Письма. Часть 1

Милый друг, переборите лень и напишите мне хорошее большое письмо. Издалека видней.

Это письмо — только Вам, домой не пишу, потому что не хочу лишних тяжестей.

МЦ.

Ад<рес>: London WCI

9, Torrington Sq [761]

— мне —

_______

О высылке статьи и денег М<ир>скому говорила.

_______

761

Адрес школы славистики, где преподавал Д. П. Святополк-Мирский.

Если бы Вы знали, как мне тяжело!

_______

Лондон, 15-го марта 1926 г.

Дорогой Петр Петрович,

Вы просто не поняли моего почерка. Какая же у Вас лень, когда Вы начинены динамитом? Вы, за быстротой, просто неучтимы. O^u ^etes-Vous all'e la p^echer? [762] (Лень.)

А о себе и своем — раздвоении — Вы правы. Но у меня пуще чем разминовение — равнодушие. Мне нет дела до себя. Меня — если уж по чести — просто нет. Вся я — в своем, свое пожрало. Поэтому тащу человека в свое, никогда в себя, — от себя оттаскиваю: дом, где меня никогда не бывает. С собой я тороплюсь — как с умываньем, одеваньем, обедом, м. б. вся я — только это: несколько жестов, либо навязанных (быт), либо случайных (прихоть часа). Когда я говорю, я решаю, я действую — всегда плохо. Я — это когда мне скучно (страшно редко). Я — это то, что я с наслаждением брошу, сброшу, когда умру. Я — это когда меня бросает МОЕ. Я — это то, что меня всегда бросает. «Я» — всё, что не Я во мне, всё, чем меня заставляют быть. И диалог МОЕГО со мною всегда открывается словами:

762

Здесь: Откуда она у Вас? (фр.)

«Вот видишь, какая ты дура!» (Мое — мне.)

_______

И — догадалась: «Я» ЭТО ПРОСТО ТЕЛО… et tout ce qui s'en suit: [763] голод, холод, усталость, скука, пустота, зевки, насморк, хозяйство, случайные поцелуи, пр<очее>.

Всё НЕПРЕОБРАЖЕННОЕ.

_______

Не хочу, чтобы это любили. Я его сама еле терплю. В любви ко мне я одинока, не понимаю, томлюсь.

763

И все, что с этим связано (фр.).

«Я» — не пишу стихов.

_______

Мандельштам «ШУМ ВРЕМЕНИ». Книга баснословной подлости. Пишу — вот уже второй день — яростную отповедь. [764] Мирский огорчен — его любезная проза. [765] А для меня ни прозы, ни стихов — ЖИЗНЬ, здесь отсутствующая. Правильность фактов — и подтасовка чувств. Хотелось бы поспеть к этому № журнала [766] — хоть петитом — не терпится.

764

Статью «Мой ответ Осипу Мандельштаму»

765

Д. П. Святополк-Мирскому принадлежат два хвалебных отзыва на «Шум времени» Мандельштама.

766

Первый номер журнала «Версты».

_______

Я по Вас соскучилась, я когда-нибудь еще буду очень Вас любить.

Если заняты, не отвечайте, это не переписка, я просто подаю голос. Вечер прошел удачно. Лекцию Д<митрий> П<етрович> начал с посрамления Чехова, который ему более далек, чем нечитаный китайский поэт (хорошо ведь?) Стихи доходили. [767] Хочу на часть денег издать Лебединый Стан, он многим нужен, убедилась.

_______

767

Своим кратким вступительным докладом Мирский предварил выступление Цветаевой. Кроме своих стихов Цветаева прочла несколько стихотворений Б. Пастернака.

Была у Голицыных [768] — чудный и странный дом. Но хозяйка не любит собак.

До свидания, извлекайте С<ергея> Я<ковлевича>, Вы единственный, с кем ему хорошо.

— Как я рада, что я Вас встретила!

МЦ.

Ремизовым не восхищена — не люблю единоличного Ремизова, люблю Ремизова по поводу, с чужим костяком. Но поместить надо.

<Приписка на полях:>

768

Друзья Сувчинского в Лондоне кн. Владимир и Екатерина Голицыны, участвовавшие в евразийском движении.

Мирский написал небольшую статью (стр<аниц> 7 печат<ных> о С<овременных> 3<аписках> и Воле России. [769] Остро и мужественно.

Париж, 29-го марта 1926 г.

