Письма Высоцкого и другие репортажи

— Мне понравился транспарант, показанный телеоператорами во время какого-то болгарского митинга: «Болгария — не Египет»...

— У нас тоже, видимо, по этому же сценарию разыграются события. Его перезахоронят, с почестями... Но на том свете месту его не позавидуешь. Потому что он виновен в страшных, конечно, преступлениях против человечности!

— И это, наверно, будет один из основных акцентов в вашем фильме?

— Говорить-то об этом я особенно не буду, надо, чтобы зритель понял сам. А документов — миллион, свидетельствующих о том, что это был преступник № 1. И вообще, не я это первым сказал, а Александр Исаевич Солженицын. Конечно, власть захватили бандиты. И хозяйничали бандиты. И тут я с Солженицыным абсолютно согласен. И самое главное, что каждый человек, располагающий ну хотя бы минимумом информации, знающий хоть чуть-чуть нашу историю, особенно послеоктябрьских лет, конечно, понимает, что это бандиты захватили власть. И сегодняшние руководители, прекрасно зная, что это бандиты, имея на руках доказательства того, что они бандиты, не хотят их признать за бандитов. Так кто же тогда они сами? Напрашивается вопрос... И это на них отразится. Они не понимают, что необходимо это признать, необходимо отречься от бандитов, быстренько откреститься. Из чувства самосохранения хотя бы. Потому что обязательно отразится и уже отражается на них. Повторяю, все здравомыслящие люди прекрасно понимают, что власть бандитов этими нынешними руководителями не осуждена. Кто тоща они?— задаются люди вопросом. Значит, все — доверия им нет. А что может сделать правительство, не имеющее доверия народа? Ничего.

— Я с вами абсолютно согласен. Но, быть может, наших руководителей держит инерция народного мышления. Вот посмотрите: в Ленинграде Анатолий Александрович Собчак предложил переименовать площадь Диктатуры пролетариата в площадь Сахарова. Не получилось. При всем при том, что сейчас в Ленинградском горсовете большинство составляют демократически настроенные депутаты. И вот это демократическое большинство не может снять это название...

— Поэтому нужна просветительская работа. Вот я ею и собираюсь заняться. Самая обыкновенная просветительская работа, на самом примитивном уровне: насытить людей информацией, чтобы они знали правду о том, что с нами произошло и кто в этом повинен. Потому что вспомните, какую гневную реакцию вызвало предложение Съезду народных депутатов вынести Ленина из Мавзолея и похоронить его. Хотя речь шла даже не о том, что нужно выбросить преступника из Мавзолея,— речь шла о том, что это неприлично для цивилизованного общества, нельзя, это языческий обряд. Существует завещание Ленина, и если вы так к нему хорошо относитесь, то он заслуживает того, чтобы была выполнена его последняя воля. Это же по-человечески: труп должен быть захоронен, иначе душа будет маяться...

— Я все-таки продолжу свою мысль: может быть, вот эта инерция восприятия наших перемен и держит наших политических лидеров? Я их не оправдываю, я пытаюсь их понять. Может быть, из-за инерции общего восприятия, медленного процесса обновления сознания наше руководство не решается на радикальные шаги — отречься, откреститься от Ленина?

— Во-первых, у них тоже ведь грамоты — не больше чем у народа. А во-вторых, люди бы, конечно, все поняли, если бы прежде, чем отречься* им бы рассказали правду. Ничего же не знает народ о собственной истории. Знает, что Николай — вешатель, Николай кровавый. Это Ленин его так обозвал. А ведь все наоборот: царь — великомученик, отдавший жизнь за свой народ, любивший свой народ, страдавший за него. Очень скромный человек. Так же, как Александр Второй пытался войти в шкуру осужденного, Николай пытался войти в шкуру солдата: он надевал на себя полную солдатскую амуницию и вышагивал полный марш, чтобы знать, что это такое. И подобных примеров много. Он так воспитывался. Он не по дворам совершил путешествие после окончания образования, не по столицам Европы, а поехал на Восток, в Азию, где, кстати, на него было совершено покушение в Японии: фанатик на него бросился с мечом...

— А когда вы планируете закончить этот фильм?

— Вы знаете, как говорят: человек предполагает, а Бог располагает. Все будет зависеть от здоровья, от того, не будут ли мешать, как пойдет материал. Потому что за два месяца до сдачи «Так жить нельзя» я еще не понимал, о чем снял фильм. Отснятый материал требовал серьезного осмысления. Тем более сейчас материал требует серьезного осмысления. Тут самая большая трудность — сделать картину понятной, чтобы, как говорится, и ежу стало ясно. Я намечаю к концу будущего лета сделать этот фильм. Не скажу, что он будет таким же захватывающим и интересным, что на него тоже будут спекулировать билетами и будут очереди. Но это будет честная картина, конечно, субъективная, пристрастная, это естественно. Я живой человек, у меня есть свои симпатии и антипатии. Но так как вся наша предыдущая история настолько необъективна, настолько пристрастна, то эта, так сказать, альтернативная история чуть-чуть наоборот, верней не чуть-чуть, а совсем наоборот, тоже будет отчасти пристрастной, субъективной. Но этого все равно будет недостаточно, потому что на тех весах лежит столько лжи и фальсификации что понадобятся еще сотни картин и книг, чтобы восстановить истину. Пусть они будут не все объективны, но в противовес той лжи, на которой воспитывались люди многих поколений, они тоже будут делать свое дело.

