Пистолет с крыльями

Я протянул ей ручку.

– Давайте-ка, подписывайте.

Она покачала головой, но вяло, потому что снова активно работала мозгами. Понимая, чего ей это стоит, я не напирал. Когда официант принес виски, в ее голове воцарилась пауза: пить и думать одновременно она не могла. Наконец она, видимо, поняла то, что я ей так усердно втолковывал.

– Значит, вы знаете, – произнесла она с удовлетворением.

– Да, мы знаем достаточно, – ответил я уклончиво.

– Вы знаете, что она убила его, знаете, что она положила пистолет обратно на пол. Я тоже это знала с самого начала. Иначе и быть не могло. А теперь вы сможете это доказать! Если я подпишу, вы сможете это доказать?

Вероятно, с первого раза она информацию не усваивала, и мне требовалось повторить объяснения, но я подумал: «Какого дьявола?»

– Еще бы! – заверил я. – Получив ваше заявление, мы ринемся в бой. Оно – единственное, чего нам не хватает. Вот ручка.

Она взяла свой бокал, выпила его до дна и – черт возьми! – снова покачала головой.

– Нет, – твердо сказала она. – Я не подпишу. – Она взяла листок в руку. – Я согласна, что тут все правда, и если, когда вы вызовете ее в суд, она признает, что переложила пистолет обратно на пол, я встану и поклянусь, что перед этим положила его на консоль. Но я ничего не подпишу, потому что однажды я уже подписала какую-то бумажку по поводу автомобильной аварии, и отец заставил меня пообещать, что впредь я не подпишу без его ведома ни единого документа. Я могу взять это заявление, показать ему и потом подписать, а вы бы зашли и забрали его сегодня вечером или завтра утром. – Она нахмурилась. – Вот только отец знает, что у меня был ключ… Ну да ладно, как-нибудь я бы ему объяснила.

Она положила листок на стол. Я пододвинул его к себе. Понимаю: вы думаете, что мне следовало сменить хватку и продолжить борьбу, но вас там не было, вы ее не видели и не слышали, а я видел и слышал. Поэтому я сдался. Я вытащил из кармана записную книжку, выдрал из нее страницу и принялся писать.

– Я хотела бы еще выпить, – заявила она.

– Момент, – пробормотал я, продолжая строчить следующий текст:

Ниро Вульфу!

Этим я подтверждаю, что Арчи Гудвин сделал все возможное, чтобы убедить меня подписать составленное Вами заявление, и что я объяснила ему, почему я вынуждена отказаться.

– Вот, – сказал я, подавая ей записку. – Подписание этого не явится, по сути, подписанием какого-либо документа. Вы просто подтвердите, что отказываетесь подписать заявление. Дело в том, что мистер Вульф знает, как я падок до красивых девушек, особенно таких умных, как вы, и если я принесу ему бумагу неподписанной, он подумает, что я вовсе не пытался вас убедить. Он может даже уволить меня. Просто распишитесь там, внизу.

Она снова перечитала послание и взяла ручку.

– Не морочьте мне голову, – произнесла она довольно дружелюбно и улыбнулась, блестя глазами. – Я чувствую, когда я нравлюсь мужчине. Вы думаете, я холодная и расчетливая?

– Да, – сказал я достаточно резко, но не слишком. – Но дело сейчас не в том, нравитесь ли вы мне, а в том, что подумает мистер Вульф. Эта записка сослужит мне добрую службу. Премного благодарен.

Я взял у нее листок и подул, чтобы просушить подпись.

– Я знаю, когда я нравлюсь мужчине, – повторила она.

Больше мне от нее ничего не требовалось, но, вспомнив, что почти пообещал ей еще одну порцию виски, я подозвал официанта.

Когда я вернулся на Западную Тридцать пятую улицу, был уже седьмой час, и Вульф, закончив вечерние хлопоты в оранжерее, сидел в кабинете. Я подошел и положил перед ним на стол неподписанное заявление.

– Ну и…? – промычал он.

Я сел и пересказал ему все в точности, вплоть до того самого момента, когда Клара предложила взять документ домой и показать его отцу.

