Плацдарм [трилогия]

Столица танства Альвир раскинулась в долине речушки Коллы, на другом берегу которой вздымались последние отроги Лунтейской гряды - дочернего хребта Унамганского плоскогорья защищающего город от сухих степных ветров а стекающие с гор водные потоки давали жизнь полям и сочному луговому разнотравью. Город Альвир казался старшим братом Октябрьска - вернее, Тхан-Такха.

Те же глинобитные стены, правда укрепленне битым камнем, над которыми возвышались три башни. Высокий, похожий на киатйскую пагоду храм Матери Мира - она же Матерь Милосердная, любимое светлое божество в этой части здешнего мира. Медный Дом - замок танов напоминающий слегка облагороженный муравейник, крытый листовой медью, и высокий с куполом Дворец Духов- соборный храм в честь младши х богов и духов - Высших и Неизречённх, где в нишах стояли статуи всяких небо-и подземожителей, и каждый приходящий мог выбрать себе идола по вкусу.

А вокруг них - у стен и за ними рапсоложился сам город - беспорядочное скопище юрт, дервеянных изб вполне среднерусского вида, глинянобитных лачуг, бревенчатых постоялых дворов и больших домов где зимовали иногда целые роды. прибывшие из степи. Тут же - базарчики, кумирни, огороды, загоны для скота.

Мелькали яркие одеяния кочевников, меховые безрукавки горцев - охотников, платья иноземных купцов. Одним словом столица союзников представляла собой нечто среднее между кочевой стоянкой, торжищем, религиозным центром и и гарнизоном.

Город этот как говорили был очень стар, и имя его восзводили к мифическим альфарам, которых тутошние обитатели числили среди предков. Хотя как выяснили переводчики, город сей имеет множество других имен.

Тан Едей встретил посланцев союзников приветливо.

Уже через час начался пир - на террасах замка под открытым небом.

Слуги, сняв с вертела целиком зажаренного жеребенка, живенько разделали тушу и принялись обносить гостей и хозяев блюдами с дымящимся ароматным мясом.

На удивление, мясо оказалось довольно сносным на вкус. Мягким, приправленным какими-то душистыми травами и пряностями.

Хан хлопнул в ладоши, и по его знаку из ближайшего шатра выпорхнули танцовщицы.

И почти сразу взор Крайнева выделил одну из них - ту, что возглавляла шествие. Длинные серебристые волосы необычного оттенка разметались по плечам.

Красно-зеленые шаровары так соблазнительно подчеркивали стройные длинные ноги девушки, ее восхитительно широкие бедра, втянутый живот, переходящий в тонкую талию.

Более совершенной красоты старлей не встречал.

–  Понравилась, друг сотник?
– нагнулся к нему сосед, грузный низкорослый бородач лет пятидесяти, в расшитом жемчугом казакине.

–  Хороша, - не лукавя, подтвердил Семен.

–  Да уж, - согласился степняк.
– Она из Черми-Ха, а там как говорят, еще чувствуется альфарская кровь. Но наши девушки не хуже. Глянь-ка.

Крайнев повернулся в ту сторону, куда указывал кочевник.

Среди гостей расхаживала юная девушка в шелковых шароварах странного окраса - пятнистого, странно напоминающего камуфляж, и рубахе в полосочку. Темные волосы, заплетенные в мелкие косички, спускались на плечи, обтянутые зеленым воротником. Узкие сапфировые глаза глядели прямо на замполита.

Ему стало не по себе. Девушка смотрела так, словно приценивалась к товару.

Увидев, что и парень глядит на нее, она смутилась. На смуглых щеках выступил сочный румянец.

Она вскочила на ноги и пошла прочь. Лишь один раз повернулась, ловко изогнувшись, будто бы что-то подобрать с земли.

Рубаха на ее груди натянулась, продемонстрировав, что под ней ничего нет, кроме юного упругого тела.

Жар прилил к лицу замполита. Поперхнувшись слабеньким пивом, подававшимся к мясу, он закашлялся.

–  Что, друг сотник, не туда пошло?
– участливо хлопнул его по спине - сосед бородач.

–  Ага, - поспешно подтвердил старлей.

–  Я и вижу, - и, склонившись к самому уху молодого человека, горячо прошептал.
– А ведь она на тебя глаз положила, парень. Так что держи ухо востро.

Смысла последней реплики Крайнев не понял. А зря.

Тем более капитан знал местные порядки.

Женщины были умны, самостоятельны, способны равно на храбрый и жестокий поступок. Хотя обычно вождями были мужчины, и женщин не звали на совет, тем не менее, когда случалось обратное никто особо не возмущался и не делал большие глаза.

Он также слышал разговоры о нескольких кочевых женских племенах, где мужчины служат лишь для тяжелых работ и для продолжения рода, не имея голоса в совете. Но скорее, это были степные легенды и мифы, вполне заменявшие местным жителям желтую прессу и агитацию с пропагандой. А местные жители, хотя и оседлые (вернее - полукочевые) но сохранили многие древние обычаи - даже те, которые были почти забыты в Степи.

Например тот обычай, что девушка может если очень захочет - сама избрать себе мужа - по зову Древней Матери.

* * *

Ильгиз поглаживала рукоять клинка - хотя он вряд ли мог ей помочь.

Ибо с ней случилось то, что бывает даже с дочерьми танов и как говрят легенды, даже с богинями. Она влюбилась. Влюбилась с первого взглядяда. Влюбилась сразу и навсегда, как она была уверенна. Влюбилась настолько, что готова была подойти к сотнику-чужаку прямо на пиру, и сесть ему на колени - чтобы выхода у него не оказалось: он ведь не посмел бы нанести осокорбление дому где стал гостем и ему пришлось бы жениться.

Отец бы разгневался, но простил бы - ведь её мать точно также поступила когда-то.

Ильгиз сейчас вспоминала свою короткую жизнь.

До десяти лет она жила у родни в Георирге - дремучие леса, замки и храмы на вершинах гор, стремящиеся от скал водопады, быстрые воды рек.

Веселые шествия с факелами, игру света и тени в окнах замкового храма.

Всегда хмурый дядя в латах, на сером в яблоке скакуне. Ее первый сокол - ей было всего десять лет.

Старшая тетка - Андео Летящая Птица - ее наставница в воинском искусстве - смешливая, вовсе не грозная видом, тонкая как тростинка - не выглядящая на свои двадцать девять лет и троих детей.

Отец, каким она его запомнила в четыре года - белокурый витязь с серыми глазами, подбрасывающий ее к небу. Это ныне он грузный и краснолицый, почти седой…

Вспоминала поучения воспитывавшей её тетки.

Не ходи в лес - там медведи а ночью - бесы. Не спускайся к реке - там змеи и ящерицы, не ложись на голую землю - удушат страшные сны.

И так - до двенадцати лет. И какой крик поднимался когда Ильгиз заявляла что уже взрослая

Но сейчас она чувствовала себя по настоящему взрослой, очень взрослой - и не только потому что хотела отдать себя мужчине. Нет - потому что была готова ответить за то что задумала.