Пистолет с музыкой. Амнезия Творца

– Пошли вы знаете куда?

– Фу!

– Давайте поговорим о деле, – сказал я.

Инициатива в разговоре безнадежно от меня уплывала. Кроме того, Фонеблюм напомнил мне о том, что мне не помешало бы принять понюшку-другую, хотя я не видел для этого подходящей поверхности.

– Вы знакомы с Пэнси несколько лет. Кто отец ребенка?

– Не имею ни малейшего представления.

– Кто заплатил за дом? Это ведь дорогой район.

Он снова вздохнул.

– Вы заставляете меня касаться не самых приятных подробностей, мистер Меткалф. В свое время Пэнси Гринлиф работала на меня. Я помог ей приобрести недвижимость на Кренберри-стрит два с половиной года назад.

– Два с половиной года назад. Как раз тогда Челеста вышла за Стенханта.

– Правда? Как занятно.

– Ага. Занятно. Челеста с Пэнси уже тогда были подругами?

– Я рекомендовал Пэнси на работу в офисе Мейнарда, – объяснил Фонеблюм. Это начинало смахивать на импровизацию, но его искусство рассказчика компенсировало логические погрешности. – Тогда это не получилось, однако женщины остались дружны.

– Несколько лет назад офис не принадлежал Мейнарду Стенханту, поправил я. – Он принадлежал доктору Тестаферу. Насколько я понял, вы помогли в этой передаче.

– Разумеется.

– Какое вам дело до их практики? Что вы с этого имели?

– Я пользуюсь услугами врачей, – ответил он.

Я ждал, что он продолжит, но он молчал.

Я допил стакан и поставил его на пол между нашими ногами.

– Вы говорили о детективе, который понял намек лучше, чем я.

– После того как вы отказали Мейнарду в услугах, он обратился ко мне, чтобы я нашел ему кого-то для слежки за Челестой. Я нанял другого специалиста, чтобы тот начал с того места, с которого ушли вы. Мейнард предоставил выбор мне: после неудачи с вами сам он не хотел видеться с новым детективом, так что я ему в этом помог.

– Как его зовут?

– У меня есть подозрение, что вы собираетесь побеспокоить его.

– Совершенно верно.

– Видите ли, он занимался делом совсем недолго. Его уволили за шесть дней до убийства.

– Отлично. Так как его зовут?

Толстяк хихикнул.

– Не вижу, с чего бы мне называть его вам.

– Очень просто. Я так и так узнаю. Или вы сами назовете его, или мне придется побеспокоить ваших протеже.

– Отлично. Знаете, мне даже нравится оставлять вас в убеждении, будто ваши угрозы меня трогают. Нет, вы мне решительно симпатичны. Его зовут Уолтер Серфейс. Но вы обнаружите, что ему ничего не известно.

– Мне все-таки любопытно. Кто следил за Челестой после Серфейса?

– После двух неудач я смог убедить Мейнарда в бесполезности слежки со стороны. Он попросил, чтобы за ней приглядывали мои люди, и я согласился. Вот и все.

– Кто-нибудь следил за ней в момент убийства?

Фонеблюм помрачнел. Я задел его за живое, хотя не знал как. Он надул щеки, потом спустил их, как сдутые шарики. Свободной рукой он теребил бороду, а брови так и порхали по лбу.

– Увы, нет, – мягко произнес он. – У нас нет записей ее выходов.

Может, убийство совершено все-таки Челестой? Может, Фонеблюм пытается прикрыть ее? Версия не внушала доверия, но другой у меня не было.

– Что делал Стенхант в “Бэйвью”? – спросил я.

– Хотелось бы мне знать.

– Вас еще не допрашивал Отдел? Вы ведь в этом деле по уши.

– Отдел меня не допрашивал, – невозмутимо ответил он, и мне показалось, что он говорит правду. – Так или иначе, мои руки чисты. Думаю, это понятно даже вам.

– Непохоже, чтобы вы боялись Отдела – и все же тогда в разговоре вы подпрыгнули при упоминании Моргенлендера. Чем он отличается?

– Моргенлендер – чужак. Этакий крестоносец, только его здесь не хватало.

– Вы сами себе противоречите, Фонеблюм. Отдел либо друг вам, либо нет. Но не то и другое одновременно.

– У нас с Отделом взаимопонимание. А иконоборец вроде Моргенлендера угрожает стабильности. Он сует нос в дела, которые ему вовсе незачем знать. Вроде вас.

– Спасибо. Я испытываю мгновенное чувство признательности к парню, давшему мне в зубы.

– Вы ворчун, мистер Меткалф. Мне казалось, такие оказии для вас уже в порядке вещей.

Я слишком устал, чтобы придумать достойный ответ. Я подобрал стакан и встал из кресла.

– Виноват, – спохватился Фонеблюм. – Мне стоило предложить вам еще.

– Нет, спасибо. Я пью на пустой желудок. – Я поставил стакан на полку к бутылкам и вытер влажную ладонь о штаны. – Я думаю, не стоит больше вас задерживать. Простите за беспокойство.

– Минуточку. Как вы думаете, почему я позволил вам допрашивать меня?

– Так скажите.

– Вы мне нравитесь. Я верю в чистоту ваших намерений. Мне приятно избавить вас от неприятностей. Откажитесь от дела, и я прослежу, чтобы вашу недостающую карму возместили. У этого дела нет будущего, мистер Меткалф. Никакого будущего.

– Вам нравится смешивать угрозы с посулами, Фонеблюм.

– Я никому не угрожаю. Я только хочу возместить нанесенный ущерб.

– Ущерб, нанесенный Энгьюину, вот-вот сделается невосполнимым. За его телом никто не будет следить. Он затеряется в недрах морозильника и сгинет навсегда.

Фонеблюм странно улыбнулся. Мне вновь показалось, будто я затронул что-то, не знаю что, и Фонеблюм не может ответить мне прямо.

– У вас очень циничный взгляд на нашу пенитенциарную систему, мистер Меткалф, – мягко произнес он. – Циничный и несколько наивный. С чего вы взяли, что тела без присмотра остаются замороженными?

– Вы имеете в виду невольничьи лагеря? – переспросил я и вздрогнул.

Надеюсь, он этого не заметил. Мне показалось, что Фонеблюм просто не в силах совладать с собой, чтобы не побахвалиться хоть немного.

– Да.

– До меня доходили эти слухи. – Я немного оправился. – Что до меня, я не вижу особой разницы между заморозкой и псевдожизнью с блоком раба под черепом. Впрочем, если мне доведется увидеть Энгьюина, я спрошу, что он предпочитает, и передам вам ответ. Может, вы подсобите.

Я готов был уходить и собрался уходить. Я уже стоял перед дверьми лифта и только тут заметил, что на том месте, где положено находиться кнопке, расположена замочная скважина.

– С вашей стороны невежливо предполагать, что я могу подсобить вам в этом, – сказал Фонеблюм почти весело. Но когда я обернулся, он больше не улыбался. – Впрочем, я мог бы этого от вас ожидать. Вы абсолютно невоспитанны.

– Спасибо.

– И теперь вы хотите уйти.

– Совершенно верно.

– Мне хотелось бы услышать от вас, что вы бросаете дело.