Письменная культура и общество
Шрифт:
Но библиотека — это не только место или сборник. В «Словаре» Фюретьера дается третье определение этого слова (отсутствующее в более краткой словарной статье «Словаря Академии»): «Библиотекой именуются также книги, которые содержат Каталоги книг в Библиотеках. Геснер, Поссевен, Фотий составили Библиотеки <...> Отец Иезуит Лаббе составил Библиотеку Библиотек в одном томе ин-октаво, где содержится только Каталог имен тех, кто написал Библиотеки» [160] . Всем, кто хочет создать открытую и универсальную библиотеку, подобные каталоги совершенно необходимы. Включенные в них заглавия в сумме образуют идеальную библиотеку, свободную от ограничений, налагаемых любым частным собранием, и выходящую за рамки сборников и компиляций: это своего рода нерукотворная библиотека, где есть все или почти все. По мнению Ноде, его собеседник обязан собирать и переписывать каталоги библиотек: «Отнюдь не следует упускать случая и небречь перепиской любых Каталогов, не только больших и знаменитых Библиотек, старинных и новых, публичных и частных, принадлежащих соотечественникам нашим и чужестранцам, но также и Школьных библиотек и Кабинетов для чтения, каковые, никому не ведомые и мало посещаемые, погребены под толщей вечного молчания». Перечисляя причины своего предписания, он указывает: «Можно доставить другу удовольствие и оказать ему услугу, если, не будучи в состоянии снабдить его нужной книгой, показать ему и неложно указать место, где он найдет копию ее, что нетрудно сделать посредством таковых Каталогов» [161] . Благодаря распространению каталогов замкнутый мир отдельных библиотек может превратиться в бесконечный универсум описанных, сосчитанных, читаемых, используемых, а при случае и выдаваемых на дом книг.
160
Наряду с «Универсальной библиотекой» («Bibliotheca universalis») Геспера, Фюретьер упоминает следующие сочинения: Possevino, Antonio, s.j. Bibliotheca selecta qua agitur de ratione studiorum. Roma: Ex Typographia Apostolica Vaticana, 1593 (переизд.:
161
Naude G. Op. cit. P. 22, 24.
От каталогов конкретных фондов Фюретьер в своем определении переходит к еще одному типу сочинений. «Библиотека» — это не только перечень книг, собранных в особом месте; она может быть и перечнем всех книг, когда-либо написанных на определенную тему либо созданных авторами определенной нации. Фюретьер замечает: «Во Франции покуда не существует общей Библиотеки всех Авторов. Есть частные Библиотеки г-на Лакруа дю Мэна из Ле-Мана и Антуана Дю Вердье. В Испании таковую составил Николас Антонио. Существует также Библиотека Испанская Перегринуса, или Андре Скота, Писатели Испанские, 1608 года» [162] . Таким образом, жанр, упомянутый в «Словаре» и названный «Библиотекой», отвечает двум критериям: это перечень авторов, и он ограничен национальными рамками (Франция, Испания).
162
Упомянутые Фюретьером испанские «Библиотеки» — это: Antonio N. Bibliotheca hispana nova, sive Hispanorum qui <...> scripto aliquid consignaverunt notitia. Roma, 1672 (переизд.: Roma, 1696); Schott A. <A.S. Peregrinus, s.j.>. Hispaniae bibliothecae, seu de academiciis ac bibliothecis; item elogia et nomenclator clarorum Hispaniae scriptorum. Frankfort, 1608.
