Плач Агриопы

– Каких человек? — управдом едва не начал заикаться. — Я, знаешь ли, не Рембо.

– Нашёл! — Людвиг, в противоположность собеседнику, похоже, получал странное удовольствие от всего происходящего. Теперь он, широко улыбаясь, пристально рассматривал какую-то чёрную с золотом визитку. — Человека будет всего два. Не десантники и не каратисты. Уж с ними-то справитесь?

Вопрос был гипотетическим, поскольку, усевшись на табурет и выудив откуда-то из-за пазухи простенький телефон, Людвиг начал набирать номер, не дождавшись ответа Павла. Неожиданно остановился, посмотрел на Павла задумчиво.

– У вас балкон есть?

– Имеется. — Хозяину квартиры всё меньше нравились вопросы гостя. Слишком уж уверенно чувствовал себя Людвиг на чужой территории. Но Павел, утомлённый, расстроенный, погружённый в раздумья, до поры до времени нахальности Людвига не замечал. А теперь вот заметил, но парень уже вошёл во вкус и, как знать, может, готовился сделать что-то толковое. Молодая голова лучше старой.

– Я выйду, позвоню, не подслушивайте, — по-ребячески непосредственно предупредил латинист, и быстрым шагом удалился из кухни, прихватив два из трёх, сотворённых Павлом на скорую руку, бутербродов.

– Странный, — пробурчал Павел себе под нос, но готовить холостяцкий ужин не прекратил и следить за Людвигом не стал.

Домучал тупым ножом хлеб, заморил червячка сам и, водрузив на поднос пузатый чайник, остатки бутербродов и три глубоких кружки, отправился в гостиную с благородной целью покормить «арийца». Тот развалился в кресле и безмолвствовал.

– Еда, — поставив поднос на хлипкий журнальный столик, объявил управдом. — Налетай.

«Ариец» сопроводил поднос заинтересованным взглядом, но к бутербродам не притронулся. А Павел невольно перевёл взгляд на горячечную Еленку. «Её ведь тоже надо покормить, — мелькнуло в голове. — А как? Она говорила о каких-то питательных уколах, но где их взять. А Танька — так та и вообще голодает уже сутки. Или нет?..» Павел поискал глазами корзинку для пикников, которую Еленка захватила с собой из Марьино; не нашёл — наверное, она валялась где-нибудь в спальне. Может, уколы, доставшиеся Таньке, и есть те самые, питательные? Тогда ставить их теперь предстоит ему, Павлу.

– Чай! Отлично! — Людвиг ввалился в комнату с балкона. Оглядел поднос с нехитрой едой и прикрикнул на «арийца» на Латыни. Тот немедленно, чуть не целиком, запихнул бутерброд в рот. Павел поразился, какой властью над людьми обладает этот рахитный юнец, почти подросток. Ещё недавно кроме жалости он не вызывал никаких чувств, а теперь впору было начинать его опасаться.

– Значит, так, — Людвиг налил себе полную чашку ароматного напитка и чуть пригубил с краю. — Минут через двадцать сюда подъедут двое. Ваша задача — забрать у них ключи от машины и уговорить посидеть здесь, в этом доме, часа три. Справитесь?

– Хватит темнить, — управдом нашёл в себе силы возмутиться. — Что за люди? Что за машина? Каким образом мы ею воспользуемся — угоним?

– Вам не понравится, — Людвиг спокойно встретил разгневанный взгляд Павла. — Если бы можно было придумать что-то ещё — я бы придумал. Ну а так — нашёл лучший вариант из худших. Но вам точно не понравится.

– Ещё раз говорю тебе — я не нападаю на людей, ты меня с кем-то путаешь, — Павел не скрывал злобы.

– Как хотите, — Людвиг с видимым равнодушием пожал плечами, — Не возражаете, если я включу телевизор? Сейчас как раз должны начаться вечерние новости.

Управдом с обречённым видом дал разрешительную отмашку.

Экран телеящика наполнил комнату тёплым голубоватым светом. Заканчивалось популярное ток-шоу, посвящённое тяжёлой судьбе вышедших в тираж народных артистов. Вот побежали титры. А вот уже на все мажорные лады загремела реклама. Трое мужчин перед экраном сидели молча. Павел почти не смотрел телевизор, Людвиг, напротив, даже к рекламе приглядывался с интересом, а Валтасара мельтешение лиц и красок на экране, похоже, пугало.