– К сожалению, некоторые из ее выдающихся качеств остались нами в тот вечер незамеченными, – сказал я. – Я не оправдываюсь, я констатирую факт. Со всеми ее мозговыми функциями с успехом бы справилась высушенная горошина. Зная, какого вы мнения о голословных утверждениях, и желая убедить вас в своей правоте, я принес свидетельство, подтверждающее это. Вот то, что она все-таки подписала.

Я протянул ему страничку, вырванную из моей записной книжки. Вульф посмотрел на нее и подмигнул мне.

– Сама подписала, говоришь?

– Да, сэр. В моем присутствии.

– Прекрасно. Хорошо. Приемлемо.

Я принял похвалу с небрежным кивком. Меня нисколько не обижает, когда он произносит «приемлемо» таким тоном.

– Уверенная, легкая рука, – произнес он, продолжая разглядывать листок. – Она воспользовалась твоей ручкой?

– Да, сэр.

– Дай мне ее, пожалуйста.

Я встал и протянул ему ручку вместе с парой стандартных листов бумаги, после чего принялся с интересом наблюдать, как он выводит «Клара Джеймс» снова и снова, всякий раз сравнивая результат с добытым мной образцом. При этом он говорил:

– Очень маловероятно, что, помимо наших клиентов, кто-нибудь когда-нибудь это увидит… Так, уже лучше… Обзвони всех до ужина. Сперва миссис Майон и мистера Вепплера, потом остальных… Скажи, что я готов дать заключение об иске миссис Майон… Узнай, смогут ли они прийти сегодня к девяти вечера. Если нет, то пусть приходят завтра утром в одиннадцать… Затем свяжись с мистером Кремером… Посоветуй ему захватить с собой одного из своих людей…

Он положил отпечатанное на машинке заявление поудобнее, поставил под ним подпись Клары Джеймс и сличил подделку с оригиналом.

– Специалист, конечно, догадается сразу, – пробормотал он. – Но специалист этого никогда не увидит. А для клиентов – сойдет.

8

На то, чтобы обзвонить всех, ушел битый час, но в конце концов все были оповещены. Правда, Джиффорда Джеймса я так и не поймал, но его дочь согласилась найти и привести его, с чем прекрасно справилась. Остальных я выловил сам.

Единственными, кто стал мне перечить, были клиенты, особенно Пегги Майон. Она ни в какую не хотела присутствовать на встрече, устраиваемой под предлогом получения денег с Джиффорда Джеймса, и мне пришлось передать трубку Вульфу. В результате Фреда и Пегги удалось уговорить прийти чуть раньше для краткого обмена мнениями, с сохранением за ними права решать, оставаться на основную часть или нет.

Они поспели как раз вовремя, чтобы помочь нам расправиться с вечерним кофе. Хотя Пегги удалось почистить зубы, принять ванну, поспать и сменить платье, сияющей она, однако, не казалась. Вид у нее был уставший, отрешенный и недоверчивый. Конечно, она не стала говорить, что жалеет о том, что связалась с Ниро Вульфом, но ее поведение свидетельствовало об этом достаточно красноречиво. Очевидно, Фред Вепплер чувствовал то же самое, но держался более лояльно. Идея обратиться к Вульфу целиком принадлежала Пегги, и он не хотел лишний раз давать ей понять, что своим поступком она сделала только хуже, а не лучше.

Даже когда Вульф показал им заявление с подписью Клары Джеймс они не воспряли духом. Они прочитали его вместе: она – сидя в красном кожаном кресле, он – пристроившись рядом, на подлокотнике.

Дочитав, они не сговариваясь подняли глаза на Вульфа.

– И что дальше? – спросил Фред.

– Дорогой сэр. Дорогая леди. – Вульф отодвинул от себя чашку и блюдце. – Что заставило вас обратится ко мне? Тот факт, что, когда вы вошли в студию, пистолета на полу не было. Это вселило в ваши души подозрение, что Майон не застрелился, а был застрелен. Если бы обстоятельства свидетельствовали, что Майон покончил с собой, вы бы давно поженились, и не стали бы обращаться ко мне. Что ж, именно такую ситуацию вы имеете сейчас. Чего же вы хотите еще? Вы жаждали избавить сердце от тайных сомнений? Мы вам это устроили.