К концу XVII века подобные «библиотеки» прошли уже долгий исторический путь [163] . Три из них были изданы до 1550 года: «Catalogus illustrium virorum Germaniae suis ingeniis et lucubrationibus omnifariam exornantium» Иоанна Тритейма (Майнц, 1495), «Bibliotheca Universalis, sive Catalogus omnium scriptorum locupletissimus, in tribus linguis, Latina, Graeca, et Hebraica» Конрада Геснера (Цюрих, 1545) и «Illustrium Maioris Britanniae Scriptorum» Джона Бейля (Ипсуик, 1548). У трех этих сочинений много общего: все они написаны по-латыни, во всех перечисляются преимущественно античные авторы, а основное внимание уделено произведениям, написанным на классических языках. Помимо сходства, между ними есть и принципиальные различия. Во-первых, в пространственных рамках: это либо национальная территория («Germania» у Тритейма, Великобритания у Бейля, который уточняет ее границы в заглавии: «Illustrium Maioris Britanniae Scriptorum, Hoc Est Angliae, Cambriae, ac Scotiae Summarium»), либо, как у Геснера, человечество в целом. Во-вторых, в обозначении жанра: если Тритейм и Бейль (в новом издании 1557 года) используют термин catalogus, то Геснер впервые вводит в обращение слово «bibliotheca»: отделенное от своей материальной дефиниции, оно выступает знаком универсального характера той нерукотворной библиотеки, какая заключена в книге. Наконец, есть различия и в построении произведений. Тритейм и Бейль отдают предпочтение хронологическому принципу (последний уточняет: «in quasdam centurias divisum cum diversitate doctrinarum atque; annorum recta supputatione per omnes aetates a lapheto sanctissimi Noah filio, ad annum domini M.D. XLVIII»), снабжая книгу для удобства алфавитным указателем. Геснер же вновь стоит особняком: он выбирает алфавитный порядок, однако, в отличие от Тритейма и Бейля, располагает авторов на средневековый манер — не по фамилиям, а по именам, подчеркивая универсальность своей «Библиотеки», он тем самым объявляет ее исчерпывающим перечнем, куда вошли писатели древние и современные, тексты печатные и рукописные, авторы ученые и не очень. Содержание книги заявлено в длинном заглавии: «Catalogus omnium scriptorum locupletissimus, in tribus linguis Latina, Graeca, et Hebraica: extantium et non extantium, veterum et recentiorum in hunc usque diem, doctorum et non doctorum, publicatorum et in Bibliothecis latentium», где также обосновывается ее двойная польза («Opus novum, et non Bibliothecis tantum publicis privatisque instituendis necesserium, sed studiosis omnibus cuiuscunque artis aut scientiae ad studia melius formanda utilissimum») [164] .
163
Besterman Th. The Beginnings of Systematic Bibliography. Oxford: University Press; London: Humphrey Milford, 1935; Balsamo L. La Bibliografia: Storia di una Tradizione. Firenze: Sansoni Edizione, 1984.
164
О Геснере-библиографе существует богатая литература. См.: Bay J. Chr. Conrad Gesner (1516—1565): The Father of Bibliography: An Appreciation // Papers of the Bibliographical Society of America. T. 10 (1916). P. 53-88; Schazmann P.-E. Conrad Gesner et les debuts de la bibliographie universelle // Libri. 1952-1953. P. 37-49; Mayerhofer J. Conrad Gesner als Bibliograph und Enzyklopadist // Gesnerus. 1965. № 3/4. S. 176-194; Widman H. Nachtwort // Konrad Gesner: Bibliotheca universalis und Appendix. Osnabruck: Otto Zeller Verlagsbuchhandlung, 1966. S. I—XII; Fischer H. Conrad Gesner (1516-1565) as Bibliographer and Encyclopedist // The Library. 5th Series. Vol. XXI (December 1966). № 4. P. 269-281; Wellisch H.H. Conrad Gesner: a Bio-Bibliography //Journal of the Society for the Bibliography of Natural History. 1975. № 2. P. 151-247; Balsamo L. Il canone bibliografico di Konrad Gesner e il concetto di biblioteca pubblica nel Cinquecento // Studi di biblioteconomia e storia del libro in onore di Francesco Barberi. Roma: Associazione italiana biblioteche, 1976. P. 77-96; Hejnic J. Bok V. Gesner europaische Bibliographie und ihre Beziehung zum Spathumanismus in Bohmen und Mahren. Praha: Academia Nakladatelstvi Cekoslovenske; Academie Ved, 1988; Serrai A. Conrad Gesner / Ed. par M. Concetti. Avec une bibliographie des oeuvres etablie par M. Menato. Roma: Bulzoni, 1990.
Основоположником новой модальности этого жанра становится Антонио Франческо Дони, опубликовавший в 1550 году в Венеции, у Габриеле Джолито де’Феррари, свою «Библиотеку» («Libraria <...> Nella quale sono scritti tutti gl’Autori vulgari con cento discorsi sopra quelli. Tutte le tradutioni fatte dell ’altre lingue, nella nostra e una tavola generalmente come si costuma fra Librari») [165] . Новаторство его носит троякий характер. В первую очередь оно выражается в языке: в «Библиотеке» упомянуты только авторы, пишущие на вольгаре, и переводы на него; сама она также составлена на народном языке. Далее, новым является сам замысел книги. Это не перечень всех авторов и не собрание оценок, но прежде всего указатель книг на народном языке, имеющихся в продаже: «Библиотека эта создана мною единственно для того, чтобы доставить сведения обо всех книгах, напечатанных на вольгаре, и чтобы люди, любящие читать на нашем языке, знали, сколько всего сочинений напечатано и каких, а не для того чтобы судить, какие из них хороши, а какие дурны». Наконец, новым является формат произведения: отказавшись от больших форматов (ин-кварто у Тритейма и Бейля, ин-фолио у Геснера), Дони публикует свою «Libraria» в двенадцатую долю листа, весьма удобную для читателя, который может брать ее с собой, посещая книжные лавки в поисках названий, указанных в этом идеальном — и также нерукотворном собрании книг.
