Письма. Часть 2
Шрифт:
Не странно ли, что попала к Вам как раз в день (а м. б. и час) Вашего приезда.
Заходили с Муром.
<Без даты>
Дружочек!
Сейчас ко мне заходил Ваш папа и, не застав С<ергея> Я<ковлевича>, сказал, что зайдет к 9-ти ч., с поезда.
Поэтому — приходите раньше, часам к 61/2, вместе поужинаем и, если не будет дождя, пойдем ходить, или еще что-нибудь придумаем.
Мне не хочется, чтобы Ваш папа думал, что Вы все время у нас — потому — что этого нет.
А м. б. — Аля, Вы и я — втроем в кинематограф? (наш). Говорю на случай дождя.
Словом, увидим.
М.
МЦ.
<Без даты>
Воскресенье
Милый Николай Павлович!
Предложение: хотите нынче вечером в Кламар, на хороший фильм (Fiйvre, [867] американский). [868] Приходите как условлено в 7 ч., поужинаем и отправимся.
867
«Лихорадка» (фр.).
868
Фильм был снят французским режиссером Луи Деллюком
Расскажу о своих вечеровых делах. Только не запаздывайте. До скорого свидания!
МЦ.
<Без даты.>
Воскресенье.
Cher ami,
Venez me tenir compagnie avec Mour. [869]
Все уходят, я сижу с ним целый день. Приходите сразу после завтрака, если будет дождь посидим дома, солнце — Вы проводите нас с ним в Кламар. У меня есть для Вас приятная находка, душевного порядка.
869
Дорогой друг, составьте мне с Муром компанию (фр.).
Варенье не несите, ибо завтрашний день не упраздняется.
Жду.
МЦ.
Если солнце — не позже 2 1/2 ч. Лучше к 2 ч.
<Без даты>
Милый Николай Павлович!
Подождите меня, пожалуйста, я в Кламаре, скоро вернусь. Ключ под дверью.
МЦ.
<Без даты>
Милый Н<иколай> П<авлович>,
Простите, что не дождалась, — пришлось неожиданно ехать в город. Жду Вас сегодня вечером, после 8 ч. Посидим — побеседуем.
МЦ.
<Без даты>
Милый Николай Павлович! Я приехала и очень рада буду повидаться. Если П<авла> П<авловича> [870] сейчас нет дома, попросите его захватить письмо завтра и, если не трудно, занесите. А то оно давно лежит.
Жду Вас либо нынче вечерком, либо завтра.
МЦ.
<Без даты>
Среда
В субботу идем. Выясните, может ли Павел Павлович. Остальное как условлено.
870
Отец Н. П. Гронского
МЦ.
<Без даты>
Вторник
Милый Николай Павлович!
Вы мне очень и срочно нужны. Я дома от 12 ч. до 21/2 ч. и вечером от 5 ч. до 7 ч. Дело важное.
Привет.
МЦ.
Если не спите и дома — скажите Але, когда будете.
<Без даты>
Милый Николай Павлович.
Приходите ко мне, если можете, завтра часа в два — пойдем за ящиками (4
уже есть) — если есть, захватите пилку для полок. Итак, жду до 21/2 ч.МЦ.
БУНИНОЙ В. Н
20-го марта 1928 г.
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d'Arc
Дорогая Вера Николаевна,
Вы незаслуженно-добры ко мне. Это не фраза. Сейчас обосную. Если бы Вы любили мои стихи — или любили бы меня — но ни тех ни другой Вы не знаете (может быть в знали бы — не любили бы!) — поэтому Ваш жест совершенно чист, с моей же стороны — ничем незаслужен. И, честное слово, в данную минуту, когда пишу, он совершенно затмевает (прочтите производя от света, наоборот) мне все то, что реально несет. Вроде как: когда есть такие хорошие люди — черт с деньгами!
Когда мне говорят: «хочу, но не знаю выйдет ли» или «хотел, но ничего не вышло», я слышу только «хочу» и «хотел», — «ничего» никогда не доходит. — «Спасибо за хочу».
— Ну вот. А засим, со стыдом, как от всего денежного, которое ненавижу и которое мне платит тем же (кто кого перененавидит: я ли деньги, деньги ли меня??) — вот прошение. И наперед, выйдет или не выйдет, — спасибо за хочу.
МЦ.
— Да! Скоро выйдет моя книга «После России», все стихи написанные за границей, я Вам ее пришлю, не давайте мужу, пусть это будет вне литературы, не книга стихов, Ваше со мной. Очень хочу, чтобы Вы ее как-то — приняли, — а если ничего не выйдет. Вы мне тоже скажите: — Спасибо за хочу!
21-го апреля 1928 г.
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d'Arc
Дорогая Вера Николаевна,
Не будет ли с моей стороны нескромным запросить Вас, вышло ли что-нибудь из моей писательской получки [871] — от журналистов через С. В. Познера я уже получила. [872]
Может быть еще и собрания не было? Простите, ради Бога, за хлопоты. Сердечный привет и благодарность.
871
Вероятно, денежного пособия от Союза русских писателей (литераторов) и журналистов.
872
Пособие, полученное от Комитета помощи русским писателям и ученым
М. Цветаева.
4-го мая 1928 г.
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d'Arc
Дорогая Вера (можно?)
Дела с билетами хуже нельзя. Все отказываются. Из тех по Вашим адресам продано пока два — по 25 фр<анков>. Вечерами объелись и опились. Последний вечер — ремизовский — окончательно подкосил. Отказы складываю в один конверт, — не деньги, так опыт (бесполезный, ибо знала наперед). Познер, напр<имер>, не ручается ни за один и трогательно просит забрать — «может быть еще как-нибудь пристроите». Таких писем у меня уже 7. Зал будет полный (входные по 5 фр<анков>, дороже нельзя из-за налога), а касса пустая. Я в полном огорчении. У Мура (сына) кашель уже 8-ой месяц, как начал после скарлатины так и не кончил. Его необходимо увезти, ибо наследственность с обеих сторон дурная (у мужа 16-ти лет был процесс, возобновившийся в Галлиполи, а с моей стороны — умерла от легочного туберкулеза мать). Я слишком умна, чтобы ненавидеть буржуазию — она ПРАВА, потому что я в ней — ЧУЖОЙ, куда чужее самого архи-коммуниста. (NB! Обратное буржуа — поэт, а не коммунист, ибо поэт — ПРИРОДА, а не миросозерцание. Поэт: КОНТР-БУРЖУА!
Итак, все правы и всё в порядке, кроме Муркиных бронх, — и это единственное, по существу, до чего мне, кроме стихов, дело.
— Читаю сейчас вересаевскую летопись «Пушкин в жизни» — знаете? (Сплошь свидетельства современников или их близких потомков, одно например такое:)
«Плохие кони у Пушкина были, вовсе плохие! Один был вороной, а другой гнедко — гнедой… Козьяком звали… по мужику, у которого его жеребеночком взяли. (Козьяк, а то Козляк, — тоже болотный гриб такой). Этот самый Козьяк совсем дрянной конь был, а только долго жил. А вороной, тот скоро подох».