Плацдарм

Присел на тахту, вполоборота к приоткрытой дверце — сквозь первый вагончик просматривался кусок завалов и черные прутья баррикады. Хотя выглядывать гостей еще рановато… Метущемуся разуму трудно принять перемены, осмыслить долгосрочную выгоду и решиться.

— Задержимся? — с надеждой выглянул со склада тощий.

— Сутки… Цикл.

Времени хватит… на многое. Дождавшись бойца, велел ему брать топор и следовать. Сам вооружился багром, скинув лишнюю амуницию.

— Чего задумал, командир, — неуверенно поинтересовался Шест.

— Ты же хотел поупражняться.

— Я хотел? — Удивление в голосе напарника разбавила изрядная толика опасений. Видимо, какие-то выводы относительно меня он уже сделал.

Выбрались к гостевому контейнеру — на пятачок утоптанного мусора и земли. Метрах в ста, за деревьями, на остатках панельного блока воспряла Крыса — подскочила и начала совершать Малютой резкие выпады в нашу сторону. Походило на ритуальное действо в первом приближении…

— Стрельнуть? — спросил Шест, щурясь.

— Показываю. — Я оставил вопрос без ответа.

Короткий бросок, перекат, выпад, прыжок вверх на максимум, в приземлении кувырок вбок, выпад, кувырок обратно, прямой удар, прыжок вверх, перекат назад. Захрустело, по мышцам резанули мелкие камни и сучки, внутри что-то екнуло… Шест повторил с третьего раза и пожал плечами — не сложно. После 84 повторения он попал головой в дерево и потерял топор. Дышал загнанным зверем и откровенно плыл… О том, что меня пробрало еще на 70 подходе, говорить не стал — продолжил, подпитывая злость и огонь в мышцах. На девятом десятке прекратил экзекуцию.

— За мной, — прохрипел невнятно и побрел к теплушкам. Попав по адресу, сквозь мутную соленую пелену рассмотрел подобранную напарником одежду. Неплохо — чувствовался охотничий подход — практично, немарко и достаточно прочно.

— Раздевайся, бери баллоны с водой и за мной.

— За-а-чем? — Шест покачнулся.

— Помывка. У меня чешется в неположенном.

— За-а-чем?

— Достал, боец.

Шест мылся первым. Я щедро плескал из баллона, тощий возмущенно фыркал, трясся и крутился под наплывом холода. Я уважительно смотрел на мослы, проявившиеся сквозь грязь, — шрам на шраме, отдельные раны, как по мне, не совместимы с жизнью. А нет, живые кости крутились передо мной, оттирая черноту.

Вновь проявилась Крыса, изображавшая уже откровенно пугающее. Шест не утерпел, перестал скрести голову, сжал член в кулаке и продемонстрировал далекой фигуре пару вращательных движений. Я щедро пропнул бойцу по жопе. Отбил ногу, сука.

— Ты не ее деморализуешь, ты меня, падла, пугаешь, — рявкнул в сердцах.

Избавлению от грязи, пусть и продрог до синюшности, искренне порадовался — точно сбросил осточертевший груз. Кусочек мыла бы еще… Но покойный Семен Абрамович к чистоплотности относился философски и ею не баловался.

Назад в теплушку вернулись гораздо быстрее — усталое тело понимало, там теплей, там еда. Дерганными движениями натянули условно чистое белье… Шест, бликуя синевой на впалых щеках, подсел к печке и через минуту за створкой загудело веселое пламя. Я придвинулся к столу, подыскал кастрюльку и вышел ее сполоснуть… По-прежнему никого, но вряд ли ошибся…

В котелок с водой щедро сгрузил гречки, консерву и супового концентрата. От души — на пять звезд, для шеф-повара. Шест, примостившийся на тахте, с сомнением наблюдал за гастрономическими манипуляциями. Перестал вздрагивать — видать, попустило…

Горячий обед окончательно примирил с реальностью. Я набухал себе скромную миску, тощему отдал остальное — на вырост. Минуты релаксации и жадного чавканья. Просветленная чистота на телах и в мыслях. Отыскав пару кружек, пошел, достал из рюкзака фляжку с сивухой… И все, Шеста можно брать тепленького — только что слюну не пустил.

— Пусть сдохнут, а мы живые, — прозвучал незнакомый тост в исполнении напарника, и кружки глухо сошлись.

От безудержного кашли меня удержало только самомнение. Жидкая отрава с гнилостным привкусом щедро обожгла пищевод. Не уверен, что напиток предназначался для живых… или это, как лакмусовая бумажка, — не задергался в конвульсиях, значит жмур.

— Переупаковываем рюкзаки. Берем только необходимое.

— Куда пойдем? — Шест с сожалением обвел взглядом потемневшие стены. И встряхнулся: — Еще найдем, верно?

— Ты иногда придерживай мысли вслух. — Я усмехнулся. — А пойдем мы, Шест, ровно за мной. Туда, куда ведет безумная планида…

— Командир, говорю же, я с психами не очень… Нервируют они меня.

— Привыкай.

Занялись неспешными сборами, тщательно оценивая снаряжение. Еда, запасная одежда, утварь, инструменты… В некотором выборе я доверился напарнику, как местному старожилу. Но от части предметов, взятых из принципа, чтоб не пропало, категорически отказался. Только полезная нагрузка… После сборов принудил бойца заняться личным оружием — осмотр, чистка. С шмалабоем вышла неувязка — конструкция случилась неразборная, что меня удивило. Ладно, протер тряпкой. Еще раз изучил клеймо. Вот с неизвестным оружейником я бы познакомился, задал пару вопросов — как можно додуматься до такого…

После ужина, когда расположились на отдых и сыто изучали мерцание огня в «буржуйке», снаружи раздался стук. Три звонких удара. В тощем что-то хрустнуло, когда он цапнул топор под боком. Я прошел к выходу, миновал «парадное» и выглянул в сумрак подступавшей ночи. Разлилось зарево молнии….

Крыса еще раз требовательно ударила по арматуре и гаркнула:

— Выходи, сука! На смертный бой! На бой выходи! Не томи Малюту… Я Крыса, Крыса!

Сбоку выглянул тощий, выставляя топор — во избежание. Я устало вздохнул. Девица уложилась даже быстрее, чем рассчитывал. Полагал, дозреет к утру… Верный выбор, мелкая. Отстранил топорище и сказал:

— Без церемоний. Крыса, это Шест. Шест, это Крыса. Бойся Малюту, сцеживает. — Развернулся и утопал к теплу и неудобному табурету. Тахта излишне расслабляла.

— Командир… — растерянно затянули сзади.

Девушка отстала от вернувшегося тощего лишь на пару секунд. Цепко осмотрела теплушку… и сцапала с печурки остатки трапезы. Ускользнув на тахту, зачавкала… Шест грозно запыхтел, препарируя гостью исподлобья.

— Вкусно, — выдохнула девушка. Тощий сдулся, сохраняя страшный вид лишь по инерции. Табурет под ним скрипнул…

Пора вступать — решил я. В полумраке поблескивали настороженные взгляды. Девица коротко рыгнула…

— Слушай, правила просты… — Я озвучил условия пребывания в команде. — Подумай, времени тебе до рассвета, потом уходим.

— Да жирно мелкой будет… — вскинулся тощий и сник под моим взглядом. Хрена себе, без команды…

Девушка подтянула ноги, обхватив колени руками, смотрела зверьком… Комок бессмысленности.

— Задела смерть Крысолова? — спросил, уже теряя интерес к разговору.