165
Переиздание этого текста см.: Doni A.F. La Libraria / Ed. par V. Bramanti. Milano: Longanesi, 1972. Об этом тексте см.: Ricottini Marsili-Libelli С. Anton Francesco Doni scrittore e stampatore. Fiorenze: Sansoni Antiquariato, 1960, и особенно: Quondam A. La letteratura in tipografia // Letteratura italiana. T. II: Produzione e consumo. Torino: Einaudi, 1983. P. 555-686, в частности с. 620-636.
В маленькой 144-страничной книжечке 1550 года упомянуто 159 авторов, перечисленных в алфавите имен, — от Аскаризио да Ченто до Винченцо Ринкьера. При этом Дони обыгрывает четырнадцать букв алфавита, порядку которых следует в своем списке. Инициал имени авторов, названных в данном разделе, является также инициалом имени адресата, которому посвящена преамбула каждого раздела, а также первой буквой первого слова этого небольшого текста (например, в разделе на букву «А»: «Абате Абати. Автор сей...»). После перечня всех авторов, печатавшихся на вольгаре, Дони предлагает читателю еще три рабочих инструмента: типологиюжанров на народном языке («Humanite / Dialoghi / Comedie / Rime / Lettere /Romanzi / Storie»), перечень текстов, переведенных с латыни на итальянский (они классифицируются иначе: «Sacra Scrittura e Spirituali / Historie / Epistole tradotte / Comedie Tragedie / Medicina») и «Общий список всех книг на народном языке» («Tavola Generale di tutti libri volgari») в форме книготоргового каталога, но без библиографических сведений об отдельных изданиях.
Спустя год после первой книги Дони публикует «Вторую Библиотеку» («La Seconda Libraria»), посвященную еще не опубликованным книгам. Она строится по тому же принципу: тот же алфавитный указатель авторов, от Аскаризио да Ченто до Дзаноби флорентийца, та же игра на соответствиях между буквой алфавита каждого из разделов и первой буквой первого слова небольших новелл, или апологов, предваряющих каждую рубрику. Как отметил Амедео Куондам, эта «Библиотека» рукописных
сочинений, «Книг, которые Автор видел в рукописях и которые пока не напечатаны», в значительной мере вымышлена: это перечень выдуманных авторов и воображаемых заглавий. Она служит своего рода «парадоксальным, ироническим двойником» «Библиотеки», описывающей опубликованные сочинения [166] . В 1557 году Дони объединяет обе «Библиотеки» в один том ин-октаво, также напечатанный в Венеции Габриеле Джолито де’ Феррари. К ним он добавляет третий трактат: дополненный текст (уже входивший в издание 1551 года) об «основании Академий, вместе с их названиями, девизами, эмблемами и сочинениями, написанными всеми Академиками» («l’inventione dell’Academie, insieme con i sopranomi, i motti, le imprese, e l’opere fatte di tutti gli Academici»). Обе «Библиотеки» Дони, названные на титульном листе издания 1557 года «книгой, необходимой и полезной всем, кому надобно знать наш язык и кто хочет уметь писать и рассуждать относительно всех авторов, книг и сочинений» («libro necessario, e utile a tutti coloro che della cognitione della lingua hanno bisogno, e che vogliono di tutti gli autori, libri, e opere sapere scrivere, e ragionare»), образуют вместе сложную книгу. Множество их значений не исчерпывается библиографическим определением («они являются не только первой итальянской национальной библиографией, но и первыми библиографиями на народном языке» [167] ): в них прославляется величие и достоинство вольгаре, дается перечень современных авторов, а также, в пародийной модальности, расширяются границы литературного вымысла.166
Ibid. P. 628-629.
167
Besterman Th. Op. cit. P. 23.
