Письма с того света

Кшесинская иронично засмеялась.

– Сразу видно Жозя, что ты родилась в эпоху марксизма-ленинизма. Тогда на Фонтанке, в подвальном помещении трактир был куда и захаживали будущие юристы. Правда Чайковский водку вряд ли пил, но песенка про чижика-пыжика там прижилась.

– Ну кто виноват, что ты, Маля, родилась во времена царя Гороха и помнишь старозаветные подробности? – с наигранной обиженностью сказала Жозефина, провоцируя Кшесинскую на более существенные воспоминания.

– Я много чего помню, – многозначительно произнесла бывшая прима.

– Ладно, про твои интимные отношения с членами царской семьи нам хорошо известно. Лучше расскажи о том как ты соблазняла Чайковского?

– Очень просто. Я с утра пораньше пошла на квартиру к маэстро и сразу же применила самый надёжный приём.

– Какой?

– Женский плачь, переходящий в истерику. Действует на мужчин безотказно.

– Да но для плача нужна веская причина. Сам Чайковский не мог же тебя так обидеть, чтобы довести до истерики.

– Нет конечно.

– Ну и что стало причиной твоего плача?

– Не что, а кто. Петипа. Мариус Иванович Петипа. Этот лягушатник всегда преследовал меня, придирался, умышленно не ставил на первые роли. Особенно, когда в императорском ложе сидел сам наследник престола с матушкой -царицей.

– Зачем же он это делал? Неужели был так зол на тебя?

– Вовсе нет. Наоборот он был в восторге от меня.

– Тогда почему?

– По наущению императрицы. Эта немецкая карга всячески препятствовала нашей с наследником любви. Напомните мне Роберт, я как-нибудь расскажу вам на какие ухищрения мне приходилось идти, чтобы наперекор маэстро выйти на сцену и обрадовать Ники своим присутствием.

– Эту пикантную историю я сама расскажу Роберту. Лучше продолжи рассказ про соблазнение Чайковского.

– Ну так вот. С грузом обид на Петипа я заявилась к Чайковскому на дом.

– И вам удалось его соблазнить? – спросил Роберт.

– Чёрта с два. Только я кинулась с плачем ему на грудь, как отворилась дверь спальни и оттуда вышел в кальсонах усатый Иосиф Котек или как его ласково называл маэстро мой Котик.

– Ну и что было дальше?

– А дальше ничего. Как только появился полуголый Котек, я сразу поняла, что мне здесь делать нечего. Оделась и быстро ушла.

Кшесинская прекратила музицировать и пересела обратно в кресло.

– И вы рассказали обо всём этом царю?

– Конечно!

– И какова была его реакция?

– А он особенно не удивился. Он знал об этом, но теперь получил достоверные доказательства.

– Которые вскоре и погубили Чайковского.

Сказанное Робертом будто повисло в воздухе. Первой нарушила молчание Матильда.

– Вы правы. После этого случая окружению царя ничего не стоило убедить его дать молчаливое согласие, чтобы суд чести приговорил композитора к самоубийству.

– Неужели официальная версия смерти Чайковского от холеры это выдумка?

– Конечно выдумка. Где это видано, чтобы умершего от холеры хоронили в открытом гробу, который несли по всему Петербургу, в сопровождении огромной толпы горожан, некоторые из которых целовали усопшего? Чайковского приговорили к самоубийству. Главным зачинщиком и вдохновителем суда чести был начальник императорской конюшни граф Стенбок-Фермор. Наш царь хотя и не любил ездить верхом, однако был частым гостем на конюшне, любовался красавцами-скакунами, ласкал и кормил их с рук морковкой. Стенбок имел давний зуб на Чайковского. Якобы тот во время учёбы юриспруденции приставал к его племяннику.

– Это было правдой?

– Правдой это было или наветом сейчас трудно сказать, но верховный конюший сумел убедить царя устроить суд над Чайковским. Композитору подсыпали в стакан с водой мышьяк, и либо он должен был его выпить, либо бесчеститься. Чайковский выбрал первое.

Все замолкли находясь под впечатлением сказанного. Матильда была живым очевидцем тех событий и не верить ей не было никаких оснований.

– Выходит, что царь Александр был замешан в гибели гения? – спросил американец.

– Выходит так, и за это его до конца жизни мучила совесть, – резюмировала Кшесинская.

– Ладно! – решила вернуть разговор на прежнюю тему Жозефина, – Чайковского соблазнить тебе не удалось и вы с Никой продолжили прелюбодействовать.

Лицо Кшесинской при слове «прелюбодействовать» исказила гримаса.

– Прелюбодеяние – это смертный грех. А мы любили друг друга, причём страстно и самозабвенно.

– Так сильно, что избранницей наследника стала принцесса Алекс? – съязвила Жозефина.

Лицо Матильды ещё больше исказилось от нахлынувших отрицательных эмоций, отчего доктор Марек напрягся.

– Она влезла к нам в постель, – буквально прошипела от злости Кшесинская и повторила тоже самое на польском языке, добавив в предложение смачное слово «курва».

– Она пошла под венец с наследником и в дальнейшем была коронована, – продолжала жалить Жозефина.

Матильда резко повернулась к Мареку.

– Я устала и хочу спать! Прикажите увезти меня в спальню.

Матильда уехала в коляске в сопровождении доктора. Спустя некоторое время Марек вернулся.

– Жозя! Я же тебя тысяча раз просил, не говори ты на эту тему, не провоцируй её на сердечный приступ. Ты же создаёшь мне лишние хлопоты.

– А что? Разве я говорю неправду? Сплошные исторические факты.

– Твои исторические факты в один прекрасный день сведут её в могилу.

– А разве ты не этого хочешь?

Доктор от возмущения покраснел.

– Может это твоё сокровенное желание?

– Такое впечатление, что тебе известно содержание её завещания? – ответила Жозефина, – я не удивлюсь если там твоё имя будет фигурировать чаще чем моё. Ты же её личный врач.

– Да, личный. Не будь меня она бы давно ушла в царство небесное.

– Зачем вы ведёте бесплодные споры? – вмешался в разговор Роберт.

– Марек, а ты не посвятил нашего гостья в истинную причину его визита?

– Взять интервью у бывшей любовницы последнего русского царя, – ответил за доктора Роберт.

Жозефина со словами – «Я должна вас в кое что посвятить» – взяла Роберта за ручку и повела его к выходу в сад.

Марек пошёл за ними.

– Понимаете Роберт. У Кшесинской помимо недвижимости имеется богатство в виде разнообразных украшений. За годы своей славы, она сумела набрать такое количество золотых и прочих драгоценных изделий, о котором граф Монте-Кристо мог бы только мечтать.

Конец ознакомительного фрагмента.