Плачущие человечки (сборник)

– Я договорился с чернобыльским санаторием, нам выделили медсестру-сиделку… С ней будет полегче за бабушкой смотреть. И придёт она с минуты на минуту. Давай-ка приберём немного в комнатах?

* * *

Урну с прахом бабы Люды дед разместил в местном колумбарии: как всякий военный, он столько ездил по стране, что нигде не оставил родового гнезда. Умирала она в беспамятстве, никого не узнавала. Володя стоял рядом с дедом у кровати, в голове почему-то крутилась одна дурацкая рифма: «Люда – блюда»… Ещё запомнился священник из кладбищенской церкви, который накануне простудился, сипел, кашлял и чихал беспрерывно. Мама на похороны не приехала: у неё был нервный срыв, её срочно вывозили на родину, боялись, конечно, за девочку, но всё обошлось.

Владимира допустили к маме и сестрёнке только через две недели после родов. Всё это время он жил с дедушкой, приглядывал за ним, учился в школе и даже не отстал ни по одному предмету. А всё потому, что за час до сна они пробегали с дедом каждый предмет в сжатой форме, как конспект. Письменные задания Володька успевал сделать на продлёнке. Ужинали в санатории. Классно! Ничего готовить не надо: дед платил какие-то деньги – и на тебе, пожалуйста, всё на столе. Если дед забирал Володьку с продлёнки, то и обедали там же, с отдыхающими.

… С утра дед брился, мылся, утюжил мундир, чистил ботинки и успевал давать ценные советы Владимиру, как лучше выбивать нос и мыть уши. Они проверили масло в «Волге», заправили бак бензином из канистры, присели на дорожку на ступеньках веранды.

– Дедушка! Ты звёздочки потерял на одном погоне! Ха-ха-ха, – смеётся внук, увидев, что дед из генерал-полковника превратился просто в золотопогонника.

– Боже мой, старею… Это я их так почистил, – ворчал дед.

Их ждали в семье родителей мамы к торжественному обеду. Володя волновался: ну, во-первых, давно не видел маму, хотя особо и не скучал, как сказала тётя Ира, отвык от родительницы. Потом он увидит свою сестрёнку, которую в честь соседнего государства назвали Злата. В-третьих, мама поправилась от нервного срыва. А главное, дед «ждал какой-то подлости». Он не раз пытался поговорить об этом с Владимиром, но каждый раз останавливался, не договорив чего-то самого важного.

Все жали руку деду, выражали искренние соболезнования по поводу кончины бабы Люды. Потом набрасывались на Владимира, будто он жил с дедом за тридевять земель, на другом конце света. «Делов-то: всего лишь на даче, – думал мальчик, – в сорока километрах от города». Повели в детскую комнату, где прямо на разобранном диване, а не в кроватке лежало маленькое узкоглазое существо с чёрными волосиками и вздёрнутым носиком. Девочку по грудь закрывало лёгкое розовое одеяльце… И вообще, она походила на большую куклу из детского магазина.

Владимир забыл обо всех. Он наклонился к лицу девочки и, увидев, что она не может поймать его взглядом, лёг на покрывало. Теперь они смотрели глаза в глаза друг другу. Мальчик сказал, почти прошептал:

– Здравствуй, сестрёнка… Меня зовут Владимир. Я так рад видеть тебя. Ты такая красивая… Только чёрная, а я – белоголовый. Так меня дедушка зовёт. Вот тебе подарок. – Володька, не поднимая головы, чтобы не упустить взгляда девочки, достал из кармана брюк звоночек из обожжённой белой глины и тут же позвонил. Тонкий мелодичный звук сразу услышала малышка, стала искать колокольчик глазами. Нашла руку брата, увидела колокольчик, вроде бы даже улыбнулась и снова перевела взгляд на мальчика.

– К столу, дорогие мои, к столу! – громко, речитативом проговорила бабушка Вера. – Володенька, внучек, сядь рядом с мамой… Да-да, с мамой! Ты так долго её не видел. У нас второго деда нет. А твой пусть отдохнёт от тебя!

– Я, вообще-то, не устал от внука, – парировал, но как-то мягко и робко, дедушка Савва.

– А я хочу с дедушкой, – сказал мальчик с нотками упрямства в голосе.

– Что это ты, сынок? – Дед выразил недовольство поведением внука. – Просят тебя… Это же мама.

– А почему он сынком зовётся? – это опять встряла бабушка.

– Я хочу быть с тобой, дедушка! – Вовка понял, чего не мог так долго сказать дед: его, как сына, хотят оставить здесь, навсегда. «Ну уж фигушки!» – подумал мальчик и демонстративно засунул руки в карманы брюк. Он всегда так делал, когда чувствовал несправедливость взрослых по отношению к нему.

– Пожалуйста, Владимир, сядь рядом со мной! – ледяным голосом сказала мама.

– Нет… Нет! Я хочу быть с дедушкой! Всегда!! – Мальчик, сам того не ожидая, разревелся. Он смотрел на мать, в – глазах ненависть. – Ты – предательница! Ты, ты забыла папу. Ты бросила меня! Да, я всё знаю! Всё…

И, не медля ни секунды, Вовка побежал из квартиры. Ожидая ещё гостей, двери не закрыли на многочисленные замки.

Он легко выбрался с третьего этажа по пожарной лестнице и прямиком направился к чёрной «Волге». До самых стёкол машину покрывал густой серый налёт из дорожной пыли. Мальчик вытер слёзы и стал пальцами рисовать человечков с большими головами, маленькими туловищами и раскинутыми в стороны руками и ногами. За несколько минут их получилось около десятка…

Все человечки плакали.

5. Сталкер

Володька попросил Пашку об одном: при дедушке о Сталкере – ни слова. Сосед по парте, конечно, поинтересовался причиной запрета.

– Дед был в Чернобыле… Так всё тяжело для него. А здесь мутанты, монстры. Последствия радиации, в общем.

Так и договорились: играли только в Пашкином доме. Жуткая, мистическая игра! Сталкер мог сделать что-то ужасное с людьми. Вовка не выдерживал игру до конца: всё время казнённым представлялся дедушка…

А генерал грустил, чаще обычного, по два раза в неделю, ходил на могилу бабы Люды. Володю брал с собой только по воскресеньям, молча сидели на скамейке за общей оградой, несколько раз он говорил:

– Помни, сынок, вот это место рядом с бабой Людой – для меня. Я всё указал в завещании, но мой брат старше меня… Поэтому ты держи на контроле мою просьбу.

– Дедушка, ну чо ты всё о смерти да о смерти? Ты же сам всё время говоришь: «Будем жить!»

– А я – не отказываюсь… Ты уже большой, всё понимаешь. С тобой я проживаю третью жизнь. И я так счастлив! Так благодарю судьбу за то, что ты уговорил маму не трогать нас до конца учебного года.

– А ты точно поедешь со мной в Прагу?

– Точно… Я обязан привезти тебя к маме, в её новую семью. Ни один суд не даст мне право опекунства над тобой. Советовался я с прокурором, моим товарищем. Он всё точно доложил. Проиграл я на всех фронтах…

– Будем жить с тобой за границей. Отделим полдома, поставим ринг, Златка подрастёт, будем её тренировать. Разве это плохо? А, дедушка? Можно же так сделать? – Володька, независимо от себя, начинал реветь, украдкой, тихонько, чтобы не расстраивать деда.

– Подойди ко мне, Володя, – сказал как-то после школы дед Савва. Он поставил мальчика перед собой, положил мелко дрожащие руки на плечи, продолжил: