Письма в Лондон
Шрифт:
«Пять лет» - с ужасом осознала Маша.
Роковой срок длиною в пять лет. Что же случится на этот раз? Догадывается ли Стас, что после стольких лет, судьба вновь решила свести их? Может и не догадывается. Ведь после замужества Маша взяла эстонскую фамилию Антона – Артэ, и стала Марией Артэ. Наверняка Стас даже не подозревает, что теперь она живет в России и тем более не предполагает, что работает она в рядовой больнице.
В хрупкой надежде остаться неузнанной, Маша нацепила на нос чьи-то очки и стянула волосы в отвратительный пучок.
Стаса определили в единственную платную палату, которая находилась
Маша остановилась перед дверью, набрала в легкие побольше воздуха, собралась с силами и толкнув от себя дверь, вошла. Стас лежал на высокой койке, нога его торчала кверху, закрепленная на специальном устройстве. Стас играл на телефоне в очень шумную игрушку и не сразу заметил Машу. Только когда она подошла к нему и села на приставленный к койке стул, он отложил телефон и неохотно поднял голову. Встретив Машин взгляд, Стас на мгновение растерялся, но ничем не выдал своего удивления.
– Зуров, Станислав? – официально спросила Маша.
Стас кивнул. Маша приветливо улыбнулась и вежливо сообщила:
– Я ваш лечащий врач, Мария Николаевна.
– Машка. – Не отрывая взгляда, произнес Стас. – Маша, Маша, года идут, а ты все та же…
Маша не сдержала доброго сарказма:
– И ты рифмоплет, совсем не изменился.
– Да и такая же и осталась. – Задумчиво повторил Стас.
– Только в глазах что-то новое появилось. Отчужденность вроде или может…
– Опыт? – Помогла ему Маша.
– Может и опыт.
Маша отложила карту и поднялась.
– Можно я осмотрю твое колено?
Стас кивнул и откинул одеяло. Маше хватило одного взгляда, чтобы понять - дело серьезное. Колено покраснело и разбухло до размеров футбольного мяча. Даже старые швы натянулись до такой степени, что казалось, вот-вот лопнут. Маша с сочувствием посмотрела на Стаса. Осторожно коснулась его ноги и ощупала травмированное место. Стас, не отрываясь, следил за ее движениями. Взгляд его упал на безымянный палец и он сразу заметил обручальное кольцо.
– Ты до сих пор с ним? – В его голосе прозвучала грусть.
Маша села на стул, положила на колени карту и начала что-то записывать. Стас внимательно следил, как быстро ручка бегает по строкам.
– Я назначу тебе обезболивающее. На завтра МРТ. И полный покой. Тебе нельзя двигаться. Надо беречь колено.
– Какими ветрами тебя принесло в Россию?
– Завтра утром я приду навестить тебя, а пока отдыхай. – серьезно сказала Маша, - Если тебе что-то понадобится, позовешь Лилю, та симпатичная медсестра, что принимала тебя.
Маша поднялась и собралась уходить, когда Стас бросил ей вслед:
– Я был на твоей свадьбе.
Признание застигло Машу врасплох, и, она застыла на пороге, крепко вцепившись в дверную ручку. Стас продолжил:
– Стоял за колонной в углу, и видел, как ты на двери все время оборачивалась. Ждал, когда скажут: «Кто возражает?». Думал выйти и крикнуть на весь зал: Я возражаю! Но что-то не так пошло, а потом я опомнился, когда ты сказала: «Да». И вся светилась от счастья.
В глазах защипало, в груди застыл ком, но Маша не сбежала, хотя и следовало. Она медленно обернулась и тихо сказала:
– Антон решил убрать эту часть торжественной речи. Все повторял: «Да кто может возражать против нашей свадьбы»?
Стас усмехнулся.
– Я должен был предвидеть это, он ведь всегда был таким, на три шага впереди всех. Только ты одна видишь в нем доброго и покорного медвежонка, а на самом деле он хитрый и продуманный тип. А я просто хотел сделать все романтично, как ты любишь…
– Наверно не стоит ворошить прошлое.
– А дети у вас есть?
– Это не твое дело.
– Почему не мое? Я все думал, вдруг ты забеременела тогда, в Венеции, а мне не сказала. Я с ума сходил, гонял эти мысли в голове, как по замкнутому кругу. Все в Лондон летал, следил за тобой. Ждал. Но безрезультатно.
– Мне пора, Стас. – печально сказала Маша, она не хотела больше теребить так и не зажившие раны. – Моя смена закончилась, мне надо идти домой.
– Скажи, его ведь не было или ты… - голос Стаса дрогнул.
Маша бросила на Стаса взгляд, наполненный неподдельной нежностью. Если бы он знал, как волновалась она в те дни, думая о том же, о чем и он. Если бы она привезла из Венеции ребенка, это решило бы многие ее проблемы. Антон, так или иначе, признал бы ребенка своим, и Маша получила бы возможность, посвятить свою жизнь воспитанию ребеночка, зачатого в любви, от желанного мужчины.
– Я бы никогда не сделала ничего подобного. – Мягко призналась Маша.
Стас благодарно улыбнулся.
– Опять прошло пят лет. Видишь, теперь я тоже считаю, нахватался твоих сантиментов.. Может это судьба? Встречаться нам каждые пять лет?
Маша, стояла в дверях, не зная, стоит ли ей остаться и продолжить эту непринужденную беседу, ведь впервые со дня знакомства, они так легко и просто общаются, или стоит развернуться и уйти.
– А ты не можешь остаться со мной? – Стас словно прочитал ее мысли, а в голосе его прозвучала такая неприкрытая грусть, что Маша заколебалась.
– Мне, правда, пора идти. – Маша сделала последнюю попытку.
Стас отвернулся к окну и без эмоций поделился своими мыслями:
– Если диагноз подтвердится, они удалят мениск, и я никогда больше не выйду на поле. Наступит бесславный конец моей славной карьере. Это хуже чем смерть.
В его голосе просквозило отчаяние, и Маша сдалась. Отбросив последние сомнения, она тихо сказала:
– Мне нужно сделать один звонок.
Маша вышла.
– Спасибо. – вдогонку крикнул ей Стас.
Оказавшись в коридоре, Маша несколько раз моргнула и, не ощутив на ресницах слезы, которые непременно сопровождали каждую встречу со Стасом, заметно расслабилась. В один миг она вдруг успокоилась, и на душе стало хорошо и спокойно. Могло ли случиться такое, что она в один день вдруг излечилась от этого человека. Да, бесспорно в сердце еще живы были какие-то эмоции, но они уже не вызывали града слез. Пришло умиротворение.
В ординаторской Маша позвонила бабе Нюре и попросила ночью присмотреть за бабушкой, солгав, что ее оставили на дежурство. Когда она договорила, дверь открылась и в ординаторскую вошел Егор. Заметив Машу он не смог скрыть своего удивления и понимающе улыбнулся: