Плацдарм. Билет в один конец

Юноша внезапно почувствовал озноб, его голова закружилась, к горлу подступил ком…

…Лишь из уважения к нему и к его стойкости, не-летающим было позволено войти в это ущелье и остаться в живых. Зачем не-крылатые проделали столь долгий путь, что они надеялись отыскать здесь? Бездумное любопытство может вести лишь животных, но не тех, кто умеет мыслить. У разумных должны найтись иные, серьезные причины…

– Мы ищем помощи… – произнес вслух Ник, поражаясь, как странно, тяжеловесно и непривычно звучат слова человеческого языка. Потом он повторил это мысленно, стараясь передать образы: озеро, Эльсинор, темные отвратительные силуэты, летящие в лунном свете… Мерзкие твари, которые теперь не оставят поселение людей в покое.

Ответ не заставил долго ждать. На юношу с невероятной силой обрушились видения и эмоции, словно бы урунгхи «заговорили» теперь все разом. Скорее всего, так оно и было.

Юноша глухо вскрикнул от пронзившей голову боли. Ноги подкосились, и он упал на колени, опираясь одной рукой о землю. Рона, вместо того, чтобы начать лаять и вырываться, заскулила и прижалась к нему, словно пытаясь закрыть Хозяина собой.

…Ужас агонии. Слабое, беспомощное тельце птенца в руках человека. Хруст ломаемых позвонков…

Знает ли он, не-летающий, что его соплеменники убили самое дорогое, что было у живших в тех скалах? Убили сам смысл жизни крылатых – жестоко и походя? Прощения за такое не бывает!

Что бы ни произошло со стаей не-летающих, они не существуют для стаи!

Их не станут карать – пусть они вымрут сами! Пусть почувствуют то, что чувствовали птицы! Пускай их птенцы найдут свою гибель в этом мире – так свершится справедливость!

И пусть стоящие перед ними не-летающие – образец гордости и смелости, но каковы бы они ни были, они – всё из той же стаи…

Да совершится справедливость!..

Многоголосье смолкло. Теперь «говорил» один из урунгхов – тот, что сидел напротив Ника. Должно быть, старший из них.

И теперь ты просишь нас о помощи?..

Ник с трудом собрал мысли, мечущиеся в гудящей, словно колокол, голове. Да, все, что сказано, верно. Но…

«Сиреневые Скалы теперь не безжизненны. Там пролилась и кровь людей, хотя это не искупает нашей вины. Да, я прошу о помощи, потому что иначе там не останется никакой жизни, кроме кошмарных «порождений бездны». Я прошу не за себя и даже не за тех, кто остался у озера. За других – кому только лишь предстоит появиться на свет, кто будет таким же беззащитным, как ваш птенец. Месть свершилась. Теперь мы сами пострадали от собственной гордыни. Мы учимся понимать других. А вы научитесь прощать… И помните – в этом мире у нас может появиться общий враг, тот, кому равно ненавистны и мы, и вы. И порознь перебить нас ему будет проще…»

Урунгх ответил не сразу. Переступая с ноги на ногу, он потеребил клювом перья на груди, словно пребывая в глубокой задумчивости.

…Ты, возможно, прав. Вы горды. Вы можете быть сильными. Что же до нас, то и мы не сразу стали хозяевами здешних скал. Мы теряли кровь и жизни, отвоевывая свой дом. Но мы не искали и не ждали помощи. Ни от кого. Научитесь полагаться на себя, и тогда «порождения бездны» будут в страхе бежать и от вас. Но не разорвите новой дружбы, и у вас появятся другие защитники…

Урунгх покосился на Локи, и Нику показалось, что птица улыбнулась – нет, не ему, а дракончику, доверчиво устроившемуся прямо около лапы с огромными когтями.

…Вы еще так мало знаете о них, даже ты… Может быть, Долгий Дождь не раз омоет скалы у озера, прежде чем пролитая там кровь уйдет в землю навсегда. Тогда мы вернемся. Если мы встретим там вас, значит, вы оказались достойными жизни. И мы заключим союз, когда появятся общие враги. Если же нет… то о тебе, не-крылатый, мы будем помнить. Теперь же – уходите. Двое из нас проводят тебя и твоих спутников до вашего дома. Будь достоин того, чтобы жить в этом мире. И научи этому других…

Контакт оборвался – резко и неожиданно. Все птицы, кроме той, что «говорила» с Ником, взмыли в воздух. Оставшийся на земле урунгх наклонил голову к дракончику, и некоторое время оба неподвижно смотрели друг на друга. Потом и последняя птица присоединилась к стае. Еще минута – и почти все они слово бы растворились в скалах.

Остались лишь две птицы, медленно кружащие в сером дождливом небе.

– Что они тебе сказали? – Эллор, наконец-то утративший неподвижность, оказался около Ника, продолжавшего смотреть в небо, и тронул юношу за плечо. Тот молча обернулся.

– Что это было? – повторил менестрель.

Ник устало покачал головой.

– Возвращаемся к реке, – тусклым голосом произнес он, опираясь на руку Эллора, чтобы встать с земли.

Рядом чирикнул о чем-то маленький синий дракончик.

* * *

Обратная дорога к дельте реки Нику совсем не запомнилась. Он шел, понурившись, на расспросы Эллора либо молчал, не слыша их, либо отвечал, но совершенно невпопад. Менестрель понял только одно – сейчас юношу надо оставить в покое. Он считает, что миссия, с которой они отправились в долгое и полное опасностей путешествие, провалена. Теперь земную колонию ждет гибель. Шансов выжить и уничтожить нечисть, поселившуюся в Сиреневых Скалах, практически не осталось. А маленький дракончик? Он, конечно, милое и симпатичное создание, но что он сможет?

Сам Эллор, выяснив кое-что из не слишком четких и сумбурных ответов Ника, все же полагал кое-что иное. Нельзя считать их поход полностью удачным, но и провальным он не был. Во-первых, они совершили самое длительное путешествие по миру Плацдарма и в Эльсинор придут с важными известиями. Во-вторых, урунгхи все же готовы – пусть даже не сейчас, а в отдаленном будущем – стать союзниками людей в борьбе с врагом, поставившим целью уничтожить все зародыши разума на планете. И, в-третьих, вряд ли они солгали Нику – возможно, дружба этого дракончика и в самом деле дорогого стоит. Непонятно только, как бы об этом узнать…

Но прежде всего надо вернуться домой, в Эльсинор. Правда, теперь-то это будет очень просто и безопасно – в отдалении, но в пределах видимости над маленьким отрядом путешественников в небе парили две птицы. Даже снизу было видно, насколько они огромны.

Соседство урунгхов устраивало не всех путешественников – Рона то и дело принималась ворчать и оглядываться назад. Но раз Хозяин решил, что так путешествовать надо – то кто она такая, чтобы ему противоречить? И собака постепенно привыкла к «почетному эскорту», который к тому же не подлетал слишком близко.