Письма

3. Способность подчиниться коллективной дисциплине, т. е. ограничить себя в любой момент, когда это потребует коллектив или его уполномоченный. Эта способность должна перейти в постоянное свойство сдержанности, такта и уступчивости.

4. ...в каждый момент каждый член коллектива должен быть готовым к активной борьбе. Это идея долга.

5. Ощущение равенства и взаимной зависимости по отношению к другим членам коллектива и вытекающей отсюда расположенности к ним, уважения, вежливости, доверия.

6. Работоспособность, т. е. стремление быть полезным членом коллектива.

7. Хозяйственность, т. е. способность организовать работу свою, чужую, руководить ею и оценивать ее результаты.

8. Здоровье, т. е. нормальный комплекс физических, физиологических, нервных качеств и проявлений, опрятность, жизнерадостность, половая порядочность.

9. Грамотность, т. е. вполне достаточная сумма формальных знаний и навыков в языке, графике, математике, естествознании и истории.

10. Ясное и уверенное представление о положении своего коллектива (класса, государства) среди других коллективов, дружеских и враждебных - политическое воспитание.

Примечание:

1. Степень достижения в каждом из указанных разделов может быть как угодно высока в зависимости от индивидуальных талантов и наклонностей, но ни в коем случае нельзя воспитывать одно какое-либо качество, например литературный или художественный талант, совершенно забывая об остальных задачах или закрывая глаза на недостаточную их проработку. Даже больше: совершенно преступно воспитывать этот талант, одновременно допуская наличие антиобщественных навыков или враждебных классовых настроений... Я особенно останавливаюсь на этом вопросе, потому что так обычно заблуждается наша соцвосовская практика.

2. Я особенно подчеркиваю значение таких терминов, как ощущение, чувство, потребность. Я хочу этим сказать, что нужно приучать выражать или высказывать свое отношение к коллективу или классу, а именно нужно воспитывать почти инстинктивное устремление к нему, поскольку оно выражается в ощущении или чувстве. Я это говорю потому, что слишком часто наблюдал полный провал пионерской работы, иногда комсомольской, когда яркие внешние выражения уживались с весьма несимпатичными и антиобщественными инстинктами и навыками.

II. Единство коллектива Переходя к методу, преже всего говорю о единстве коллектива. Нет ни одной педагогической книжки или статьи, где бы этому существеннейшему вопросу придавалось достаточное значение. Напротив, многие теоретические положения содержат в себе тенденции, противоречающие этому единству. Например, детский коллектив рассматривается как нечто отдельно стоящее, как некоторый материал для воспитания. Тогда как нигде не говорится о педагогическом коллективе, воспитатель рассматривается как простая сумма этих деятелей#6. В результате наша практика представляет обыкновенно безотрадную картину двух лагерей, в лучшем случае находящихся в состоянии мира, но никогда не слияния, не дружбы, не единства. В отдельно стоящем детском коллективе организауется самоуправление, которое обращается в пустую игру и бузотерство, могущие

умилить корреспондента газеты, но не имеющие абсолютно никакого значения для воспитания. Педагогический персонал ограничивается школьной работой и приносит в этом какую-то пользу, но никаких, разумеется, воспитывающих процессов, никакой реорганизации личности здесь наблюдать не приходится.

Все это в лучшем случае. Обыкновенно же разрыв между детским коллективом и педагогами принимает характер шпионского недоверия, подозрительности, с одной стороны, шпионства и надзирательности - с другой. Результаты как мирного, так и не мирного разрыва можно наблюдать на каждом шагу. Беспризорные, лишенные семьи, и в детском доме растут почти вне общества взрослых. Их отрыв от старшего поколения сказывается в образовании многих черт характера, имеющих явно нездоровый вид. Это бедность языка, длолго сохраняющийся детский способ мышления, самонадеянность, подозрительность. У более развитых это переходит в сознательное противопоставление себя старшему поколению, обычно связанное с моральным анархизмом.

Еще больше зла приносит нарушение коллективного единства в другом отношении. Весь городок#7 или колония разделяются на отдельные спальни или комнаты. Каждая спальня вмещает в себе отдельную школьную группу, к каждой прикреплен отдельный штат воспитателей, каждая себя коммунально обслуживает, имеет свою столовую, свой клуб.

Таким образом, воспитывается социальное оскорбление, "соседский" коллективизм, мелкое мещанское кружковое обьединение. Гибельность этого, впрочем, не в том, что достигается, а в том, что теряется. Упрощенная система комнатных коллективов просто бедна содержанием социальных моментов. Она не приучает к сложной машине общества со сложной цепью взаимных, не только личных, но и коллективных зависимостей (зависимостей между отдельными коллективами), к сложной системе разделения труда, к идее организованного трудового коллектива.

Избегая этого, наша система вводит:

а) равноправие воспитателей и воспитанников#8,

б) обязательное участие тех и других во всех функциях коммуны,

в) возможность подчинения воспитателей воспитанникам#9,

г) отказ педсовета от права законодательства#10,

д) нераздельность педколлектива по комнатам или по функциям,

е) игнорирование почасового распределения труда воспитателей,

ж) единый детский коллектив,

з) самоуправление коммунальными отрядами#11,

и) систему переменных сводных отрядов,

к) обязательное приветствие,

л) символ единства - знамя,

м) воспитание переживания общеколлективной чести.

III. Диктатура коллектива#12 В наш соцвос с самого начала привнесены были идеи свободного воспитания, идеи о правах ребенка, о непогрешимости ребенка. Хотя формально у нас и отказались от этой шумихи, в нашем обществе, в особенности интеллегентной его части, продолжают жить старые педагогические фе

тиши. У нас готовы признать за благо дисциплину, но решительно не способны без отвращения наблюдать какое угодно дисциплинирование, которое если и допускается, то обязательно с тем условием, чтобы оно протекало приятно, без конфликтов и "насилия".

Мы при этом считаем: для того, чтобы это принуждение приходилось применять как можно реже, чтобы оно не было усмирением, а законом, оно должно быть абсолютным, т. е. применяться с железной необходимостью, как только есть нарушение, без пропусков, без уговаривания, без послабления#13.

Совершенно безнадежно думать, что это принуждение возможно без конфликтов, без насилия и без неприятностей. Общественное желание, чтобы в детском доме все решительно и всегда напоминало счастливую Аркадию#14, это тем более невозможно, что мы имеем дело с детьми, более или менее запущенными.

В то же время, поскольку мы имеем свободный, живой, реально самоуправляющий коллектив, поскольку у нас не придавлена личность, постольку у нас больше возможностей проявиться и отрицательным сторонам личности.

Поэтому принуждение может иногда принять форму насилия, если без него обойтись невозможно.

Всякое принуждение при этом должно совершаться только уполномоченным для этого лицом или органом и при обязательном одобрении коллектива и обязательно от его имени.

Опыт показывает: чем прямее, откровеннее и увереннее проводится принуждение, тем реже его приходится применять. В таком случае представление о силе коллектива делается привычным и положительным переживанием.