Сочинение Дони пользовалось известностью во Франции; оно послужило непосредственным образцом для двух «Библиотек» опубликованных в 1584 и 1585 годах Франсуа де Лакруа дю Мэном и Антуаном Дювердье [168] . Обе книги преследуют одинаковую цель: показать, что французский язык превосходит итальянский — и по числу авторов, пишущих на нем, и по своей древности как литературный язык, и по объему изложенных на нем знаний. Эта направленность эксплицитно выражена в «Первом Томе Библиотеки г-на де Ла Круа дю Мэна. Каковая есть сводный перечень всякого рода Авторов, писавших по-французски от пятисот и более лет назад и доныне» (Париж, Абель Ланжелье, 1584). Лакруа дю Мэн не только подчеркивает в заглавии древность народного языка («от пятисот и более лет назад»), но и сравнивает, в пользу Французского Королевства, «три тысячи авторов» (на самом деле их 2031), указанных в его «перечне», с тремя сотнями (на самом деле 159), фигурирующими в «Libraria», уточняя, что «это могут засвидетельствовать вместе со мною все, кому угодно будет прочесть книгу Антуана-Франсуа Дони Флорентийца, каковой выпустил в свет сочинение, озаглавленное им Библиотека, сиречь Каталог древних и новых итальянских книг, и напечатанное четыре года назад, а именно в год от Рождества Христова 1580-й» (Лакруа дю Мэн принимает одно из переизданий произведения Дони за первое издание, вышедшее тридцатью годами ранее).
168
Цитаты из обоих сочинений приводятся по экземплярам из Национальной библиотеки Парижа. Об обеих «Библиотеках» см.: Longeon Cl. Antoine Du Verdier et Francois de La Croix du Maine // Actes du Colloque Renaissance-Classicisme du Maine. Le Mans, mai 1971. Paris: A.-G. Nizet, 1975. P. 213-233.
В «Библиотеке Антуана Дювердье, сеньора де Воприва, содержащей Каталог всех, кто писал либо переводил на Французский язык и иные Диалекты сего Королевства» (Лион, Бартелеми Онора, 1585) признание превосходства французского языка сопровождается лишь имплицитной отсылкой к Италии: «Коротко говоря, число великолепных Писателей и всяческих добрых книг столь возросло, что, представляется, отныне нам уже нет нужды заимствовать у других какую-либо науку, ибо все они есть у нас и, быть может, изложенные в лучшей форме, или, по крайней мере, более в нашем вкусе и более доступно для нашего изучения». Образцом для Дювердье служит уже не Дони, а Геснер: «В наше время Конрад Геснер собрал воедино всех существующих Авторов на трех языках. Еврейском, Греческом и Латинском, к великой чести для себя и пользе для всех». С отсылкой к этому древнему знанию и великому примеру («Дал я этой своей книге заглавие Библиотека, ибо Геснер назвал так свою») Дювердье и строит свой каталог, призванный доказать превосходство новых: «Последовал я желанию сделать нечто подобное для наших Французов, что писали на нашем языке, дабы показать миру, сколь изобильна наша страна славными умами». В отличие от Лакруа дю Мэна, ему нет необходимости настаивать на великой древности французского языка: он ограничивается перечислением современных («за последние шестьдесят-семьдесят лет») авторов, достаточно многочисленных и великолепных, и не упоминает самых древних, ибо до этого времени «наши в писаниях своих были довольно неуклюжи».
Между «Библиотекой» Дони и «Библиотекой» Лакруа дю Мэна существует очевидное родство: в обеих приводится список книг, написанных на народном языке или переведенных на него, как печатных, так и тех, что остались рукописными; в обеих даны краткие биографии авторов некоторых вошедших в перечень произведений (Лакруа дю Мэн уточняет в заглавии: «...с приложением жизнеописаний самых известных и именитых [авторов] из тех трех тысяч, что содержатся в этом сочинении, а также рассказа об их творениях, как печатных, так и иных»); в обеих авторы расположены в строгом алфавитном порядке имен (от Абеля Фулона до Ива Лефортье у Лакруа дю Мэна). В посвящении королю (в данном случае Генриху III) Лакруа дю Мэн считает необходимым обосновать этот принцип организации своего творения, поскольку он не отдает должного сословным различиям: «Остается еще один момент, о котором следует предуведомить вас, Государь Французов, а именно: не сочтите за проступок, если расставил я имена некоторых людей в таком порядке, что (согласно чьему-либо поспешному суждению) вы могли бы сказать, что напрасно я так сделал и впал в слишком большое заблуждение. К примеру, если видите вы, что я, говоря о Королях Французских, о Франциске I, Карле IX и Генрихе III, ставлю их не согласно их положению, а после их подданных, или, рассказывая об отце или матери, сперва говорю о детях, или же об учениках прежде, чем о наставниках, скажете ли, что я ошибся? Ведь ясно, что я лишь доставил себе лишние труды, неукоснительно соблюдая сей алфавитный порядок, как в азбуке, однако ж я поступил так всюду, где требовалось, дабы избегнуть всяческой клеветы и оставаться со всеми в дружбе».
