Плакучее дерево

— Надеюсь, что с ними все будет в порядке.

— Мы делаем то, что в наших силах, дорогая. То, что в наших силах. Признаюсь честно, мне было приятно видеть, что наша община проявила чудеса сострадания. Как добровольцы предлагали все, что у них было. А главное, вы, моя дорогая, трудились не покладая рук день и ночь. Мое сердце переполнялось радостью, глядя на вас. — Пастор кивнул и хлопнул в ладоши. — Знаете, что я хочу вам сейчас предложить? Давайте вместе помолимся о наших мексиканских друзьях, чтобы они без приключений добрались до места.

Ирен крепко взялась за ручку швабры и принялась натирать пол.

— Я уже отправила Ему мои мольбы, а теперь, если вы не против, я бы хотела поскорее закончить уборку и вернуться домой. Я вот уже целую неделю ни разу толком не приняла душ.

Пастор рассмеялся:

— Да, наш допотопный нагреватель не справлялся с таким количеством тарелок. Что ж, я не возражаю, если вам так удобней, но перед тем, как вы отправитесь домой, я хотел бы поговорить с вами.

Пастор постучал кончиками пальцев по груди, а Ирен незаметно закатила глаза к потолку. В свое время они с пастором пришли к негласному соглашению. Она молчала про бурбон, которым от него несло каждый вечер, он в свою очередь не донимал ее призывами вернуться в лоно церкви. Теперь же, судя по всему, их соглашению настал конец.

— Я слышал, что Роббину, если не ошибаюсь, назначена дата казни.

Швабра в руках Ирен застыла не месте.

— Нет, вы не ошиблись.

— Согласитесь, что это потрясающее известие.

Уайт подошел к продавленному креслу и со вздохом опустился в него.

— Как давно мы с вами не говорили о Шэпе, — произнес пастор Уайт.

— Верно, — коротко ответила Ирен.

— Как я понимаю, вам с Нэтом предстоит поездка в Орегон. Думается, вам будет нелегко вернуться туда, чтобы вновь повстречаться с тем, кто лишил вас самого дорогого в жизни. Вы уверены, что вам хватит мужества? — С этими словами пастор откинулся на спинку кресла.

Ирен пристально посмотрела на него, пытаясь вычислить, что ему известно, а что — нет. Кэрол часто помогала в церкви, и, хотя в разговорах она ни разу не обмолвилась про письма, это еще не значило, что она не рассказала о них пастору. Впрочем, не исключено, что новость он узнал от Нэта, который был здесь в течение недели несколько раз.

— Я не собираюсь в Орегон, — ответила Ирен.

Она опустила швабру в грязную воду, выкрутила ее и вновь взялась намывать пол.

— Помнится, когда-то вы хотели собственными глазами увидеть, как убийце воздастся за его преступление.

— Это не воздаяние.

— Тогда что это?

— Я сказала, это не воздаяние. — Ирен выпрямилась и посмотрела на пастора. — Это самая обыкновенная месть, вот и все.

Уайт на минуту задумался.

— То есть, как я понимаю, вас гложут сомнения. Впрочем, это вполне объяснимо. Но позвольте мне сказать вам одну вещь — вы пытаетесь обмануть себя. Дэниэл Роббин сам навлек это воздаяние на свою голову, и вам не стоит переживать по этому поводу. Жаль только, что так долго тянули с этим делом. Потому что теперь вам еще больнее — и лично вам, и вашей семье, даже самому преступнику за решеткой, спаси, Господи, его грешную душу.

— Вы действительно считаете, что Бог на небесах ведет журнал учета, в котором отмечает, кто кому сколько заплатил?

Пастор Уайт насупил брови:

— Я считаю, что Господь дал нам законы и Он наверняка в курсе того, кто их нарушает, а кто нет. Если вы, конечно, это имели в виду.

Ирен повертела в руках ручку швабры.

— Но ведь в заповедях сказано «Не убий».

— Верно, в шестой заповеди говорится «Не убий». — Пастор театрально протянул эту фразу и выразительно ткнул в воздух воздетым перстом. После чего закинул на ногу на ногу, а руки — за голову, на спинку кресла. — Но давайте не будем вносить путаницу. То, что совершится в Орегоне, — это вовсе не убийство ради убийства. — Пастор умолк и поковырял в зубах, словно пытался достать застрявшую в них крошку. И действительно, что-то достал, посмотрел, что это такое, и бросил на пол. — Я хочу сказать лишь то, что это никакое не убийство, по крайней мере, в глазах Господа это не убийство. Более того, я бы сказал, что это акт милосердия.

— Милосердия? — Ирен прислонила швабру к дивану и сделала шаг навстречу человеку с божественными волосами. — А как насчет того, чтобы подставить другую щеку? Как насчет того, чтобы не закидывать камнями женщину, обвиненную в прелюбодеянии? По-моему, это больше похоже на милосердие.

Пастор Уайт постучал по стулу рядом с собой:

— Вы лучше присядьте. Смотрю, вы принимаете наш с вами разговор слишком близко к сердцу.

Ирен не стала с ним спорить и присела на стул, вернее, на самый его край, чтобы только не свалиться. Руки ее были напряжены. Как высоковольтные провода.

— Иисус не говорил «Не бросайте камни». Он просто велел нам задуматься о своих собственных грехах, прежде чем браться судить других. Прежде чем наводить порядок в чужом доме, наведите его в собственном.

Ирен посмотрела на свои натруженные ладони. В церковном подвале стоял запах старого кофе и пота, и она уже устала от бесконечной уборки.

— Нигде в Библии не говорится о том, что смертная казнь — это плохо. Потому что, будь оно на самом деле так, там бы было об этом сказано. — Пастор выпрямил ноги и подался вперед. — Этот человек, который убил вашего сына — вашего единственного сына, — заслужил свое наказание. И если смертная казнь этого Роббина предотвратит другие убийства, что ж, оно даже к лучшему. Подумайте о том, сколько людей до сих пор живы, и все благодаря тому, что Дэниэл Роббин приговорен к смерти.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — возразила Ирен. Какая-то часть ее души была согласна со словами пастора — око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь…

Ладонь пастора легла на ее руку.

— Не будь Роббин приговорен к смертной казни, он бы уже давно разгуливал на свободе. Преступники, которых досрочно выпускают на свободу, как правило, вновь становятся на преступный путь, и все повторяется сначала. К тому же это наказание, скажем так, служит людям напоминанием о том, что если они не будут соблюдать законы, то и они смогут оказаться там, где сейчас находится Роббин. Оно заставляет задуматься. Разумеется, это трудно доказать. Можно лишь надеяться на то, что страх перед смертной казнью предотвратил не одно преступление, ибо так подсказывает здравый смысл. Подумайте о том, можно ли точно сказать, сколько судов спас от гибели маяк? Но стоит его убрать, как мы точно узнаем, сколько кораблей потонуло без него.

Ирен отвернулась. Пастор Уайт крестил ее, это он совершил для них с Нэтом обряд бракосочетания. Он был рядом, когда погибли ее родители и когда они с Нэтом вернулись из Орегона домой в Карлтон, но уже без сына. Он всегда был рядом со своей Библией, со своими молитвами. А всю прошлую неделю он трудился наравне со всеми — готовил, убирал, искал для этих несчастных людей работу, даже карманные деньги. В его поступках не было ничего такого, что заслуживало бы той пощечины, пусть даже мысленной, которую он только что от нее получил.

— Вам это рассказал Нэт? — спросила она.

— Ваша сестра. Она говорит, что вы пребываете в растерянности.

— В растерянности? И это все? Она не сказала вам, что я в некотором роде предатель или, возможно, сошла с ума?

Пастор надул губы:

— Нет, но она сказала, что беспокоится за вас. За вас, Ирен, и за вашего мужа.

Ирен пристально посмотрела на своего собеседника, пытаясь обнаружить в водянистых глазах пастора признаки обмана. Как это похоже на Кэрол! Натравить на родную сестру пастора и самого Господа Бога, чтобы заставить ее поступить так, как она считает нужным и правильным.