Дорогой Петр Петрович,

Если бы Вы сказали: «Не беру, потому что плохо», Вы бы (плохо или нет) были правы. Если бы Вы сказали: «не беру, потому что, взяв, лишусь российского рынка», Вы бы были правы. Но вы осудили вещь [770] по существу и этим оказались глубок'o-неправы. Задета не кожа, а самое мясо вещи: душа.

769

Была опубликована в № 1 «Верст».

770

П. П. Сувчинский не принял для публикации в № 1 «Верст» статью Цветаевой «Мой ответ Осипу Мандельштаму».

Единоличная ответственность автора за вещь — вот девиз журнала, ближайшим участником [771] которого я бы смогла быть. Не в I, а во II, да еще подумайте, да еще подумаем, допустимы ли вообще обличения и т. д. (А Петр — сплошное обличение — допустим? Потому ли, что сообличаете? [772] Потому ли, что «стихи» — не в счет!)

Какое же «ближайшее участие». Поэму горы у меня и В<оля> Р<оссии> (никогда не вернувшая мне ни одной строки!), и «Благонамеренный» и м. б. даже «Дни» (Алданов [773] великодушен!) возьмут. Аллегорические горы — cа ne tire pas `a cons'equences. [774] А вот проза, да еще всеми и каждым оплеванное Добровольчество, звук один этого слова… М. б. и Воля России бы (и с большим правом!) запнулась. Добровольчество — вот Ваш камень преткновения. Обличительную статью Мирского (на чисто-литер<атурную> тему) Вы конечно бы взяли. [775] Как обличительную мою. — Хочу, чтобы Вы знали, что — знаю.

771

На обложке «Верст» значилось, что журнал выходит под редакцией Д. П. Святополк-Мирского, П. П. Сувчинского, С. Я. Эфрона при ближайшем участии Алексея Ремизова, Марины Цветаевой и Льва Шестова.

772

Цветаева имеет в виду неприятие петровских преобразований в своем стихотворении «Петру», совпадающее, по ее мнению, с отношением к ним евразийцев (которое на самом деле было в эту пору гораздо сложнее).

773

Алданов М. А. был в то время редактором литературного отдела газеты «Дни».

774

Здесь: осложнений не сулят (фр.).

775

Действительно, во втором номере «Верст» была опубликована статья Д. П. Святополк-Мирского «Веяние смерти в предреволюционной литературе», в которой содержались резкие выпады против Бунина, Андреева, Арцыбашева.

Вчитайтесь и вдумайтесь и поймите, что «ближайшее участие» так и останется на обложке, следовательно — на обложке оставаться не должно.

_______

Вот как бы я поступила, если бы не сознание, что сняв себя с обложки, несколько расстраиваю общий замысел (Ремизов — прозаик. Шестов — философ, я — поэт). В России бы Вы меня заменили. Здесь не Россия.

Посему, ограничиваюсь чувством, а поступок — опускаю.

МЦ.

St. Gilles, 2-го июня 1926 г.

Дорогой Петр Петрович,

Вот что пишет Пастернак об отзыве Мирского (в «Соврем<енных> Записках», о нем и мне). «Чудесная статья, глубокая, замечательная, и верно, очень верно. [776] Но я не уверен, справедливо ли он определяет меня. Я не про оценку, а про определенье именно. [777] Ведь это же выходит вроде „Шума Времени“ — натюрморгизм. Не так ли? А мне казалось, что я вглухую, обходами, туго, из-под земли начинаю, в реалистическом обличий спасать и отстаивать идеализм, который тут только под полой и пронести, не иначе. И не в одном запрете дело, а в перерождении всего строя, читательского, ландкартного (во временах и пространствах) и своего собственного, невольного». [778]

776

Это он о меня касающемся (примеч. М. Цветаевой).

777

Рецензия на поэму Цветаевой «Молодец», в которой Святополк-Мирский говорил о творческом росте М. Цветаевой и Б. Пастернака.

778

Несколько измененная цитата из письма Б. Пастернака М. Цветаевой от 23 мая 1926 г.

Когда я это прочла, я ощутила правоту Пастернака, как тогда, читая, неправоту Мирского. И вспомнила — очень неполно, отдельностями — поездку за фартуками, слоготворчество, жгут фуги, измененный угол зрения. Всё, что вспомнила, написала Пастернаку, а Вам пишу следующее:

Вспомните полностью, т. е. создавайте заново и напишите:

(Жгут фуги это была я, измененный угол зрения — Пастернак). Напишите о нем и мне — от лица Музыки, как никто еще не писал. Угол зрения — угол слуха, со зрительного на слуховое.