И все же между сочинениями Дони и Лакруа дю Мэна есть глубокие различия, связанные с разным пониманием «нерукотворной библиотеки». Во-первых, различие материальное и формальное: «Библиотека» Лакруа дю Мэна — отнюдь не карманная, удобная в обращении книжечка, как «Libraria», но внушительный том ин-фолио, «libro da banco», а не «libro da bisaccia» или «libretto da mano» если воспользоваться терминами книжной типологии, предложенной Армандо Петруччи [169] . Мир, к которому отсылает «Библиотека» Лакруа дю Мэна — это не мир книжной лавки и торговли, но мир кабинета, ученых штудий, компиляции. В мемуаре, озаглавленном «Намерения, сиречь Замыслы г-на де Лакруа дю Мэна, поднесенные Христианнейшему Королю Французскому и Польскому Генриху III сего имени, в году 1583, в месяце Мае», он утверждает, что в его собственной библиотеке «восемьсот томов различных Мемуаров и Сборников, писанных как мною собственноручно, так и другими, все моего сочинения либо обнаруженные мною, и извлеченные из всех книг, какие я до сего времени прочел, число коих бесконечно, как легко можно судить по 25 либо 30 тысячам тетрадей и глав по самым разным предметам, каковые могут стать известны людям». Если в основе «Libraria» Дони лежит практика литературных новинок, то «Библиотека» Лакруа дю Мэна, в свою очередь, основана на технике общих мест. Человек не слишком одаренный, но ученый и плодовитый — по его словам, им написано несколько сотен трудов, перечисленных в «Речи г-на де Ла Круа дю Мэна, содержащей в общем виде Названия, Заглавия и Надписи большей части его сочинений, Латинских и Французских» (1579), — Лакруа дю Мэн дотошно подсчитывает плоды своей компиляторной деятельности. Учитывая, что пишет он по три часа в день и заполняет за час бумажный лист более чем сотней строк, получается, что ежегодно он марает таким образом по тысяче листов. Ни одно его сочинение, созданное подобным образом, не было напечатано (за исключением «Первого Тома Библиотеки»), поэтому нам трудно оценить результаты этого усердного труда. Однако не подлежит сомнению, что в интеллектуальном плане он был организован по принципу тетради или книги общих мест, каждый раздел которой содержит выдержки из различных авторов. Поэтому особое значение Лакруа дю Мэн придает инструментам, позволяющим ориентироваться в этом море информации — «тремстам указателям общих мест, составленным мною в объяснение этого моего замысла <...>, ибо указатели эти служат как бы ключом к пониманию того, что написал я в полных статьях, не уточняя подробностей».
169
Petrucci A. Alle origini del libro moderno. Libri da banco, libro da bisaccia, libretti da mano // Libri, scrittura e pubblico nel Rinascimento: Guida storica e critica / Ed. di A. Petrucci. Roma; Bari: Laterza, 1979. P. 137-156.
Второе отличие от сочинения Дони: первый том «Библиотеки» «посвящен и поднесен Королю», гравюра с портретом которого помещена напротив адресованного ему послания. И в «Намерениях, сиречь Замыслах» 1583 года, и в «Первом Томе Библиотеки», опубликованном в следующем году, Лакруа дю Мэн преследует одну цель: добиться от государя протекции, выражающейся в вознаграждениях и должностях. Проект, представленный им государю в 1583 году, целиком вписывается в эту логику монархического патронажа: в нем предлагается «создать Библиотеку, совершенную и законченную во всех отношениях, если угодно будет Его Величеству принять сей план и предоставить Книги, Мемуары, либо Сборники для заполнения ста Шкафов, форма либо манер которых здесь изображен; в каждом из них должно содержаться сто томов, общим числом десять тысяч, поделенных на Книги, Главы, Тетради и общие места и расположенных в алфавитном порядке, дабы легче было их найти». Своеобразие этого «наставления в обустройстве библиотеки», созданного за полвека до Ноде, состоит в стремлении воплотить нематериальную, универсальную библиотеку loci communes в библиотеке реальной, меблировка которой (один из «ста Шкафов») изображена здесь же, на страницах произведения. Речь идет не столько о подборе книг, сколько о том, чтобы распределить по ста темам (на самом деле — по ста восьми), каждой из которых отводится свой шкаф, различные формы (печатные книги, а главное, рукописные мемуары и компиляции) «всех писаний касательно определенного предмета, какие только можно будет отыскать <...>, и свести их к такому числу и такому порядку, чтобы добавить к ним что-либо оказалось весьма непросто». Твердо веруя в свой опыт и рукописи, Лакруа дю Мэн утверждает, что сумеет за одну-две недели собрать весь необходимый материал для любого из ста (ста восьми) шкафов.