаться подальше, мало ли что.

И, отдав последнее распоряжение, он поспешил к Тростинке, который засел в большой комнате с ружьем и горстью патронов.

– Я же говорил вам – надо было бежать! – сердито сказал Франсуа Амалии, поднимаясь с пола. – А вы меня не послушали!

Пуля влетела в окно, оставив в нем звездчатое отверстие. Франсуа охнул и кинулся обратно на пол, прикрывая голову руками. Амалия присела в простенке между двумя окнами. Еще несколько пуль влетели в окна, и стекла осыпались в с жалобным звоном.

– Именем закона! – проорал снаружи чей-то голос. – Сдавайтесь, отребье!

«Отребье» голосами Венсана и Тростинки послало полицейских в такие места, где тем бы точно не понравилось находиться, после чего перестрелка возобновилась с удвоенной силой. Вскоре во всем доме не осталось уже ни одного целого стекла. Предводитель полицейских, широколицый человек с седыми усами, выбил рукояткой пистолета осколки стекла в одном из окон первого этажа и, забравшись в дом, открыл входную дверь, в которую хлынули полицейские. Везде густо пахло порохом.

Дом наполнился грохотом сапог, криками и звуками ударов. Франсуа, вытянув шею, беспокойно прислушивался к происходящему.

– Ой, – шепотом проговорил он, – что теперь будет!

– Прячься! – цыкнула на него Амалия. – Тебя здесь никто не видел, ясно? Значит, тебя здесь и нет!

Едва Франсуа закатился под кровать, дверь комнаты распахнулась, грохнув о стену. На пороге показался предводитель полицейских, а за ним шли еще двое человек. Увидев в грязной комнате молодую даму в светлом платье, он остолбенел.