Плакальщик

— Да, сэр.

Он закурил сигарету. Он обнаружил сорт, сочетавший американский табак со вкусом русского трубочного табака. Фильтр был сделан из хлопка или чего-то подобного, но не изменял вкуса. Вкус был подходящим.

Когда бой вернулся и принес красный квадрат с цифрой, Менло дал ему на чай четверть доллара и спросил, где находится ресторан. Бой указал, и Менло решительно промаршировал туда через широкие двери. Войдя в отель рыхлым, толстым, ссутулившимся, сейчас он вновь вернул себе прежний облик, неся собственную тушу с изяществом и достоинством.

Он съел бифштекс, фирменное американское блюдо. Стол находился рядом с огромным окном. Через него Менло рассматривал постояльцев отеля. Иные плавали, но большинство бесцельно прогуливались взад-вперед или лежали на надувных матрацах. Несчетное количество женщин. Все в ярких купальных костюмах. Плотного телосложения, среднего возраста и безобразные на вид. Время от времени, правда, попадались то там, то здесь высокие и красивые. На таких женщин он смотрел с удовольствием и предвкушением.

Он не спеша поел и расслабился, выкурив сигарету за третьей чашкой-кофе. Была середина дня. Время затишья в ресторане, поэтому никто не пытался его поторопить. При оплате счета решил испытать судьбу и предложил одну из пятидесятидолларовых купюр. Он опасался, что ему не хватит денег меньшего достоинства. Наверняка уж здесь-то крупная купюра не покажется необычной. И действительно, официант спокойно забрал банкнот и вновь появился с маленьким подносом, полным сдачи. В этой стране, отметил Менло, чаевые официанта не добавлялись к счету автоматически. Дома у него брали стандартные десять процентов. А здесь чаевые оставлялись на усмотрение посетителя. Чтобы застраховаться от неожиданностей, он дал пятнадцать процентов чаевых вместо десяти и выкатился в холл.

Менло пересек холл отеля, подошел к внутренним телефонам и еще раз позвонил в номер Бет Харроу. На этот раз та оказалась на месте.

— Добрый день, моя дорогая. Это Огюст.

Он надеялся, что его узнают просто по имени. Не хотел упоминать свою фамилию, на случай если телефонистка подслушивает.

На другом конце провода секунду колебались.

— О, черт бы меня побрал! Вы сделали это?

— А вы ожидали другого?

— Где вы?

— В холле отеля. Мне бы хотелось поговорить с вами.

— Поднимайтесь.

— Спасибо.

Он подошел к размещавшимся напротив лифтам и поднялся на двенадцатый этаж. Коридор вызывал неприятные воспоминания о кабинете доктора Каллигари — стены и потолок выкрашены в яркий цвет, а ковровая дорожка — цвета красного вина. Нашел дверь с номером 1223 и постучал.

Она открыла почти мгновенно, с удовольствием томно улыбаясь.

— Входите, входите. Расскажите мне все, как было.

— В свое время. Более чем приятно видеть вас снова.

На ней были облегающие светлые брюки и голубая блузка. Ноги голые, а ногти на ногах выкрашены в ярко-красный цвет. Это поразило его как нелепость, так же, как если бы у нее были усы. Но он воздержался от комментариев. И все же в нем невольно возникло сожаление. Золотистая американская богиня с красными ногтями ног! Часть блеска, которым та обладала в его глазах, была навсегда утрачена. Неужели у стюардессы в самолете под туфлями тоже были подкрашенные ногти? Печально.

Она закрыла за ним дверь. Комната походила на самую дорогую в мотеле Вашингтона. Как и там, повсюду бросалась в глаза яркая дешевая пластмассовая отделка.

— Если сказать вам правду, — произнесла она, когда оба сели, — я не ожидала увидеть вас снова. Думала, что Чак вас съест.

— Чак? А, да, Паркер, вы хотите сказать.

Она пожала плечами:

— Он иногда называет себя Чак Виллис. И я думаю о нем именно как о Чаке Виллисе.

— Как вы можете видеть, — ответил он с улыбкой, — под любым именем Чак меня не съел.

— Надеюсь, вы не оставили его в живых, — предположила она. — Никому не пожелаю такого врага.

— В этом плане нечего бояться.

Она удивленно медленно покачала головой:

— В вас больше мужества, нежели можно судить по внешности, Огюст. Огюст?.. У вас нет лучшего имени?

— Извините, только одно это.

— Слишком нелепо звать вас Огюстом. Имя Огги для вас тоже не годится.

— Это второстепенная проблема, — возразил он, испытывая раздражение, оттого что она находит его имя нелепым. — Предлагаю пока оставить то имя, какое есть. Статуэтка у меня.

— Я просто не могу поверить! Вы и в самом деле убили Чака и отобрали статуэтку? А как относительно второго, приятеля Чака?

— Обоих. Вопрос закрыт. Прошлое меня не интересует. Меня больше заботит ближайшее будущее. Мне бы хотелось познакомиться с вашим отцом.

— Я знаю, вы хотите продать ему статуэтку. Двадцать пять тысяч?

— Возможно, и нет. Возможно, он сделает для меня кое-что более ценное.

— Как например? — Она сразу насторожилась.

Он тщательно подбирал слова.

— В некотором смысле, — пояснил он, — я нахожусь в стране нелегально. Моя виза выдана на короткий срок и действительна только для Вашингтона. А я хотел бы остаться в этой стране, и поэтому мне нужны документы. Ваш отец влиятельный и богатый человек. Не будет невероятным предположить, что среди его многочисленных знакомых имеется и тот, кто может снабдить меня необходимыми фальшивыми документами.

— Не знаю, сможет ли он помочь вам. И если сможет, это все, чего вы хотите?

— Вдобавок еще одно маленькое дельце. У меня имеется довольно значительная сумма наличными в американской валюте. Я бы предпочел не носить ее с собой. Ваш отец мог бы помочь мне поместить деньги в банк или в какое-либо другое хранилище.

— Как велика сумма?

— Еще не пересчитывал, но, полагаю, где-то около ста тысяч долларов. Ее глаза расширились.

— Боже мой! Вы отобрали эту сумму тоже у Чака?

— Если вы имеете в виду, его ли это деньги, то нет. Деньги не его.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Еще одно совсем мелкое дело. Я не заказывал номер и не могу здесь получить комнату.

— Посмотрю, что смогу сделать. Она подошла к телефону, довольно долго с кем-то говорила и наконец повесила трубку. Потом повернулась к Менло:

— Все устроено. Номер выходит окнами на другую сторону отеля. Нет вида на океан. Но тем не менее это номер. Я сказала им, что вас зовут Джон Огюст. Это пойдет?

— Великолепно.

— Моего отца сейчас нет в Майами, но я ему позвоню. И завтра днем он будет уже здесь. Вы сами сможете ему подробно изложить свои пожелания. А я скажу лишь, что Чак Виллис мертв и что статуэтка у кого-то другого, кто хочет ее продать.

— Очень хорошо. — Менло поднялся на ноги. — Я вас искренне благодарю.

— Куда вы собрались? — Она казалась недовольной. — Вы по уши в делах, не так ли?

— Я долго путешествовал, дорогая леди. Мне бы хотелось принять душ, отдохнуть и переодеться. Я хотел бы попросить вас отобедать со мной этим вечером, позволить сделать жест благодарности за вашу помощь.

— Вы странный человек, — сказала она.

— Восемь часов? Это приемлемо?

— Почему бы и нет?! Он поклонился:

— В таком случае, до встречи. Она проводила его. Даже без обуви она была на целых два дюйма выше его. Открыла дверь и продолжала держаться за ручку.