Словом, я сейчас погружаюсь в материал, читаю, встречаюсь, смотрю, параллельно что-то уже снимаю — то, что мне кажется совершенно ясным. То, что мне неясно, я пока не трогаю. Как только появится ясность, так начну снимать. Надо сказать, что у меня огромное количество единомышленников, все понимают, что это материал благородный, нужный и что когда мы говорим о том, как надо жить, то пока лучшего, чем вот оглянуться назад, в голову не приходит. Вернуться бы к тому образу жизни! Но тут надо помнить, что обратный путь значительно длиннее.

«Поверх барьеров» 15.10.90

ОЧИЩЕНЬЕ

Чтение девятнадцатое

Из цикла «Руины»

На волне откровений власть имущим,

ей-ей,

преклонить бы колени пред страною своей и прощенье повинно попросить у страны за итоги — руины бесподобной войны, что велась год за годом с тех октябрьских дней с молчаливым народом чередою вождей.

То она разгоралась до гражданской резни, то она отступалась до газетной грызни, то она превращалась в безрассудный террор, только не прекращалась, почитай, до сих пор, то есть делалась глуше в бестолковости дел, но калечила души пуще сгубленных тел.

Кончим с этой войною, затаенной, как нож, лишь признаньем виною изначальную ложь.

Труден путь очищенья от грехов экс-вождей...

Попросить бы прощенье, попросить бы,

lbй-ей.

1988

Репортаж двадцатый

ЕЩЕ РАЗ О МИФАХ, СТАРЫХ И НОВЫХ

Мне всегда интересно читать работы публициста и критика Игоря Дедкова, ставшего сравнительно недавно членом редколлегии журнала «Коммунист». Еще с тех давних пор, как он взялся за так называемую «секретарскую» литературу, убедительно доказав ее несостоятельность (чем вызвал неприличный ор ее клевретов), я стараюсь не пропускать его публикации, в которых непременно нахожу мысли и оценки, созвучные своим. Вот и в статье «Испытание свободой» (12-й номер журнала «Коммунист») многие его наблюдения и выводы о нынешнем духовном состоянии нашего общества близки и моим собственным. Но есть и такие, согласиться с которыми я никак не могу. В частности, с его рассуждениями о старых и новых мифах. Дедков пишет: «На смену мифу о счастливых, блистательных, непогрешимых десятилетиях Советской власти, о ее постоянных всемирно-исторических победах явился миф о некоем черном провале, зиянии, дыре, поглотившей без смысла, без славы судьбы миллионов людей, саму российскую историю».

Сразу хочется спросить: почему реальность, «поглотившую без смысла, без славы судьбы миллионов людей», Дедков именует мифом? Какой же это миф? Или полемически заостренный тезис «без смысла, без славы» должен, по мысли автора, утверждать обратное? То есть что не бессмысленно, не бесславно гибли миллионы? Но если даже тут подразумевается Великая Отечественная, то все равно цена, заплаченная за победу, лежит за пределами достойной гордости победителей. Посему и мысль о «славе» приобретает некий кощунственный оттенок. А может быть, наши «социалистические завоевания» — «покорение космоса», «освоение целины» или «перекрытие Енисея» — подразумевает Дедков? Надеюсь, он далек от такого большевистского примитива. Но тогда не надо называть мифом реальность именно бесславной и бессмысленной гибели миллионов соотечественников. Реальность, от которой никуда не уйти, как ни именуй ее на партийном языке. А если еще учесть, что все эти миллионные жертвы приносились ради «светлого будущего», в котором мы сегодня оказались... Жуть и оторопь берет от осознания таких реалий! Поэтому, видимо, и хочется именовать их... мифами.

Теперь об основоположнике... Вот что пишет Дедков: «Вместо обожествленного Ленина, самого человечного из людей, нам предлагают теперь Ленина-тирана, изверга человеческого рода, ответственного к тому же за все, что случилось после него, даже за фальшивую любовь к нему его мнимого “верного ученика”».

Опять тот же прием: умышленный полемический вроде бы перехлест — «тиран», «изверг»,— в подтексте которого лежит попытка разоблачения нового, по мнению Дедкова, мифа. А еще расчет здесь на то, что понятия «тиран», «изверг» психологически трудно адресовать человеку, чьими памятниками усеяны наши многочисленные города и поселки. И эта психологическая трудность тоже должна работать на «разоблачение» якобы создаваемого мифа. Но... не работает. Поздно. Как говорится, поезд ушел. Стало известно письмо вождя о том, как надо расправляться с церковнослужителями. Становятся широко известными и другие «наказы» Ильича. Например, Ленин объявляет беспощадную войну против кулаков. В листовке «Товарищи рабочие! Идем в последний, решительный бой» он пишет: «У нас в России около 15 миллионов крестьянских земледельческих семей. Из этих 15 миллионов... едва ли больше 2-х миллионов кулачья, богатеев, спекулянтов хлебом... Беспощадная война против кулаков! Смерть им!» В этой листовке вождь революции пожелал смерти двум миллионам крестьянских семей, то есть 10-12 миллионам людей...

Можно привести еще немало примеров из не менее кровавых телеграмм Ленина. (Кстати, радио «Свобода» вспомнила о них в дни рождения основоположника нашего государства.) Но и этого, думается, достаточно, чтобы спросить Дедкова: почему же приговор, который выносит история вождю революции, надо величать мифом? Реальные факты жестокости, бесчеловечности ленинских распоряжений — это правда, говорящая о преступлении против человечности. Да-да, я не оговорился, это призыв к тому геноциду, который осуществил Сталин в 29-33-х годах против самой талантливой и трудоспособной части крестьянства.