Плацкарт
Шрифт:
Автобус стоял. Мужик в плащ-палатке, с рыболовной снастью, тряс меня за плечо.
– Приехали, парень.
– А? Что? А где мы?
– На конечной.
– На какой на конечной?
– Метро. Петровско-Разумовская. А тебе что, не сюда?
– Нет, мне на Коровинское.
Я проснулся, посмотрел на часы. 13:31. Я лежал на диване в одежде. Телевизор работал без звука – повторялся вчерашний футбол. Подавали угловой. Я не понял, что за команды играют.
Я нагнулся, поднял с пола пульт. Что-то дернулось в правом
Продавщица с восточным лицом спросила:
– Что вам?
– Одну «Балтику-тройку».
Она поставила на прилавок бутылку. Я бросил в тарелку десятку и мелочь, содрал пробку металлической открывалкой, сделал глоток.
Я перешел дорогу. На другой стороне Ангарской начинался парк. Я сел на траву, отпил еще пива. Две молодые мамаши катили по дорожке коляски. У обеих в руках были банки коктейля «Отвертка». Парень в шортах и майке «Offspring» выгуливал бультерьера. Недалеко от меня на траве сидели два пацана. От остановки шли парень и девушка. Он говорил:
– Может, на самом деле не мог дозвониться. Сейчас сеть МТС перегружена – они услугу ввели «Лето-джинс», там минута – три цента, все стали звонить много больше…
Пятница
Маленький зал прилетов в Шереметьево-один был набит народом. Встречающие топтались у обоих выходов с рейсов. Я посмотрел на табло. Самолет Антона из Санкт-Петербурга приземлился минуту назад. Стрелка показывала, что выход справа.
Я прислонился к перилам над лестницей в подвальный этаж. Рядом стоял невысокий кавказец в кожаном черном жилете. Из стеклянных дверей выходил загорелый народ. Девушка в длинной юбке, со множеством мелких косичек тащила за собой чемодан на колесиках. Тетка в короткой фиолетовой майке, с золотой цепочкой вокруг пояса, толкала тележку с сумками и пакетами «Duty Free». Пожилой мужик в вытертых джинсах, с хвостом немытых волос держал табличку «Евростандарт».
Зазвонил мой телефон. Я нажал на «ответ».
– Але, Димон, ну, ты где? – спросил Антон.
– В зале прилетов. Жду вас.
– Ну а мы приземлились, скоро выходим.
– Хорошо, жду. Пока.
Лена, жена Антона, была маленькой, полной и некрасивой. Она казалась старше его лет на пять. На ней были черные узкие брюки и белая майка «Miss Sixty».
– Знакомься, Димон. Лена – моя первая жена. Первая – в смысле, у меня всего одна.
– Не надоело тебе повторять эту чушь? – сказала Лена и протянула мне пухлую руку с толстыми пальцами. Я пожал ее.
– Дима.
– Лена.
– Рад познакомиться.
– Я тоже.
У Лены на плече висела небольшая сумка. Антон держал красный рюкзак. Больше вещей у них не было.
– Что это вы налегке? – спросил я. – Начинаете новую жизнь с нуля?
– Да нет, ты что? – Антон улыбнулся. – Это было бы слишком уж экстремально. Часть своего барахла мы отправили багажом, а чемоданы в Питере сдали сразу до Мельбурна. Чтобы здесь потом не забирать и не переть на себе в Шереметьево-два. Ну, пошли скорее отсюда – из этой
жарищи.Мы двинулись к выходу. Я шел следом за Леной. Контуры ее больших трусов отчетливо выделялись на брюках.
На улице мужик с табличкой «Такси» спросил:
– Куда едем, ребята? Государственное такси…
– Такси, такси, отсоси, – негромко сказал Антон. – Здесь ехать – всего пять минут, а эти уроды заломят не меньше трехсот, я их знаю. Доедем и на маршрутке.
У стойки бара в Шереметьево-два я и Антон пили пиво, Лена – апельсиновый сок. Рядом индус читал газету «The Moscow Times», помешивая ложечкой кофе.
– Ну, как тебе фирма? – спросил Антон. – Сколько ты уже отработал? Две недели?
– Ну да. Вроде, все хорошо. Зарплату за тот месяц выдали вовремя, первого…
– И то хорошо. А то пару раз задержали. Тебе, конечно, виднее, но раз я уезжаю, то могу сказать честно: перспектив у конторы нет. Слишком мелкая, ее скоро вытеснят с рынка. Чтобы как-то хоть зацепиться, нужно дергаться, жопу рвать. А они работают потихоньку – с одними и теми же клиентами. Денежки капают потихоньку – и хорошо. Шеф в последнее время вообще нюх потерял – сделал этого придурка Руслана коммерческим директором. Сидел бы в своем отделе продаж…
– У тебя что, был с ним конфликт?
– Да нет, никакого конфликта. Всегда было классно, пару раз в клубы меня приглашал за счет фирмы. Но все равно он мудак. И не я один это знаю. Спроси у любого на фирме – все тебе скажут, что он – идиот. Не знаю, чем он шефу понравился…
– Антон, – недовольно сказала Лена. – Ты, пожалуйста, не ругайся на весь аэропорт.
– А я разве ругаюсь? Мудак – нормальное слово, никакой это не мат. Ведь правда, Димон?
– Ты бокал пива выпьешь, и уже начинается… – Лена отодвинула свой стакан с соком и отвернулась.
– Ладно, успокойся, а то заводишься целый день…
– Схожу в туалет, – сказал я и спрыгнул с высокого стула без спинки.
Сушилка для рук щелкнула и отключилась. Руки еще были мокрые, я их вытер о джинсы.
Подходя к бару, я услышал, как Лена сказала Антону:
– Может, отдай Диме рубли – нам все равно не нужны. У нас сколько осталось? Около тысячи?
– Не надо. Что осталось, в «дьюти фри» потратим. Рубли там тоже берут. Помнишь, когда в Египет летели?
Я замедлил шаг, подошел. Сел на свой стул, взял стакан, сделал глоток. Антон поднес свой стакан, мы чокнулись. Он сделал глоток и сказал:
– Вообще, я зря это все говорю – про фирму там. Ты еще мало работаешь, постепенно сам все поймешь. Поймешь, что обычному русскому человеку в этой стране ловить нечего. Когда живешь где-нибудь в провинции, кажется, что так и должно быть, и все вроде даже нормально.
– Нет, ну это ты мне не объясняй, разницу я увидеть успел…
– Москва – это как Запад, если по ценам смотреть. Иностранцы, которые приезжают, они от наших цен опухают. Мне один кент говорил – русский, в Берлине живет, программером там работает – что в Берлине все на порядок дешевле. Просрал здесь в клубе сто евро за ночь. В Берлине, сказал, ни разу на это столько не тратил. Ладно, все это мелочи, не буду тебя загружать.