Питер Пэн и Венди

— Воспитанные люди так не поступают!

Несчастный Крюк почувствовал, что силы оставили его, и, словно срезанный цветок, он упал на палубу.

Верные его псы решили, что он на время выбыл из игры, мгновение — и дисциплины как не бывало: они пустились в такой буйный пляс, что он тут же вскочил на ноги, словно на него вылили ведро ледяной воды. Во всём его облике не было и следа недавней слабости.

— А ну молчать, подлые псы! — крикнул он. — А не то проколю вас якорем!

Все тут же смолкли.

— Заковали вы детей в цепи, чтобы не улетели?

— Да, капитан.

— Тогда тащите их на палубу!

Несчастных пленников приволокли из трюма, всех, кроме Венди, и выстроили в ряд перед Крюком. Казалось, он их не замечал. Он сидел развалясь с колодой карт в руках, мыча себе под нос обрывки какой-то грубой песни (впрочем, отказать ему в музыкальности было бы несправедливо). Сигара у него во рту время от времени разгоралась, бросая зловещий отблеск на его лицо.

— Слушайте меня, храбрецы! — произнёс он наконец решительно. — Шестерых из вас сегодня ночью я отправлю по доске в море. Двоих оставлю. Мне нужны юнги. Кто будет у меня юнгой?

Когда мальчиков выводили из трюма, Венди сказала им: „Постарайтесь без нужды не раздражать его“. И вот Шалун вежливо выступил вперёд. Ему претила мысль о службе под началом Крюка, но он чутьём понимал, что лучше свалить за это вину на кого-нибудь отсутствующего; и хотя он не отличался особым умом, всё же знал, что только матери всегда готовы принять вину на себя. Это знают все дети — и относятся к матери свысока, без конца пользуясь при этом её слабостью.

Шалун решил быть благоразумным и сказал:

— Видите ли, сэр, наверно, моя мама не захочет, чтоб я был пиратом. А твоя, Малыш?

И он подмигнул Малышу, и тот тут же сокрушённо произнёс (можно было подумать, что он глубоко сожалеет об этом):

— Наверно, и моя не захочет, чтобы я был пиратом. А твоя, Близнец?

— Нет, наверно, — ответил, не задумываясь, первый Близнец. — А твоя, Задавака?

— Заткните им глотки! — рявкнул Крюк. И их оттащили в сторону.

— Ну а ты, парень? — сказал Крюк, обращаясь к Джону. — Похоже, что ты не трус. Разве тебе никогда не хотелось стать пиратом, храбрец?

Нужно тебе сказать, что Джон и вправду нет-нет да и мечтал об этом, особенно на уроках арифметики; его поразило, что Крюк обратился именно к нему.

— Да, я подумывал об этом, — признался он. — Мне хотелось, чтобы меня звали Джэк Кровавая Рука.

— Молодец! Хорошее имечко! Так мы и будем тебя звать, если ты пойдёшь ко мне юнгой, храбрец.

— Что ты на это скажешь, Майкл? — спросил Джон.

— А меня как будете звать? — спросил Майкл.

— Джо Чёрная Борода!

Майкл заколебался — и немудрено!

— Ну как, Джон?

Он хотел, чтобы решение принял Джон, ну а Джон, конечно, хотел, чтобы решение принял Майкл.

— А мы останемся верными подданными Короля? — спросил Джон.

— Ну нет! — прошипел Крюк сквозь зубы. — Вы должны будете принести присягу: „Долой Короля!“

Возможно, Джон вёл себя до того не слишком хорошо, но тут он не сплоховал.

— Тогда я отказываюсь! — крикнул он, стукнув кулаком по пороховой бочке прямо под носом у Крюка.

— И я отказываюсь! — подхватил Майкл.

— Британия — владычица морей! — взвизгнул Задира. Разъярённые пираты надавали им зуботычин, а Крюк прорычал:

— Вы сами подписали себе приговор! Ведите наверх их мать! Готовьте доску!

Увидав, что Билл Джукс и Чекко тащат роковую доску, мальчишки побледнели. Не забывай, ведь они ещё маленькие. Но, когда на палубу вывели Венди, они постарались принять бодрый вид.

Я никогда не смогу тебе описать, до чего Венди презирала пиратов. Мальчишкам хотя бы чудилось в пиратстве какое-то величие, но Венди видела только, что на корабле такая ужасная грязь, будто его испокон века не мыли. Стёкла в иллюминаторах были такие пыльные, что на них так и хотелось написать: „Грязнули“, — что Венди и сделала, пока её вели на палубу. Но, когда мальчики окружили её, она, конечно, уже не думала об иллюминаторах.

— Ну, красотка, — сказал Крюк голосом сладким, как сироп, — сейчас ты увидишь, как твои детишки пройдутся по доске.

Как ни изыскан был наряд Крюка, брыжи его были грязноваты — вспомни, как пот катил с него градом, когда он предавался своим тайным мыслям, и тут он вдруг заметил, что Венди не отводит от брыжей взгляда. Он попытался поскорее прикрыть их рукой, но было поздно.

— Они должны умереть? — спросила Венди, взглянув на него с таким бесконечным презрением, что Крюк чуть не лишился чувств.

— Да, должны! — отрезал Крюк. — А ну молчать! — И с торжеством в голосе объявил: — Последнее слово матери к сыновьям.

В эту минуту Венди была просто великолепна!

— Вот моё последнее слово, дорогие мальчики, — сказала она твёрдо. — Это говорю вам не я, но ваши настоящие мамы: „Если вы должны умереть, то мы надеемся, что вы умрёте как истинные англичане!“

Даже пираты были потрясены, а Шалун взволнованно крикнул:

— Я оправдаю твою надежду, мама! А ты, Задавака?

— Оправдаю! А ты, Близнец?

— Оправдаю! А ты, Джон?

Но тут Крюк опомнился.

— Привязать её к мачте! — заревел он.

К мачте Венди привязывал Неряха.

— Послушай, милая, — прошептал он, — если ты пообещаешь стать моей мамой, я тебя спасу.

Но она не могла этого обещать даже Неряхе.

— Нет уж, лучше не надо мне никаких детей, — сказала она с презрением.

Мне грустно признаться, что, пока Венди привязывали к мачте, никто из мальчиков даже не взглянул в её сторону. Их взоры были прикованы к доске: они должны были пройти по ней за борт — в воду! Они уже не надеялись, что смогут храбро встретить свой конец, мысли их мешались. Они только смотрели и дрожали.