Плач души

Убил доброту одинокой души.

Я словно чужой хожу по квартире,

Лишь ненависть чёрным туманом дрожит.

Она как сестра, даже ближе, роднее,

Мы с ней заодно, и она не предаст.

Да, я стал умнее, расчётливей, злее -

И с этим умру, если Бог смерти даст.

О, да! Я умру! И надеюсь, что скоро,

Как пел Костя Кинчев, "умереть молодым",

Когда вдруг пустота передёрнет затвором

И скажет зловеще: "Ты не был святым!"

Искушение

В душе горит чадящая лампада,

Там тихим сном забылись мои дни.

Мне ничего по-прежнему не надо,

Кроме своей немеркнущей любви.

На грани лет, веков, тысячелетий

Я знаю мир, я чувствую его -

Волшебный мир пьянящего рассвета,

Когда вокруг не слышно ничего.

И в тишине волнующе-прекрасной

Родится мир в печальной простоте.

Когда любовь пылает жаркой страстью,

Моя душа сгорает на кресте.

Сквозь страх и боль печали и упрёка

Во тьме ночной и в предрассветный час

Мы предаёмся арии порока,

Когда желанья искушают нас.

В душе растёт то ненависть, то гордость,

То пустота, то страх терзают нас,

Но с каждым днём уйти от них непросто,

И вновь и вновь преследует экстаз.

Так день за днём нас разъедают страсти,

И вместо счастья иллюзорный мир,

А за окном белёсое ненастье

Как влажный образ спален и квартир.

И лишь во сне мы предаёмся сказке,

Уйдя в неё извилистой тропой,

А по утрам вновь надеваем маски,

Изображая ангельский покой.

Но что под ней? Тоска или смиренье -

Мы не откроем душу никогда.

В густом вине черпаем вдохновенье,

А в нём и боль, и радость, и беда.

Не осушить сей океан мечтаний,

И в забытьи предаться вновь огню.

В многообразьи странных состояний

Я чистоту и искренность храню.

Полёт души, отверженность и нежность,

Покорный нрав и горечь бытия -

На дне бокала истина нетленна

Как лёгкий отзвук и ночная мгла.

А рядом мир в сомнении и смуте

Среди грехов, проклятий и угроз.

Мы все идём от пряника до кнута,

Моля устами непролитых слёз.

Я одинок как одинокий странник,

Борясь с тоской давно минувших дней.

И только совесть словно злой охранник

Ведёт меня тропой судьбы моей.

Я знаю, всё начертано нам свыше:

Печаль и боль, сомнения и страх.

Но вновь и вновь скребут по сердцу мыши,

Когда огонь взрывается в глазах.

Нам не уйти от силы искушенья,

Его огонь сжигает нас дотла.

В вине любви черпаем озаренье,

Когда душа навеки умерла.

Памяти Виктора Цоя

Путь в тишине закончился внезапно,

И я упал, разбившись о гранит.

Моя душа навеки улетает,

А сердце бьётся из последних сил.

Я здесь чужой, мои мечты завяли

Среди корней холодных сорняков.

А за окном таинственные дали

И чистота надгробных бугорков.

В моей душе жила когда-то песня,

И звёздный свет мне ушу ворожил,

Но оказалась жизнь дешёвой пьесой,

И для надежды не осталось сил

Я жил мечтой, надеждою и болью,

Храня любовь в заветном уголке,

Но день за днём я не справлялся с ролью,

Оставив боль и память на песке.

Среди деревьев мокнущей аллеи

Под тихий шелест серого дождя

Я шёл вперёд с какой-то странной целью

Туда, где брызжет на берег волна.

И я сидел холодный и угрюмый

На мокром камне, слушая "Кино".

Я тосковал в тот день о смерти Цоя,

Но в этот день была ты не со мной.

И я смотрел сквозь тень дождя на Волгу

Под серым небом низких облаков.

И сквозь пакет я еле слышал песни,

В которых черпал ненависть и злость.

Я был один, лишь крики глупых чаек

Неслись над Волгой низко над водой.

В тот серый день душа моя скучала,

Навек прощаясь с верой и мечтой.

Тупая боль копилась в моём сердце,