Музыкальная заставка новостийной программы огласила гостиную. Диктор начал зачитывать анонс всего того, что зрителям предлагалось узнать в подробном изложении в ближайшие тридцать минут. Принятие Госдумой пакета законов, регулирующих рыболовецкий промысел в стране. Обострение ситуации в секторе Газа. Разоблачение пятерых оборотней в погонах — все в чинах, не ниже подполковника полиции. Благотворительный концерт российских рокеров. Победа российского боксёра-тяжеловеса на турнире в Лас-Вегасе.

– Странно, — Людвиг теребил подбородок. — Более чем странно.

– Ты о чём? — нахмурился Павел.

– Ни слова о Босфорском гриппе. Как будто его и вовсе нет.

– Может, его уже вылечили? Нашли вакцину? — встрепенулся управдом.

– Не думаю, — Людвиг покачал головой. — Тогда были бы восторги, и поздравления, и прочая торжественная ерунда. Думаю, всё совсем наоборот: дело плохо.

Звонок в дверь застал Павла врасплох. Он хотел было что-то возразить молодому нахалу, — и тут как раз позвонили. Не так, как троица под предводительством Жбанки — осторожно, деликатно, просительно.

– Вы готовы? — Людвиг вскочил.

– К чему? — слегка осоловело уточнил управдом. Его разморило перед телеэкраном.

– Действовать! Вы должны действовать! — Людвиг почти кричал. — Немедленно проснитесь!

Он сам, по-хозяйски, метнулся в прихожую и, через мгновение, уже сухо приветствовал кого-то в дверях. Справился и с замком, и со скрипучими дверными петлями. Да кто он такой, в конце концов, чтобы так себя вести? Управдом поднялся навстречу незваным гостям, надеясь положить конец беспределу, — и едва не столкнулся лоб в лоб с вошедшими в гостиную двумя мужчинами средних лет, сильно напоминавшими агента Смита из кинотрилогии про «Матрицу». Вошедшие были похожи друг на друга, как две капли воды: стрижены — коротко, а одеты — подчёркнуто пристойно: в чёрные отутюженные костюмы, белые крахмальные сорочки, узкие галстучки, плотно примыкавшие к воротникам, и чёрные лакированные ботинки с вытянутыми носами.

– Здравствуйте, — очень приятным баритоном произнёс тот, что вошёл в комнату первым. — Это вы заказывали ритуальные услуги?

– Что? — У Павла от удивления отвисла челюсть. — Какие услуги?

Баритон занервничал, пошарил глазами по комнате. Должно быть, увидел опалённое нутряным жаром тело Еленки, а может, и арийца в странном облачении. Павел, проследив за его взглядом, поморщился: надо было переодеть Валтасара во что-нибудь человеческое. Субъект в смирительной рубашке, рядом с которым возвышается полутораметровый мушкет, не располагает к расслабленности.

– Ну как же — ритуальные услуги… Груз двести… Срочный перевоз тела… Мусульманин… — Забормотал баритон что-то невнятное. В отчаянии оглянулся на Людвига — тот перегораживал дорогу в прихожую. — Я вас помню, вы из храма, на Грузинской, да? — Латинист, ухмыляясь уголками рта, молчал. И тогда баритон вдруг пронзительно взвизгнул. — Валера, ходу отсюда! — И рванул к двери.

Людвиг бросился наперерез, толкнул беглеца с силой, которую в мечтательном мальчике никто бы не угадал. Не был готов к этому нападению и баритон. Он повалился прямо на зеркало, едва не разбил его и, лёжа, принялся отчаянно отбиваться от Людвига ногой, зачем-то прикрывая голову руками.

Второй гость сперва опешил. Он — как вошёл в гостиную — так и замер там, примёрз к паркету. Несколько долгих мгновений продолжалась немая сцена: второй во все глаза выпучился на Павла, словно именно тот угрожал ему сильней всего. А Павел тоже едва держался на ватных ногах. В голове запрыгало звонким мячом: «Бойня! Убийство!»

Агент Смит номер два опомнился первым. Он бросился на Павла, метя стриженой макушкой ему в живот. Управдом, защищаясь, отвесил агрессору оплеуху. Тот отлетел в коридор, ведший к прихожей, и удержался на ногах, а вот Павел спасовал: грузно упал на ту же руку, которой недавно досталось от крысиных зубов. В глазах засверкали искры.